Страховка от жизни - Серова Марина Сергеевна - Страница 24

Тут к секретарше подошла коллега, и она на некоторое время забыла про меня. Я тихо скользнула в сторонку, решив изучить помещение.

Раз мне не хотят предоставлять информацию, нужно раздобыть ее самостоятельно, чего бы это ни стоило. А уж если я что-то решила...

Антресоль над дверью в туалете показалась мне вполне приемлемым временным пристанищем. Сделана добротно, мой вес выдержит. Там хранился всякий хлам: связанные бечевкой бумаги, пожелтевшие от времени, ржавые ведра и прочая ерунда. Местечко освободить для себя есть возможность, хоть, наверное, не сладко мне тут придется. Да мне не привыкать ко всякого рода неудобствам. Только надо будет, когда отправлюсь в засаду, надеть более подходящую одежду.

Сев в автомобиль, я набрала номер Староверова и предупредила, что раньше восьми прибыть в кафе не сумею. А возможно, явлюсь даже позже.

– Что-нибудь случилось, Танечка?

– Ничего сверхъестественного. Просто возникли некоторые неотложные дела. От методов Коломбо придется перейти к методам Майка Хаммера.

– Это касается дела Калякиной?

– Именно. Объясню позже.

– Только будьте осторожнее, пожалуйста. Я почему-то за вас волнуюсь. Все непросто с этим договором.

Отключив мобильник, я завела движок и поискала сигареты. Пустая пачка валялась на пассажирском сиденье, а нераспечатанная, которую я приобрела по дороге, никак не хотела находиться. Куда ж я ее бросила? Вроде везде посмотрела.

– Не зря тебя, ящик чертов, так окрестили, еще похлеще обозвать следовало, – ворчала я, в который раз роясь в недрах «бардачка». Неожиданно оттуда выскользнул замшевый мешочек с магическими косточками и плюхнулся на пол.

– Соскучились, милые мои. Решили подсобить своей хозяйке? Ну что ж. Давайте побеседуем. Ну так как вам мое решение перейти к методам Майка Хаммера?

Все это я произнесла вслух, а про себя подумала так: пускай поднапрягутся, не одной же мне столь важное решение принимать.

Выпала комбинация 19+7+33. «Новый прилив свежих сил и энергии, которые помогут Вам выбрать правильный путь».

– Что ж, неплохо. Воспринимаю ваше высказывание как одобрение задуманным дальнейшим действиям, несмотря на то что они будут незаконными и могут принести мне одни неприятности.

Никотиновый голод, от которого я, кажется, умирала пару минут назад, прошел, напрочь забылась так и не найденная пачка сигарет. Я выжала педаль сцепления и тронула автомобиль, направляясь к собственному дому для перевоплощения.

Последний луч холодного осеннего солнца отразился в луже и больно ударил в глаза. Я невольно сощурилась и опустила козырек, одновременно притормаживая на сменившийся сигнал светофора. Злополучная пачка «Мальборо» свалилась откуда-то мне под ноги. От неожиданности я вздрогнула и чуть вильнула к обочине, едва не сбив спешившую перейти улицу девушку с кейсом. Чемоданчик ударился в капот машины и раскрылся. Белые листы бумаги, как птицы, разлетелись на проезжей части.

Девушка бросилась чуть ли не под машину и принялась собирать грязные бумажки с мокрого асфальта. Я выскочила и, извинившись, стала ей помогать.

Какой-то прохожий тут же забыл, куда и зачем шел, остановился и ну меня костерить на все лады. Мол, развелось всяких-разных. Я не выдержала и огрызнулась, посоветовав ему присоединиться и тоже помочь. Надо было сразу так поступить, потому что после этих моих слов его красноречие мгновенно иссякло, и он тут же заспешил прочь.

Загорелся зеленый. Сзади сигналили. А эту чумовую я никак не могла утащить с проезжей части.

– Это же подотчетные бланки. Мне за них голову снесут, – всхлипывала она, собирая грязные листы. – Их только списать можно. Мне никто никогда не поверит, что они просто упали в грязь.

Я выпрямилась. В голову пришла блестящая мысль: бланки из «Фортуны» можно было просто украсть. И этот факт обязательно следует обнаружить. Самой. Без помощи противной упрямой дылды. Еще один аргумент в пользу методов Майка Хаммера. И кости абсолютно правы. Хоть это и не прилив новых сил, зато рождение свежих, я бы даже сказала, гениальных идей.

