Презент для певицы - Серова Марина Сергеевна - Страница 17

Дежурный с опаской покосился на меня и осмотрел с ног до головы. «Можешь не бояться за свою жизнь, на черном рынке она ничего не стоит», – произнесла я про себя.

– Хорошо, некогда мне с тобой тут байки травить, – встрепенулся молодой милиционер, – давай поскорее определяй ее куда-нибудь.

– Да куда же я ее определю? – удивился дежурный. – У меня все забито этими... с митинга.

– Ну я не знаю, это уже твои проблемы, – не унимался лейтенант, – хоть в обезьянник ее засунь.

– Там полна камера мужиков!

– Это не мужики, это участники акции протеста, – не согласился с ним лейтенант, и после этих слов они не удержались и рассмеялись.

– Ну ладно, веди, – продолжая улыбаться, согласился дежурный, сделав все-таки маленькую оговорку: – Только под твою ответственность.

Мне надоело ждать, когда они там разберутся, я хотела наконец-то где-нибудь присесть и, после того как они договорились, даже обрадовалась, но сразу же поймала себя на этой немного идиотской мысли, когда очутилась за решеткой. Тем более и здесь пришлось скромненько встать в уголке, уцепившись за решетку, и наблюдать за происходящим.

В камере было семь мужчин, они яростно что-то доказывали друг другу, иногда переходя на крик, но на них никто не обращал внимания. Здесь же, в камере, возле стены стояли поломанные деревянные плакаты. Материя на них была изодрана и изрядно потрепана, но мне все же удалось разобрать слова «Блаженов не с нами». По камере метался молодой парень лет тридцати. Желваки на его лице подрагивали, а кулаки нервно сжимались, под правым глазом красовался кровоподтек, и рукав плаща оторван, но ему не было до этого никакого дела; он раздражал меня своим постоянным хождением из угла в угол и дерзкими замечаниями, адресованными всему отделению.

«Не будил бы ты парень лихо, пока оно тихо», – таков был мой совет, пусть и не произнесенный вслух. У него была привлекательная внешность, да еще ненормальные, можно сказать, бешеные черные глаза. Женскую натуру не понять, да и зачем, собственно, заниматься такой ерундой, лучше принять все, как есть. Парень вдруг подлетел к решетке, вцепился в нее руками и громко заговорил, его обращение было направлено к дежурному, но тот даже ухом не повел:

– Слушай, начальник, давай все-таки разберемся. Эти люди не виноваты, – и он указал на своих сокамерников, – каждый имеет право быть в оппозиции. Я собственными глазами видел, как люди из службы безопасности Блаженова затеяли с ними драку, а уже потом подключилась толпа. Это провокация, как же вы не понимаете? – Удостоверившись в полном отсутствии внимания к своей персоне, парень со вздохом опустил голову.

Мое появление в камере не вызвало особого ажиотажа среди мужского населения, мне, признаться, сделалось немного обидно, неужели я совсем превратилась в мужеподобную особь? И когда один из этой компании подошел ко мне с вопросом, я слегка насторожилась:

– Тебя за что, сестренка? – поинтересовался он.

– За эскалацию насилия, – с усмешкой ответила я.

Он нахмурил брови и отошел в сторону к своим собратьям по несчастью. А борец за права угнетенных наблюдал за мной и, по-моему, изо всех сил подавлял желание подойти ко мне и заговорить. Он нерешительно топтался на месте. Я старалась не обращать на него внимания и с интересом разглядывала свои поломанные ногти. Вот и сделай тут маникюр!

– Извините, я повел себя глупо, – наконец-то заговорил он, – просто несправедливость выводит меня из себя.

Я посмотрела в его глаза. «Таких черных глаз просто не существует в природе», – подумала я, на минуту потеряв дар речи. Наверняка контактные линзы, приспособления для того, чтобы женщину-жертву сначала парализовать, потом утащить в свою нору, но со мной этот номер не пройдет.

– Как вы попали сюда? – спросил он. – И вообще кто вы?

– Я телохранитель, бывший, – недолго думая, сказала я.

