Презент для певицы - Серова Марина Сергеевна - Страница 25

– Неужели вы не боитесь за сохранность своего добра?

– Нет, не боюсь, потому что нас боятся, – объявила Лагутина. Весьма дерзкое заявление, я вам скажу.

Когда мы вошли на склад, там не было ни сторожа, ни приемщиков – никого. Глядя на большое помещение, мы не знали, с чего начать. Неожиданно из-за угла вывернул человек, старик лет шестидесяти пяти, появление было столь внезапным, что я даже выхватила из кобуры пистолет, а старик перепугался сначала, но потом, увидев Анну Петровну, успокоился:

– Анна Петровна, на минутку отлучился, чаю попить да перекусить, – взмолился он, – я же не знал, что у вас так строго с этим.

Я опустила ствол и спрятала «макаров» под курткой. Лагутина оборвала пожилого человека на полуслове:

– Ну что вы... – сделала вид, что вспоминает его имя-отчество, но старик ей подсказал:

– Александр Егорович.

– Да-да, ну, разумеется, теперь вспомнила. Просто я зашла поинтересоваться, как идут ваши дела, не перегружают ли работой?

Старик был польщен таким вниманием:

– Все замечательно, работа непыльная, пока происшествий никаких не случалось, по крайней мере, во время моего дежурства. Тут Михаил Григорьевич, ваш управляющий, заходит. Каждый раз пол-литра ставит, – старик вдруг замахал руками и затараторил, – но я на работе не пью, вы не подумайте чего лишнего, Анна Петровна.

– И часто он захаживает сюда, – поинтересовалась я, – а самое главное – зачем захаживает?

Старикан вздохнул глубоко, шумно выдохнул, почесал правую ладонь левой.

– Бывает, не сказать чтобы часто, но бывает. Вот последний раз позавчера, до этого... – старик назвал все дни, когда Зацепин должен был находиться в командировке: день до покушения на Лагутину, и тот самый день, когда он названивал Балаеву, и день совершения сделки. – А захаживает потому, что машину на заднем дворе оставляет, я за ней присматриваю. Мне из окна каморки сторожевой всю служебную стоянку видно. Потом поворачивает вот за тот угол, – и Александр Егорович указал пальцем туда, куда направлялся каждый раз Зацепин, – там лестница вверх идет, площадка небольшая и дверь, но он ее на ключ запирает.

– Спасибо огромное, Александр Егорович, – поблагодарили мы его одновременно, а я обратилась с просьбой:

– Не могли бы вы одолжить на некоторое время гвоздодер или что-то в этом роде?

– Да, пожалуйста, только зачем?

– После все объясним, – успокоила я его.

Немного помучившись, с помощью гвоздодера я взломала замок и толкнула дверь. Она со скрипом послушно отворилась внутрь. В крохотной комнатушке располагался весь набор начинающего спецагента, – одним словом, профессиональное подслушивающее оборудование. По-видимому, «жучками» напичкан весь торговый центр. Парень страдает манией преследования, что ли? В противоположной стене еще одна дверь – незаперта и поэтому поддалась легко. Все как в старые недобрые времена. Тщательно замаскированный вход в кабинет управляющего, мастерски отделанный под панель на стене, какой изобретательный наш малыш.

– Что будем делать? – спросила Лагутина, осматривая потайную дверь.

– Время позднее, в этой каморке и расположимся на ночлег. Будем играть в шпионов, – пошутила я, а затем добавила: – Вот только Александра Егоровича придется убрать, лишний свидетель, – посмотрела на свою старшую подругу, она застыла в недоумении, но я ее успокоила: – Шучу, расслабьтесь, Анна Петровна, просто предупредите его о том, чтобы он ни в коем случае не говорил Зацепину о нашем появлении, сделаем ему сюрприз.

Анна Петровна покачала головой и поспешила выполнить мое поручение. Как я успела заметить, рядовой Лагутина знает свое дело и с боевыми заданиями справляется блестяще. Это я неуместно и не смешно пошутила.

