Джуди. Четвероногий герой - Льюис Дэмиен - Страница 2

Несколько месяцев спустя я побывал на литературном фестивале в Сомерсете. После обсуждений мне захотелось увидеть организатора фестиваля — потрясающую Эдриен Ховел. Интерес мой вызывало животное, бывшее узником японского лагеря. Эдриен бросила на меня такой проницательный взгляд, будто я интересовался ее отношением ко мне.

— Вы знаете, у фестиваля «Мер» долгая история, которая так или иначе ассоциируется с историей японских военнопленных на Дальнем Востоке, — заметила она. Эдриен сделала паузу, а затем продолжила: — Фактически мой дядя был одним из них… Но есть множество других таких же семей. Человек, с которым вам стоит поговорить, — это Филипп Уирн. Его отец, Ривенд Уирн, находился в плену вместе с моим дядей. Он похоронил его и принес в наш дом весть о его смерти.

Эдриен была так добра, что похлопотала о моей встрече с Филиппом Уирном, который, как она сказала, был очень деятельным членом сообщества бывших военнопленных на Востоке.

— Конечно, — добавила она. — Мы все слышали о Джуди. Она была потрясающей собакой. Бесспорно, те вещи, на которые она была способна… Наверное, с ней никто не может сравниться.

Два похожих разговора. Оба собеседника говорили мне одно и то же — это была совершенно удивительная собака. Мой исследовательский аппетит все разгорался. Как и предсказывала Эдриен, Филипп Уирн смог мне помочь. Он посоветовал мне поговорить с Лиззи Оливер. Ее дед, Стенли Рассел, находился в одном лагере с Джуди и был одним из множества ее друзей. В это невозможно поверить, но он, несмотря на все обыски, умудрялся вести тюремный дневник. Если бы дневник был найден, это, конечно же, могло стоить ему жизни.

Я встретился с Лиззи в Лондоне, на собрании людей, которые писали о той войне. В изысканном спокойном интерьере деревянного здания фронтового клуба Лиззи рассказала мне, что она близка к завершению диссертации, посвященной дальневосточным лагерям. В ней она опиралась на дневники своего дедушки.

Она сказала:

— Если вы спросите о суматранской железной дороге или лагере, любой вам скажет: «Вы ведь хотите знать о той собаке, Джуди, не так ли?» Это потрясающе: каждый, кого бы вы ни спросили, помнит о ней и до сих пор находится под впечатлением. — Она засмеялась. — Люди страдали не меньше, чем она, но именно Джуди стала знаменитой, а не железная дорога или лагеря. Вот какое впечатление она производила на людей, знавших ее.

Лиззи рассказала, что за годы службы на корабле в районе реки Янцзы Джуди пережила несколько бомбардировок и кораблекрушение, до того как попала в плен в северной части острова Суматра. Она содержалась там вместе с другими узниками лагеря, которые должны были строить на Суматре так называемую адскую железную дорогу — прокладывать колею в непроходимых джунглях, вручную прорубать ходы в горах, где остановилось время.

Речь не о той железной дороге, соединяющей Таиланд и Бирму, о которой сейчас хорошо знают. Та дорога была увековечена в 1957 году в фильме «Мост через реку Квай», а позже — в фильме «Возмездие» с Колином Фертом в главной роли. Это была другая, но столь же невыносимая стройка: было проложено две тысячи километров колеи, в строительстве участвовали пленные и многочисленные местные. В этой истории все еще достаточно темных пятен. В наше время далеко не каждый слышал об адской стройке на Суматре и обо всем ужасе, который там происходил. Но о пленной собаке, Джуди из Сассекса, люди узнать должны!

Поколебавшись, Лиззи вынула из сумки огромную книгу в твердом переплете — дневник ее дедушки.

— Есть кое-что, что я должна вам показать. — Она открыла дневник на странице, где была закладка. — Вот! — Она гордо указала пальцем на рисунок. — Узнаете? Как вы думаете, кто это? Это, несомненно, Джуди. Ее невозможно спутать с другой собакой.