– Тогда это дело должно вас заинтересовать, здесь нужно все досконально изучить, – он оживился и уже готов был поведать мне свою захватывающую историю, но я его остановила:

– Я же вам объяснила, что я телохранитель. Мое предназначение – всегда находиться с клиентом, ни на шаг от него не отходить. Вам ясно? – Этим я попыталась закрыть тему нашего разговора, но мой собеседник не обратил на мою попытку отделаться от него никакого внимания. И продолжал, все время жестикулируя руками:

– Не имеет значения. Вы должны меня выслушать.

– Вы всегда так общаетесь с незнакомыми людьми? – Этот вопрос меня заинтересовал по-настоящему

– Только с теми, у кого честные глаза.

– Да что вы говорите? – удивилась я, но он пропустил это замечание мимо ушей и уже вовсю распространялся насчет своего дела.

– Так вот, вы, конечно же, слышали фамилию Блаженов, это представитель национал-рабочей партии в нашем городе, – продолжал он. – У этого человека руки замараны, он связался с авторитетом и беспредельщиком. В бытность свою судьей Блаженов вынес ему оправдательный приговор, было множество как косвенных, так и прямых улик и доказательств вины авторитета, но, как бывает в таких случаях, кого – то из свидетелей убрали, кого-то запугали. Спросите меня, откуда все это знаю, я отвечу – независимое журналистское расследование.

Я по-настоящему удивилась и спросила:

– Вы журналист? Как интересно.

– Роман Скоровский, корреспондент ГТРК «Тарасов», но не будем отвлекаться, я еще не закончил, – Скоровский перевел дыхание, а я подумала, почему до сих пор его слушаю и не прошу наконец заткнуться. Может, потому, что этот сумасшедший начинает мне нравиться? – Блаженов после этого дела отправился в отставку по собственному желанию и как бы это сказать... – Скоровский на минуту замолчал. – ...На время ушел в тень, затаился, а теперь снова нарисовался, как кандидат в депутаты, чистенький и холеный, защитником прав рабочих и крестьян хочет себя выставить. Только на какие деньги организована вся предвыборная кампания, никого не интересует – вот в чем загвоздка.

– Как я могу вам помочь? – Мне стало любопытно, что он ответит на это замечание.

– Ну не знаю... Может быть, у вас есть выход на людей, которые этим делом заинтересуются, – вывернулся бывалый журналист.

– Люблю мужчин, которые в первое же свидание переходят сразу к делу, – пошутила я и стала наблюдать за его реакцией. Он ошарашил меня и на этот раз, не задумываясь ни на секунду, предложив:

– Давайте встретимся в более спокойной обстановке, запишите мне свой номер телефона, я вам позвоню.

Ну нахал, просто слов нет.

– Я свой номер телефона первым встречным не раздаю, нет у меня такой привычки, – объяснила я ему. – И еще – как вы собираетесь отсюда выбираться? По-моему, мы здесь застряли надолго.

– А это элементарно. В отделении считают, что я заодно с этой компанией, мою идентификационную карточку сорвали в потасовке, – начал он спокойно раскладывать для меня все по полочкам, – сейчас ребята из моей съемочной бригады подъедут, они договорятся и вытащат нас отсюда.

– Все гениальное просто, да? – засомневалась я. Он ничего не ответил, а лишь протянул свою визитную карточку:

– Вот, возьмите, пригодится.

Я с видимой неохотой взяла из его рук визитку и положила ее в задний карман джинсов. В это самое время боковым зрением я заметила некоторое оживление в предбаннике отделения. Передо мной предстали знакомые персонажи: Сенцов Борис Борисович и старший следователь Сухов, они оба направлялись к камере предварительного заключения. Впереди бежал дежурный, он держал в руках связку ключей. За эту минуту вся моя жизнь пролетела перед глазами. Ожидать от этой компании можно было все, что угодно, в том числе и неутешительных новостей. Я бы даже сказала, трагических. Неожиданно Сенцов и Сухов завернули за угол, а следователь перед этим крикнул дежурному:

– Веди ее ко мне в кабинет, да поживее.

Замок от поворота ключа скрипнул, решетчатая дверь камеры с грохотом распахнулась.

– Охотникова, на выход, – заорал мент.