Старые амазонки - Серова Марина Сергеевна - Страница 12

– Простите, вы к кому?

Мишка достал свое удостоверение. Внимательно изучив его, мужчина молча посторонился, но сделал это с явной неохотой.

– Оксана, к нам гости, – крикнул он в кухню.

Квартирка действительно была маленькая, особенно по сравнению с трехкомнатной квартирой Марьи Николаевны. Можно понять обиду сына. Из кухни выглянула очень интересная женщина и с любопытством оглядела нас.

– Проходите на кухню. Места, как видите, у нас очень мало. Господа из милиции, – обратился он уже к жене.

Она тяжело вздохнула.

– Прошу, садитесь, вы по поводу Марьи Николаевны?

– Вы не ошиблись.

– И после смерти она не оставляет нас в покое.

– Михаил, Татьяна, – представил нас Мишка.

– Меня зовите Оксаной, а это – Володя, как вы уже догадались, мой муж и ее сын.

Кухонька была маленькой, и мы еле разместились.

– Что вы хотите узнать? И почему милиция?

– По поводу смерти Марьи Николаевны заведено уголовное дело.

Оксана совсем не удивилась.

– Вы не удивлены?

– А чему удивляться? В ней было много плохого, может, кому-то и надоела.

Я посмотрела на Мишку.

– А кому она могла надоесть? Как вы думаете?

– Я ничего не думаю. Может, Наташкин хахаль ее и убил.

– А зачем ему это?

– Кому же хочется в общаге жить, когда квартира сама в руки плывет.

– А вам эту квартиру не хотелось?

– Конечно, хотелось побольше, но у меня есть, – Оксана обвела кухню взглядом, – это она своему сыну отказала в жилплощади.

Владимир отвернулся. Видно, этот разговор поднимался в семье довольно часто.

– А почему вы ту квартиру не разменяли?

– Тогда все сложнее было. Сразу порицание общественности. Как же, мать из ее собственной квартиры выгоняют.

– Вы поддерживали отношения с матерью? – обратился Мишка к Владимиру.

– Заходил иногда – проведать, починить, помочь.

– А мужа у нее не было?

– Нет, они развелись очень давно, я еще совсем маленький был, по-моему, он ей изменял. Она не любила об этом говорить.

– И как вы общались?

– Не очень. Она всегда спрашивала, не развелся ли я еще. Поэтому я редко туда ходил.

– Баба Маша не любила вас? – спросила я Оксану.

– Она меня терпеть не могла. Все время говорила, что я – ведьма, сына приворожила. На костре меня надо давно сжечь.

– А вы?

– А что я? Сначала огрызалась, потом надоело. Никогда не испытывала ни малейшей любви к ней. Она и паспорт Володькин прятала, когда мы жениться собирались, а потом меня на смотрины водила к своим подружкам. А я, как бычок на веревочке, плелась за ней.

– И как подружки?

– Ужасные, такие же, как она. Глазки у них хитрые. Я до сих пор помню, а сколько уж лет прошло.

– А потом вы встречались с ее подругами?

– Нет, я в тот дом не хожу, а баб Маша к нам не ходила. Хорошо хоть Наташку прописала. Я была очень удивлена. Квартира-то не приватизирована, пропала бы сейчас.

– Давно она ее прописала?

– Года четыре уже будет, точно не скажу.

– Простите, – вклинился Володя, – мне пора идти. Я опаздываю, но если нужен конкретно я, то мы могли бы встретиться вечером.

– Я думаю, вы можете идти, – отпустил его Мишка.

– А кто же ее убил? Как вы думаете?

Оксана внимательно посмотрела на меня.

– Знаете, иногда мне самой хотелось это сделать, но не смогла бы никогда. К тому же какая-никакая, а родня. Надеялась, что сама умрет, у нее же астма. Сейчас я не чувствую жалости. Мне только интересно, кто это все-таки сделал.

– Вы хотели, чтобы ваша дочь вышла замуж за Ваську?

– Нет, не хотела, но я боялась повторить свою свекровь, поэтому не препятствовала. А Вася даже не скрывал, что хочет заполучить квартиру. Я думаю, он не стал бы этого делать. Слишком открыто он говорил о своем желании. А впрочем... чужая душа – потемки.

– А Наташа сильно переживает?

