Люби на вдохе. Стреляй на выдохе (СИ) - "Jean-Tarrou" - Страница 1

========== Глава 1 ==========

         <i> "За расшифровку феромонов истинного партнера как у альфы, так и у омеги отвечают правые отделы гипоталамуса, на вдохе носовые рецепторы воспринимают запах, и менее чем за 0,6 секунды мозг обрабатывает полученную информацию, таким образом, мы можем влюбиться в истинного партнера прежде, чем завершим вдох..."

(Из учебника биологии для средних классов)

"Вдох неизбежно сбивает прицел, поэтому снайпер всегда сперва выдыхает, после чего у него есть восемь-десять секунд на выстрел, более чем достаточно, если учесть, что мозг человека принимает решение в среднем за 0,4-1,6 секунды..."

(Из инструкции по подготовке спецстрелков для НацОбЗахвата) </i> 

------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

   "Коллеги по цеху" считают меня звезданутым, идейным, а идейный для них, значит, псих. Романтики придумали кликуху "Ангел Смерти", это мне Арчи сказал в прошлую мою течку, лежа в кровати и закуривая после третьего раунда. Хотел, наверное, польстить, надеялся, что я нарушу правило и позову его во второй раз.

"Ангел смерти" - вот придурки. На ангела не тяну ни внешностью, ни самомнением.

Я просто ненавижу, когда мои "коллеги" лажают. Застрелить не с первой пули - это налажать, взорвать вместе с жертвой всю его семью  - это налажать, напугать жертву без надобности - тоже налажать. Как нас в детстве папы-омеги утешали перед профилактическим уколом: "Тебя, малыш, как комарик укусит, ничего не почувствуешь", вот и убивать так надо: быстро, аккуратно, чтобы человек ничего не почувствовал. Почти.

И еще жертву надо уважать. Боялся, скажем, человек всю жизнь высоты, убей его на земле, лучше, чтобы он лежал и даже падать не пришлось. Или если жертва - омега, ухоженная, красивая, то и после смерти должна такой остаться. Омегам, вообще, яды подходят, сейчас отличная подборка есть со стабилизаторами HS4, кожа сохраняет свежесть еще пару суток. Год назад мне заказали известного актера-омегу Патрика Коэса, его вроде соперница-омежка проплатила, но неважно. С неделю я изучал жизнь Патрика. Про таких вроде говорят: "Актер от Бога". Где бы он ни был: в ванне, в кафе,  в постели очередного любовника, он был на сцене, он всегда играл, в любой момент его можно было снимать с любого ракурса и в итоге получить идеальную картинку. Я убил его в последнем акте новой постановки "Ромео и Джульетты", в интервью он признавался, что это его любимая пьеса ("Шекспир - писатель, живший за восемь веков до краха двуполой цивилизации, такая древность, вообразите, но его описание человеческих отношений все еще актуально..."). Патрик играл Джульетту на главной сцене столицы, и выпитый им яд оказался не водой. Он был хорош тогда: черная копна волос, высокий бледный лоб, горящие глаза, полные слез: "Что это у милого в руке? А! склянка с ядом!" А потом закрутилось все, что так любят актеры: шумиха, скандалы, безутешные поклонники, фотографии Патрика три месяца не сходили с передовиц, переиздание в золотой обложке фильмов и спектаклей с его участием, а сколько премий ему вручили посмертно, он за всю жизнь столько не получил. Вот это я называю уважением киллера.

Я гарантирую жертве ту смерть, которую она сама бы себе выбрала, коли пришлось бы - это моя Антигиппократовская клятва.

Когда мне заказали Александра Щелковского, я уже полгода не работал. Надоели тупые расправы без простора для творчества, и я поднял цены на свои услуги до небес, так что обращались ко мне в случае крайней нужды. Его имя мелькало в новостях, когда  нам, простым смертным докладывали о встречах сильных мира сего. Щелковскому принадлежали крупные месторождения неофарталита, на основе которого делаются лекарства для омег. Организм омеги вступает в аллергическую реакцию с любым, даже самым безобидным препаратом, но добавление неофарталита позволяет нейтрализовать побочные эффекты.

Врагов себе Щелковский нажил еще в те славные времена, когда безжалостно пожирал малые фабрики по производству неофарталита на Фолклендских островах, а год назад он полез в мир большой политики с пролиберальными идейками, и, можно догадаться, что популярности ему это не прибавило. Щелковский стал рекордсменом по количеству неудавшихся покушений. Как его в прессе не обзывали: и бессмертным, и возлюбленным удачи, и кошкой (но у кошки-то 9 жизней, а число покушений в одном марте перевалило за двадцать), и только я, читая об очередной пролетевшей в миллиметре от головы бизнесмена пули, о выбитом ноже, об обнаруженной бомбе, морщился, как от зубной боли, я-то знал, что дело не в везении, а в кретинизме тех, кто называет себя киллерами. Ну как так можно? Шли бы в дворники, недоумки.

