Одиночный выстрел - Бегунова Алла Игоревна - Страница 32

Под темными сводами еле-еле мерцала лампочка аварийного освещения. Люди сидели на скамейках, прислушиваясь к глухим звукам, доносившимся сверху. В основном здесь находились женщины с малолетними детьми и старики. Изредка кто-нибудь из них с любопытством поглядывал на девушку в военной форме, устроившуюся на табуретке у стены.

Людмила попала сюда случайно. С утра бесцельно слоняясь по центральной улице, она при сигнале воздушной тревоги вместе с жителями ближайшего двухэтажного дома спустилась в подвал, на дверях которого белели свежевыведенные буквы: «Бомбоубежище здесь». Севастопольцы довольно спокойно относились к налету и изредка переговаривались между собой, поскольку все они знали друг друга, жили по соседству. Только девушка-сержант, коротко остриженная, в изрядно потертой шинели и пилотке, сдвинутой на левую бровь, удивляла их своим присутствием, ведь военнослужащие по большей части уже покинули город.

В ночь на 1 ноября с рейда ушел линкор «Парижская коммуна» и вместе с ним — крейсер «Молотов», лидер эсминцев «Ташкент», эсминец «Сообразительный», большие подводные лодки Л-4 и Л-23. На сухопутные рубежи обороны, пролегавшие в 15–20 километрах от города, выступили шестнадцать вновь сформированных батальонов морской пехоты, недавно прибывшая из Новороссийска Восьмая бригада морской пехоты численностью около четырех тысяч человек, а также другие воинские части. Звуки канонады доносилась из долины реки Бельбек, деревень Аранчи, Эфендикой, Дуванкой, с горы Азиз-Оба.

Сержант Павличенко была бы рада снова стать в ряды воинов, сражающихся за Отечество. Однако никто в Севастополе не мог сказать, где в данный момент находится ее родной 54-й полк, 25-я Чапаевская дивизия и даже вся Приморская армия. От Ишуньских позиций они отошли на юго-восток полуострова и, вероятно, теперь по каким-нибудь горным тропам, по заброшенным лесным и грунтовым дорогам пробираются в Главную базу ЧФ, чтобы воссоединиться с ее гарнизоном и дальше воевать с немецко-фашистскими захватчиками и их союзниками — румынами.

Со справкой из госпиталя снайпера Люду пока зачислили в батальон выздоравливающих, который располагался в здании Черноморского флотского экипажа. Его командир майор Хубежев обратил внимание на девушку с именной винтовкой, очень редкой наградой в то время. Она представилась офицеру и сразу понравилась ему своей выправкой и скромностью. Хубежев предложил Людмиле перейти на службу в морскую пехоту, обещая звание главстаршины, уверяя, будто черный матросский бушлат пойдет ей гораздо больше, чем гимнастерка цвета «хаки». Он расхваливал своих приятелей-начальников: в 16-м батальоне морпехов — капитана Львовского, в 17-м батальоне — старшего лейтенанта Унчура, в 18-м батальоне — капитана Егорова, в 19-м батальоне — капитана Черноусова.

Никакого желания переходить на флот сержант Павличенко не имела. Она не сомневалась в том, что полк се уцелел и до Севастополя рано или поздно дойдет. Она дорожила дружбой с чапаевцами, закаленной в осенних боях под Одессой.

Всякий раз, слыша подобный ответ, майор выписывал ей увольнительную в город, где она была предоставлена самой себе. Тут пригодились деньги из солдатского оклада, собранные за четыре месяца. Рядовому первого года службы полагалось 10 рублей 50 копеек, но снайперу — сфрейтору — 30 рублей, снайперу-сержанту и командиру отделения — 35 рублей. Людмила посетила до сих пор открытые учреждения культуры: превосходный музей Черноморского флота в старинном здании с пушками и замечательное по реалистичности творение художника Франца Рубо — панораму на Историческом бульваре «Штурм Севастополя 6 июня 1855 года», которая произвела на нее неизгладимое впечатление. Кроме того, она на трамвае специально съездила в Балаклаву, чтобы осмотреть руины средневековой генуэзской крепости Чембало. Не избежала снайпер и другого искушения. Примерно 20 рублей ушло на шоколадные конфеты «Весна». Они, к ее удивлению, продавались в севастопольском магазине «Военторг» еще по довоенной цене.

