Последний сезон дождей (СИ) - Осинская Олеся - Страница 1

ОСИНСКАЯ ОЛЕСЯ

ПОСЛЕДНИЙ СЕЗОН ДОЖДЕЙ

Вступление:

Рассказ писался для конкурса, однако не попал туда, потому что я сроки затянула, и по размеру в заданные рамки не влезла. Задание было - написать рассказ по заданной картинке. Поэтому советую ее посмотреть сначала: http://samlib.ru/img/o/osinskaja_o/posledhiy_sezon_dozhdey/55.jpg

18 октября. День 1.

Непрерывный ливень, длящийся уже неделю, будто живой то мягко ластился к оконному стеклу, то с силой бил мощными струями по раме, то обманчиво отступал, чтобы вернуться через несколько секунд…

“А ведь только середина дня”, - раздраженно подумала Сашка, глядя из серого полумрака своей комнаты на полосатую серо-синюю мглу за окном. Темноту комнаты на мгновение прорезали тяжелые лучи света, ослепляя девушку - во дворе разворачивалась машина. - “Неужели Макс?”

На стекле повисли мокрые разводы с желтоватыми отблесками. Девушка зябко повела плечами, медленно и бездумно провела пальцем по холодному стеклу, будто пытаясь остановить бегущие дорожки, и едва слышно выдохнула:

- Ненавижу сезон дождей…

***

Сашка быстро выскочила в коридор. Посомневавшись немного, заставила таки себя включить свет, на всякий случай натянула длинные до локтей рабочие перчатки и пошла открывать дверь. Помогла гостю снять плащ, забрала мокрый зонтик, приглашающе махнула рукой в сторону полутемной кухни.

- Ты так рано…

- Да, хотел тебя увидеть, - просто ответил Макс, усаживаясь за стол. - И не только…

Мужчина открыл портфель, достал тоненькую папку и чуть подвинул ее в сторону Сашки.

Девушка отшатнулась. Вернулась глазами к дорогому кожаному портфелю, затем прошлась по фигуре, затянутой в черную форму, остановилась на руках в таких же как у нее перчатках… папка… работа… С силой сжала губы, пытаясь не сорваться на грубость. Сашку раздражало все - и его ухоженность, и уверенный взгляд, и даже аккуратно причесанные волосы. Девушка глубоко вдохнула, заставляя себя успокоиться, принесла две небьющиеся жестяные чашки, прямо туда бросила по ложке заварки, залила кипятком и подвинула одну своему гостю. “А Макс бы наверняка заварил его в чайнике. Макс все делает лучше, все делает правильно!”, - вдруг подумалось, и приступ непонятной злости на себя и гостя вспыхнул с новой силой.

Сашка отошла к окну, полминуты бездумно смотрела сквозь серую рваную пелену, затем не выдержала и на мгновение бросила взгляд на папку. И снова уставилась в окно.

- Не могу. Сам знаешь, мне сейчас нельзя работать, - выдохнула Сашка, с болезненным упорством глядя из полумрака кухни на мокрые разводы серо-синей вечерней мглы. - Только хуже сделаю…

- Девочка сирота… “Новая жизнь”.

“Новая жизнь?..” - Сашка обернулась, на мгновение встретилась глазами с Максом. Редкое заболевание… неосознанный способ самоубийства. Человек засыпает, уходя в собственный выдуманный мир, где нет проблем, живы близкие и царит счастье… и не просыпается. Сколько бы в больнице не поддерживали пациента, он тихо угасает, по каплям теряя жизнь. Взрослые умирают за месяц. Дети быстрее… Умирают счастливыми…

- Нет, - оборвала гостя на полуслове девушка, резко отворачиваясь к синему провалу окна. Опустила голову, пряча глаза от собственного отражения. - Не надо. Ты же знаешь… у меня… - “критические дни” чуть не вырвалась дежурная дурацкая шутка. Сашка замолчала. Уж лучше бы и правда критические дни.

- Да, знаю. У тебя “сезон дождей”.

- Вот именно! - внезапно сорвался голос на визгливую, истеричную ноту. - Ненавижу сезон дождей…

Захотелось вдруг выбежать из комнаты, грохнув дверью. Грохнув так, чтобы тоненько и противно зазвенели стекла, хлопнули в ответ форточки, впуская холод и уличную сырость, затаилась очередная нелепая обида на весь мир в целом и на Макса за компанию… и чтобы кто-то глубоко внутри с болезненным удовлетворением признал, что всегда может быть еще хуже. Сашка медленно вдохнула и выдохнула. “Не надо. Пожалуйста. Не лезь ко мне”, - мысленно попросила она, поднимая глаза и встречаясь в окне с отражением гостя. - “Нет, лучше говори! Говори о чем угодно. Не уходи. Не оставляй меня одну”.