Щелковского мне заказали через непробиваемую цепочку посредников, 3 квадрамиллиона перечислили на счет сразу и пообещали добавить столько же, "как только тело урода остынет", я еще подумал: "Крепко он достал кого-то".

В тот же день я заглянул к техникам в подвалы Большой Свалки, затоварился полным комплектом "пятен" и "блох". Пятна - это микрокамеры с цифровым преобразованием сигнала, сливаются с любой поверхностью, размером с четвертак, живут десять дней, а потом растворяются, оставляя после себя неприметное пятно, отсюда и название. Последняя модель "пятен" также скидывает на управляющий компьютер данные геолокации. Блохи -  чудо нейротехники пятилетней давности. Запускаешь стайку блошек в дом, они разбегаются по углам и реагируют на любые источники звуков, после активации живут недолго - 192 часа, но в любом случае дольше, чем оставалось жить Александру Щелковскому.

Обитаю я в районе Плинити, да, я в курсе, что там одни заводы да трущобы. Я купил заброшенное здание мясоразделочного комбината, в нем провели полную чистку и дезинфекцию, но сладкий запах крови намертво въелся в бетонный пол, а мне пофиг. Это мой дом, моя берлога, мой тренировочный зал, мой пункт наблюдения, мое "дно", на которое я периодически ложусь. Я здесь почти ничего не менял. На крюки для мясных туш повесил мишени, стреляю по выходным. Сейчас вживую никто не палит, везде сплошь электронные стрельбища: сенсорные экраны, лазерные пистолеты, компьютерная обработка результатов. Но я люблю по старинке, чувствовать пулю, раздваиваться: руки держат смертоносную крошку колибри А6, а сознание там, возле мишени, наблюдает, как пуля прошибает белый картон, обугливает края, падает вниз и откатывается к стене. Длинный выдох, все замирает, ни звуков, ни запахов, выстрел, тело падает, сладкий вдох. И всегда в таком порядке.

Поклеить пятна и распустить блох - трудности не составило. Понимаете, какая тут фишка, есть две группы людей: одна - постоянно придумывает защиту, вторая - ее постоянно ломает. А теперь вопрос на засыпку: "Какая группа по умолчанию умнее?" Верно. Если бы я хотел себя защитить, то купил бы лучших взломщиков, но господин Щелковский у нас моралист и до криминальных низов опускаться не желает, поэтому вся его жизнь сейчас на моих мониторах: три машины, вертолет, дом, сад, офис и, внимание, главное блюдо дня - рабочий кейс. Картинка отличная, звук пошел. Работаем.

Стояла вторая ночь после получения заказа. Жертва спала у себя в спальне, одна.  Я воспользовался затишьем, чтобы проверить сеть, развалился в кресле, возле горящих мониторов, жевал остывшую пиццу, параллельно набивая в строчке поисковика "Александр Щелковский". Фотографий выпало выше крыши, но камеры чувак не любил, это факт, он виртуозно портил кадры, отвернувшись, нагнувшись, прикрывшись и т.д. Один хороший снимок я все же отрыл, он был сделан через стекло машины, я расширил изображение на весь планшет и перестал жевать. Что там про него писали? "Палач малого бизнеса"? Мне нравились такие лица, противоречивые, когда грубые черты лица перекраивает интеллект.  Тяжелый подбородок, рубленые скулы, поломанный нос и теплый взгляд моего школьного учителя литературы, которому я всегда мечтал отсосать, пока он будет проводить сравнительный анализ Китса и Шелли. А на выпускном просто отсосал без всяких анализов, смотрел на него снизу вверх пьяными злыми глазами, а он на меня - сверху вниз так понимающе, нежно перебирая волосы на затылке. Доброта - то, что меня пугает в людях, как можно быть умным, пожившим и добрым одновременно? Во время течки, когда совсем невмоготу, я снимаю тех альф, про которых известно, что в постели они жестоки, эдаких латентных садистов, они с их желанием сорвать злость, расплатиться за боль болью мне понятны. С фотографии Александр Щелковский смотрел на меня мягким взглядом светло-карих глаз, только слепые журналюги могли клеймить его палачом и бессердечным альфой.