Утром во вторник, 4 ноября, майор Хубежев сообщил сержанту Павличенко хорошую новость. Командующий Приморской армией генерал-майор Петров вчера прибыл в Севастополь вместе со своим штабом и разместился на командном пункте береговой обороны. Людмила отправилась туда. Не сразу ей удалось встретиться с генералом. Он объезжал огневые рубежи, знакомился с воинскими частями, занимавшими их, осматривал местность и военноинженерные сооружения на ней.

Лишь под вечер она увидела Ивана Ефимовича. Белая пыль севастопольских дорог осела на его кителе с генеральскими звездами на петлицах. Коричневая кавалерийская портупея с поясом и двумя плечевыми ремнями плотно охватывала худощавую фигуру. Кобура пистолета Коровина, присвоенного высшему командному составу РККА, немного сдвинулась набок. В руке Петров держал стек. Такая у него имелась привычка с тех пор, как он в молодые годы командовал эскадроном и конным полком в Средне-Азиатском военном округе, где успешно воевал с басмачами.

Людмиле не пришлось привлекать к себе его внимание. Выйдя из машины командующий Приморской армией, увидел ее и сразу остановился.

— Здравия желаю, товарищ генерал-майор! — она вытянулась в струнку и откозыряла.

— Здравствуй, Люда, — он улыбнулся ей. — Как здоровье?

— Отлично, товарищ генерал-майор.

— Значит, будем бить фашистов в Севастополе?

— Обязательно, товарищ генерал-майор.

— Твой боевой опыт тут пригодится, — Петров снял пенсне и протер его платком. — Сообщаю тебе, что ты теперь — старший сержант и командуешь снайперским взводом. Когда прибудет маршевое пополнение, отбери способных бойцов и научи их точному глазомеру.

— Слушаюсь! — бодро отрапортовала она и, понизив голос, спросила: — Но где же мой полк, Иван Ефимович?

— Думаю, сейчас «разинцы» находятся на дороге между Ялтой и Гурзуфом. В Севастополь они попадут только дней через пять-шесть. Будешь ждать?

— Так точно, товарищ генерал-майор. С первых дней службы всей душой привязана к батальону капитана Сергиенко и к любимой моей второй роте.

— За привязанность хвалю, — Петров снова улыбнулся. — Есть ли у тебя просьбы и пожелания?

— Никак нет, товарищ генерал-майор.

— Хороший ответ, дочка. Скромность украшает солдата. Но его командиры должны позаботиться о нем, — Иван Ефимович повернулся к адъютанту и негромко отдал ему какие-то распоряжения. Адъютант вынул блокнот и стал записывать…

Конечно, ее порадовали новые вещи, полученные на складе: юфтевые сапоги, суконная гимнастерка вместо хлопчатобумажной, ватник, более подходящий для передвижения в лесу, шапка-ушанка из искусственного меха серого цвета, перчатки с полушерстяной подкладкой, трикотажное белье. Генерал был прав. Следовало думать о зимней кампании. В Крыму зимы бывают разными: и теплыми, с плюсовой температурой, и холодными, с морозами и сильными, пронзительными ветрами, которые дуют в феврале и марте с северо-востока.

Однако больше всего понравился Людмиле пистолет ТТ, или «Тульский, Токарева», личное оружие младшего и среднего командного состава Красной Армии. Ведь три темнорубиновых треугольничка на петлице воротника, указывающие на звание старшего сержанта, издали еще и не разглядишь. А вот надетая на пояс кожаная кобура при шомполе с согнутой в кольцо ручкой бросается в глаза сразу.

Тяжеловатым казался ТТ для женской руки — 825 граммов, и то — без магазина на восемь патронов. Некоторые ставили русскому инженеру Токареву в упрек, что его оружие слишком сильно напоминает изобретение «пистолетного короля» господина Джона Мозеса Браунинга, особенно — модель 1910 года бельгийского производства. Но подобные теоретические споры мало занимали старшего сержанта Павличенко. Ей пришелся по душе, и длинный вороненый ствол «Тотоши», как его ласково называли в армии, и удобная рукоять с рубчатыми накладками, и мощный патрон калибра 7,62 мм, пробивавший кирпичную стену толщиной в 100 мм. Номер выданного ей пистолета состоял из букв «ПА» и цифры «945», его украшала крупная насечка на кожухе-затворе. Они свидетельствовали: данный экземпляр изготовлен именно на Тульском оружейном заводе и в 1940 году[6].