– Я думаю, что нет. Наташа тоже ходила к ней из-за квартиры, боялась, что ее оттуда выпишут.

– Простите, но хоронить вы ее будете?

– Конечно, кто же еще?

– У вас есть деньги на похороны?

– Мы пока заняли, но у Марьи Николаевны есть деньги на книжке. Снять их только через полгода можно. Я думаю, еще и останется.

– На книжке? – даже Мишка посмотрел на меня, не поняв моего удивления.

– Ну да, она всю жизнь копила.

Вот это бабулька! Что же это у нее за книжка такая, что и мебель можно купить, и похороны организовать. И чья же это все-таки одежда висела у нее в шкафу? Может, правда, жених подарил, но только вот где такого Рокфеллера найти в семьдесят лет?

Мишка, заметя мой отсутствующий взгляд, попрощался с обещанием зайти еще.

Когда мы вышли, он тут же поинтересовался причиной моей задумчивости. Я рассказала ему, что знала, и теперь замолчал он.

– Да, бабулька с потайным замочком оказалась, – наконец пробормотал он.

Я завезла его в отделение, а сама поехала к школе. Общаться.

Глава 5

У школы была полнейшая тишина, и мне пришлось немного подождать перемены. Меня, видно, ждали, потому что чуть ли не в первых рядах на улицу выскочила Лина и с ней Аня и Женя. Оглядевшись по сторонам, они сразу бросились ко мне.

– Здравствуйте, – они были просто счастливы.

На нас оборачивались, вероятно, одноклассники.

– Вы что, всем успели рассказать?

– Нет, что вы. Это, наверное, мной интересуются, – смутилась Лина, – ко мне пришли на перемене, да еще и не папа с мамой. Всем интересно.

Наступила небольшая заминка. Мне хотелось поговорить с девочками без Лины. И та, видно, оценив ситуацию, обвела нас всех взглядом.

– Мне можно идти? А то мне надо кое-что сделать.

– Да, конечно.

– Только не опаздывайте, – бросила она, уходя, своим подругам.

– Нет, я долго не задержу.

Мы отошли в тенек и сели на скамеечку. Двор у школы был замечательный. «Да и дети учатся здесь совсем не глупые», – посмотрев вслед удаляющейся Лине, подумала я.

– У меня в общем-то немного вопросов. Вы давно дружите с Линой?

– Дружим? Класса примерно с пятого, когда Лина пришла в класс. Мы как-то вчетвером все сдружились.

– Вчетвером?

– Ну да, Маша еще. Только в последнее время она немного отошла от нас.

– Почему?

– Не знаем, – они переглянулись между собой. – После лета встретились хорошо, а когда началась эта история с Линой, она как будто потеряла к нам интерес. Нет, мы общаемся и в школе, и дома, но этой темы избегаем, по крайней мере Маша.

– А почему, как вы думаете?

– Не знаю.

Получилось так, что я все это время разговаривала с Аней, а Женька больше молчала, только иногда кивала головой. Но после последнего вопроса она неуверенно посмотрела на меня, будто раздумывая: стоит или не стоит говорить, и опять промолчала.

– Ты что-нибудь знаешь? – обратилась я к ней.

Она помолчала несколько секунд и вздохнула:

– Мне кажется, у Маши все это было. Ну все, что происходит сейчас с Линой.

Аня удивленно уставилась на подругу, и мы почти одновременно воскликнули:

– Почему?

– В конце прошлого учебного года ее тоже встречали. И она была расстроена. Даже экзамен по своему любимому английскому чуть не завалила. Помнится, Людмила Федоровна, англичанка наша, даже оценку не могла поставить, настолько была огорошена. Машка ее любимица. А потом Людмила разговаривала с ее родителями и четверку ей поставила.

– Но может быть, они ей предложили что-то.

– Ну, вы скажете тоже. У нас за это и вылететь можно. Очень строго с любыми подарками, даже к праздникам.

– У вас что, учителя – Рокфеллеры?

– Нет, конечно. Но оклад у них нормальный, по сравнению с другими школами, естественно.

– Но у вас же учатся и дети из небогатых семей, которые не могут платить.

– Платят только те, кто не из нашего района. У нас ведь еще и обычные классы есть.

– А у вас?

– У нас лицейский. Платный.