На рисунке, занимавшем почти полстраницы, был изображен британский пойнтер бело-коричневого окраса. Он притаился в тропических зарослях, словно выискивая среди бамбука крысу. Ведь пленные вынуждены были жить в постоянном голоде и жуткой тесноте, словно сардины в банке.

— Это то, о чем никогда не будет написано, — пояснила Лиззи. — Хотя много было сказано об ужасах лагерей, жестокости и многом другом, о чем сложно говорить. Все это связано со страданиями. У людей, конечно, не было выбора. Непостижимо как, но они выжили. И этим они отчасти обязаны животным, которые помогали им сохранять бодрость духа. Это что-то вроде ниточки, которая должна была вернуть их к нормальной жизни. Было что-то сверхчеловеческое в том, чтобы выжить на протяжении долгих лет адского труда, а потом вернуться и жить обычной жизнью до конца своих дней. И относительной плавностью перехода к спокойной семейной жизни люди были обязаны в том числе и своим питомцам.

Лиззи сказала, что я непременно должен найти Руза Войси — ветерана девяноста двух лет, бывшего узника японских лагерей. Она узнала, что тот является единственным ныне живым британцем, строившим железную дорогу на Суматре. Руз, как никто другой, мог добавить красок, сообщить неизвестные факты о строительстве железной дороги и необыкновенной собаке. Но до того как встретиться с ним, мне следовало повидаться с Мэг Паркс. Ее отец тоже был военнопленным, у него, по словам дочери, сохранились дневники, где в деталях описывается тот период.

Следует доверять подобным источникам: в них — точные сведения о лагерях. Очень часто их записывали ночью на обрывках бумаги, хранили в жестяных банках, а потом закапывали на кладбище лагеря. Существовало два события, которых больше всего боялись охранники: это помешательство и смерть узников. Они не хотели иметь дело с пленными, которые потеряли рассудок, а также избегали всего, что было связано со смертью. Это была их фобия — смерть и мертвые тела. И именно это делало кладбище идеальным местом для того, чтобы что-то спрятать.

Я встретился с Мэг, и она была так добра, что дала мне копии отцовских дневников. Он писал, что вместе с другими животными с ними жила кошка. Мэг была согласна с Лиззи в том, что животные помогали пленным пережить нелегкие испытания, о чем в подробностях никогда не будет написано. В некоторых лагерях заключенные учили голубей переносить почту, чтобы передавать весточки о себе и о том, что происходит в лагере.

Просто невероятно!

Мэг была вовлечена в специальный проект, в котором участвовали ученики высшей школы для девочек «Пенсби» в Йоркшире. В проекте также принял участие Том Боардмен, девяностодвухлетний выживший узник военного лагеря, — он приходил в школу рассказать о себе. Одиннадцати-двенадцатилетние дети должны были написать сочинение от лица животного — любого животного, жившего в лагере для военнопленных. Мэг передала мне буклет с выдержками из этих сочинений. Среди них были удивительно трогательные.

«И кот сказал… Пленники гладят меня и постоянно думают о доме. Мне это нравится. А когда в их глазах светится голод, я их боюсь». (Элен Дэвис)

«Собака будто спрашивала: почему мы здесь? И почему некоторые из вас исчезают?» (Софи Бернс)

«Голубь проворковал: “Позабочусь об их сообщениях. Я их семья, а они — моя”». (Элис Реншоу)

— Но я хочу сказать, что эти истории не о «конкурентах» Джуди, — добавила Мэг. — Она была одной на миллион.

Мэг, как и Лиззи, посоветовала мне встретиться с Рузом Войси. Я отправился в провинциальный Норфолк, чтобы познакомиться с бывшим узником. Мой навигатор привел меня к прекрасному деревянному бунгало с аккуратной крышей, где, по-видимому, и жил человек, который был мне нужен.

Руз явно ждал. Он одарил меня приветственным жестом, выходя из сада. Для своих девяноста двух лет он выглядел довольно бодрым и проницательным. Мы пожали друг другу руки. Он внимательно осмотрел меня, словно пытаясь увидеть во мне человека, который сможет проделать очень длинный путь ради воссоздания картины событий, происшедших несколько десятилетий тому назад.

Он оглядел и свои владения, которые казались мрачноватыми при свете зимнего полуденного солнца.