Сопротивление планктона (СИ) - "Jean-Tarrou" - Страница 20

- Богдан, ну перестань... - Перемычкин  заозирался по сторонам.

- Погнали.

- Куда?

- Будем искать халявщиков.

Богданыч вышел в коридор и принялся открывать кабинеты, здороваясь с теми, кто злостно перерабатывал.

- Ты зачем каждый день со стола все убираешь? Боишься, кто твои стикеры розовые сопрет?

- Я не убираю, я обнуляю стол.

- Че?

- В конце рабочего дня стол надо обнулять, чтобы не оставить ничего конфиденциального.

- О! - воскликнул Мамонтов, наткнувшись на пустую комнату. - Программисты. Что и требовалось доказать. Заходите, Евгений Батькович, чувствуйте себя, как дома.

- Я думал, мы сегодня просто посмотрим.

- А я вчера думал, мы предадимся дикой животной страсти.

Перемычкин зацепился за провод и чуть не выронил ноутбук.

- Под ноги смотри, - Богданыч придержал его за плечо.

Качество у видео было отвратное, но Богданыч ностальгировал, вспоминая, как Танька брала в прокат этот фильм раз двадцать, наверное, и даже пыталась опосля Мамонтова на какие-то левые танцевальные курсы затащить.

"Чего бабы с этой херни сопливой торчат?" - поражался Богданыч, однозначно смотреть на Перемычкина было интересней, чем на экран. Кончики ушей у того заалели, а пальцы рисовали узоры на столешнице, и тут в душу Богданыча закралось подозрение:

- А ты танцевать умеешь? - краска с ушей перетекла на шею. - Эй, сюда посмотри! Ну Жень!

- Не трогай...

- Че нос воротишь? Умеешь? Блин, ну не буду я смеяться.

- Такое не умею.

- "Такое" неприличное?

- Я европейскую программу изучал.

- Охренеть. Бальные танцы... - Богданыч стукнул себя по лбу. - Предки не оставили тебе шанса.

- Надо решить, кто у нас кем будет, - Перемычкин поставил видео на паузу. На экране Патрик Суэйзи со своей прекрасной партнершей как раз исполняли знаменитую поддержку.

- Ты че хочешь, чтобы я на тебя прыгнул? - Богданыч заржал.

- Давай серьезно, - Перемычкин поморщился. - Прыжок мы ставить точно не будем.

- Ну а если серьезно, - Мамонтов сел на край стола, сдвинув груду папок. - Кто у нас с тобой кем будет, по-моему, очевидно.

Женя бросил на него непонятный взгляд и засунул руки в карманы брюк.

- Роль партнерши легче, если я поведу...

- А чегой-то мы прыжок ставить не будем?

- Это сложно очень.

- Боишься, уроню?

- Требуется подготовка...

- Че думаешь, не удержу?

- ...поддержки считаются элементом...Богдан, ты чего?! Ты чего? Отпусти меня! Не надо! Идиот!

- Да я одной левой!

- Поставь меня!

- Ща еще выше подниму! Во!

- Ну хватит! Богдан!

- Ребят, у вас... - Коля Анохин замер в дверях. - Фигасе! Порох, тут Мамонт Перемычкина на рога поднял!

- Пиздец... - открывшаяся картина Пороха сразила: Богданыч со счастливой лыбой во весь рот держал над головой Перемычкина, который молотил в воздухе ногами и хохотал, как ненормальный.

- Че надо?! - гаркнул Мамонтов.

- Колонки попросить хотели...

- Нет ни хрена. Смойтесь!

Дверь захлопнулась, из коридора доносились голоса:

- Есть там колонки...

- На фиг, и так сойдет.

- Богданыч, блин, в детство впал.

Перемычкин на ногах стоял плохо, поэтому Богданыч его придерживал.

- Ну не уронил же.

Женя смеялся и точно светился изнутри, как этот...как светлячок гребаный, тип членистоногих. В глаза ему лезла челка, Богданыч заправил бы ее за оттопыренное ухо, но боялся руки с талии убрать - ускачет ведь, как вчера.

Все казалось простым сейчас, счастливым совпадением: весна совпала с морозом, Богданыч - с Москвой, жребий - с его рукой, и Женя вот так близко.

- Жень, - позвал он. - Ты не дергайся, лады?

Женя дышал рвано, и снова взгляд этот беспомощный, от которого Богданыча перехватило.

- Ну зачем ты... - Перемычкин не то чтобы вырваться попытался, но качнулся вперед, словно Мамонтов препятствие, которое обогнуть можно.

- А ты не понимаешь?

- Не смешно...

- Да мне, ваще, не до смеха.

- Отпусти.

- Хватит бегать, а?

- Чего ты пристал как банный лист!

Богданыч как удар пропустил. В висках зашумело, и фиолетовые круги перед глазами поплыли.

- Как банный лист?

- Не отвяжешься...

- Да пошел ты.

Богданыч дверью хлопнул так, что со стены сертификаты попадали. Он шел по коридору, воздух сгустился, как от зноя, и потолок давил сверху, вроде за ним Женя выбежал, что-то говорил, Богданыч не слушал, у лифта тот его нагнал, за плечо тронул.

- Отъебись, - Богданыч сбросил руку.

- Какой настойчивый, - у рецепшн скучал стажер. Усмехнулся и добавил писклявым голосом. - Противный.

Признаться, Мамонтов был даже рад, внутри и так все бурлило, а Перемычкину он врезать не мог, даром что впал в состояние аффекта. А вот стажер после удара в челюсть очнулся на полу и недальновидно обматерил Богданыча.

Потом все как в дымке: Перемычкин кричал, пытался вклиниться между стажером и Мамонтовым, откуда-то Порох с Анохиным выбежали, начали их растаскивать, вернее пытались Богданыча оттащить. Запал у Богданыча кончился быстро, как вырубило. Послал всех далеко и надолго и уехал.

На следующий день Тамара за стажера ему такой разнос устроила - стены дрожали. Премии его лишили, так что, в принципе, про сраное восьмое марта можно было больше не думать.

До пятницы Богданыч ходил смурной, на Перемычкина внимания не обращал, срывался по делу и без на Пороха с Лёвой и, что самое паршивое, закурил. Один плюс - в проект он вцепился железной хваткой.