Гулко и назойливо, словно капли за стеклом, продолжали стучать слова.

- …Танечке почти восемь. Родилась в 20ХХ… 24 октября… Живет в детском доме. С рождения. Родители погибли, - Макс запнулся, пытаясь увидеть реакцию подруги. - Понимаешь, что это значит? Вряд ли совпадение…

Сашка глубоко вздохнула, подавив желание заткнуть уши. Поежилась, обняла себя за плечи и принялась раскачиваться из стороны в сторону. Зачем он напоминает? Зачем? Перестань!

В мозгу мелькнула неясная надежда - а вдруг… - и тут же мысль погасла, оставшись лишь болезненным напоминанием. Так не бывает. Слишком маленький срок, всего два месяца, никакие чудеса современной медицины не спасли бы ребенка Инны.

- Замолчи! Замолчи же!

Повисла тягостная тишина. Зато бесконечный монотонный дождь будто почуял передышку в разговоре и припустил с новой силой. Ничего… Она извинится. Потом. Она это знает. И он знает. Осталось всего две недели. Сезон дождей пройдет. Пройдет и эта ежегодная депрессия. И пацанка Сашка снова превратится в Александру Николаевну, обновит стрижку, сделает маникюр и наденет платье. Заварит чай как положено, купит торт, или даже испечет сама и позовет Макса в гости. И будет смеяться над шутками… А Макс вернет ей ножи, вилки и нормальные стеклянные чашки. Потом.

- … я не смог установить Контакт…

Девушка медленно, словно нехотя, отошла от окна и села обратно за стол. Холодные пальцы робко обхватили жестяные бока кружки, нос забил горький запах.

- Ты. Лучший. Псионик. Города, - чеканя слова, произнесла она. - И ты не установил Контакт?

- Не смог. Она не пустила меня, - Макс поймал взгляд Сашки. - Поэтому и нужна твоя помощь. Она сирота. Какие мечты у нее могут быть? О семье, доме? О маме? Ты - женщина. Может, она пустит тебя.

Макс знал, куда бить. Девушка снова вздохнула, мысленно признавая, что проиграла. Вскочила со стула, чуть не бегом направилась к двери, на ходу подбирая валяющуюся на стуле помятую курточку.

- Поехали. Поехали прямо сейчас…

***

Визгливо пискнув тормозами на мокром асфальте, машина притормозила возле ворот больницы. Из сторожевой будки высунулся плотный краснощекий охранник, рявкнул что-то насчет пропуска. Затем разглядел знак на дверце и мигом отшатнулся.

- Ты еще перекрестись, придурок, - едко бросила Сашка, отворачиваясь.

Предлагая пройти инициацию потенциальным псионикам, красивые белозубые дамы и серьезные мужчины в дорогих костюмах прекрасно дурят подросткам головы, рассказывая о спасении человеческих жизней, о благородных целях, о любви и уважении со стороны окружающих, из-за которых можно пожертвовать такой мелочью как личное счастье. Не будет семьи и детей? Право - какая ерунда для спасителей человечества.

И чем на деле оборачивается почет и людская любовь? Презрением? Завистью к деньгам, молодости и положению? Бесконечным страхом? Почему-то агитаторы забывают упомянуть, что половина инициированных псиоников в первые два-три года работы либо заканчивают жизнь самоубийством, либо сходят с ума от передозировки, не научившись останавливаться вовремя, разделять свои и чужие проблемы.

Никто не понимал, что происходит с телом инициированных. Почему у абсолютно здоровых людей не бывает детей, почему замедляются процессы старения. Толку от такой молодости. Псионики медленно стареют физически, но быстро устают от жизни. Слишком быстро. Мало кто переживает тридцатник. Сама Сашка умерла бы еще тогда - восемь лет назад… 24 октября… Если бы не повезло встретить Макса. Если бы не началась их странная дружба. Сам Макс в свои тридцать три был и вовсе непозволительно стар для псионика. “Ты меня держишь”, - как-то признался он. - “Ответственность - страшная штука. Иной раз хочется взять нож и одним движением решить все свои проблемы… но понимаю - ты тогда проживешь в лучшем случае до первого сезона дождей. А я хочу чтобы ты жила… Есть же что-то хорошее и в нашей дерьмовой жизни”.