Стихийный митинг в Заводском районе – именно там располагались все самые крупные и самые вредные для здоровья людей, населявших этот район, предприятия – вылился в шествие по улицам города. Участники несанкционированной манифестации собирали по дороге все больше и больше единомышленников, которым поперек горла встала нынешняя власть. В некоторых местах затрудняя движение, а в иных просто блокируя его, толпа продолжала шествие. Словно могучая река Волга вышла из берегов и затопила город. Конечным пунктом – куда стремились эти люди – был центр, с его дорогими ресторанами, шикарными квартирами и сияющими огнями супермаркетами. Поэтому крупные подразделения милиции были стянуты именно туда. Здесь плечом к плечу находились и молодые курсанты из училища внутренних войск и школы милиции, а также более опытные бойцы ОМОНа.

А тем временем человеческий поток с каждым шагом приближался к центру города. Вот показалась Ильинская площадь, толпа миновала площадку с фонтаном возле школы-лицея и двинулась дальше по улице Чапаева, пересекла Белоглинскую, Рабочую, затем Мичурина, добравшись до магазина аудио – и видеотехники и бытовой аппаратуры «LG электроникс», она разделилась на три рукава, два из которых избрали путь по улице Советской, соответственно в правую и левую стороны.

Раздавались автомобильные гудки, разгневанные водители давили на клаксоны, стоял ужасающий вой.

– Вы что, белены объелись, совсем сдурели? – орал высунувшийся из окна своего «БМВ» какой-то мужчина. Тогда кто-то из народа подхватил за бампер машину, а другие последовали тут же его примеру, и вместе просто вынесли автомобиль с проезжей части на тротуар, а затем перевернули кверху днищем.

На Московской стоял уже милицейский кордон. Построившись в несколько рядов, словно немецкие рыцари, прикрываясь щитами и выставив вперед резиновые дубинки, гвардия, подвластная властям, приготовилась отражать атаку. Тем временем расстояние между милицией и манифестантами продолжало сокращаться. Командир объединенного подразделения объявил в мегафон:

– Требую от вас срочного повиновения и заявляю официально: если в течение двух минут не разойдетесь, будет применена сила.

По рации командиру подразделения докладывали, что манифестанты на улицах Советской и Сакко и Ванцетти отсечены силами правопорядка, сжаты в плотное кольцо и затем рассеяны; несколько десятков человек были задержаны.

В это время на крыше многоэтажного жилого дома на углу Московской и Рахова неизвестный настраивал оптику своей оптической винтовки. После долгих приготовлений последовало несколько выстрелов в скопление манифестантов, кто-то схватился за грудь, кто-то закрыл лицо руками и повалился на асфальт, истекая кровью. Снайпер избрал такую позицию и вел огонь под таким углом, что с первого взгляда казалось – огонь открыли со стороны милицейского оцепления. Несколько молодчиков выхватили пистолеты и открыли в сторону ментов огонь. В основном пули сыпались на щиты, но одного все-таки задело, его ранило в шею. Разъяренная толпа двинулась на милицейский заслон, а те в свою очередь двинулись строем на толпу. В яростном порыве, в непримиримом накале страстей две эти силы столкнулись лицом к лицу. Молодые курсанты ловко орудовали резиновыми дубинками.

В этот момент в милицию и в омоновцев полетели бутылки с зажигательной смесью. Одному курсанту такая импровизированная народная граната попала под ноги, и он моментально вспыхнул. Живой факел повалили на асфальт его друзья и кто чем мог стали тушить пламя. Людям удалось все-таки прорвать оцепление и ринуться сквозь кордон врассыпную. Сбиваясь в стайки, словно воронье, не так давно идейные манифестанты занимались мародерством – громили витрины дорогих универмагов, переворачивали и поджигали автомобили, калечили все, что попадалось под руку, а особо ценное уносили с собой.

– Снимай, Паша, снимай, – умолял своего оператора Скоровский, – такое пропустить – век этот грех не замолить. Мы работаем для потомков, снимай.

И Пашка повиновался своему коллеге-журналисту и выхватывал каждый мало-мальски интересный эпизод. Скоровский всегда находился в гуще событий.

– Нас же сейчас сметут, – закричал оператор, – я не за себя боюсь, за технику.