Я переоделась в брюки, теплый свитер, достала из холодильника вареную курицу, перекусила. Потом, сварив себе кофе, уселась в кресло. Немного отдохну – и за работу. В «Фортуну» мне надо попасть прямо перед закрытием.

Когда я в неброской спортивной куртке, которую именую дежурной, в натянутой до самых бровей вязаной шапке, потертых джинсах и кроссовках вновь вошла в помещение «Фортуны», было восемнадцать сорок. До закрытия оставалось двадцать минут. Вполне достаточно для того, чтобы успеть занять боевой пост.

Дылда не обратила на меня никакого внимания. Она меня просто не узнала. И к тому же была жутко занята – пялилась на экран компьютера, где маленький человечек двигал ящики из одного помещения в другое.

Я поднялась на второй этаж и прямиком направилась в туалет. Громыхая шваброй, худенькая пожилая женщина мыла там пол. Пришлось выйти и подождать. И при этом умудриться не привлечь к себе внимания. Изучение наглядной агитации, размещенной на стенах, показалось мне наиболее подходящим занятием. Когда бабулька, заменив воду, вышла из туалета и направилась вниз по лестнице, я продолжала равнодушно рассматривать рекламные плакаты.

Улучив момент, когда в коридоре никого не оказалось, я прошмыгнула в туалет. Забраться в антресоль для меня труда особого не составило. Я дама тренированная. О том, удастся ли мне этот акробатический номер, даже и не волновалась. Страшило лишь то, что в самый неподходящий момент кому-нибудь приспичит притащиться в туалет. Слава богу, этого не произошло. Я осторожно прикрыла за собой дверки и принялась терпеливо ждать.

Когда находишься в слишком ограниченном пространстве и в почти полной темноте, всегда теряется чувство времени, на душе становится тоскливо и противно до невозможности. Даже несмотря на то что я – человек непритязательный и ко всему привычный. Сколько минут прошло с тех пор, как я водрузилась на антресоль, не знаю. Свет в туалете потух, и спасительная полоска, пробивавшаяся сквозь неплотно закрытые дверки, исчезла. Навалились темнота и духота.

Подождав еще немного и убедившись, что никого поблизости не слышно, я решила покинуть свое убежище и толкнула дверку. Не открывается. Толкнула немного сильнее – тот же результат. Что же это? Сердце предательски екнуло.

Вспомнилось не ко времени, как однажды в детстве я пряталась от бабушки в шифоньере. И в полной темноте, потеряв ориентир, попыталась открыть дверку шифоньера. А она не желала открываться, потому что толкала я... торцевую стенку. В итоге из темницы меня вызволила бабушка.

Успокоимся и попробуем извлечь из сумочки фонарик. Но тут произошло непредвиденное: я задела локтем ведро. Оно вывалилось из антресоли и, производя невероятный шум, покатилось по выложенному плиткой полу. Я даже зажмурилась от ужаса, разом охватившего меня. Зато теперь стало ясно, где выход. Я спрыгнула на пол, опять задела это чертово ведро и, мысленно чертыхнувшись, замерла. Не дай бог, какой-нибудь случайный прохожий услышал шум. Мог вызвать милицию...

Прошло несколько напряженных минут. Тишина. Только из крана тихо капала вода. Такое ощущение, словно перенеслась в фильм Тарковского про сталкеров.

Но нет, пронесло.

Кабинет президента фирмы был закрыт на ключ. Замок оказался не таким уж сложным. Держа фонарик во рту, я открыла его с помощью отмычек и тихо вошла.

На поиск нужной информации ушло минут сорок. Не зря я все это затеяла. Страхового агента, который постоянно заключал страховые договоры с Чарским, звали Вячеславом Ивановичем Васильевым. Но думаю, он тут вовсе ни при чем. Свистунов мог взять адрес и данные Чарского с любого компьютера, как только что сделала я. Он ведь тут работал. Потому надеюсь, что с Вячеславом Ивановичем мне даже и встречаться не будет необходимости.

Важно другое. На жестком диске компьютера хранилась информация о списании нескольких подотчетных бланков. Раз. А страховой договор на имущество Калякиных мне обнаружить не удалось. Два.