Похищение века - Серова Марина Сергеевна - Страница 14

— Ой, извините, «дядюшка»! Я по-родственному…

— Ну что вы, «племянница»! — в том же шутливом тоне ответил он. — Это лишний раз доказывает, что сегодня ночью вы мне не соврали.

— В каком смысле?

— В том смысле, что я еще не совсем старик.

— Ах, Мигель, пожалуйста, не начинайте все сначала! У нас мало времени, а у меня много работы. Ведь вы скоро уйдете на репетицию, и мне надо уложиться.

— Но вы могли бы задержаться, если надо, я предупрежу администрацию…

— Ну уж нет. Не забывайте, что я только ваша племянница, а племяннице вовсе ни к чему поселяться в номере дяди насовсем.

— Так вы что, даже и кофе не выпьете со мной?

— На кофе я к вам приду в четыре, вы разве забыли? Или вы отменяете свое приглашение, поскольку исчез Хосе? — строго говоря, это было с моей стороны уж чистым нахальством: на приглашение я напросилась сама, и только под предлогом «расколоть» Хосе. — И отдайте, пожалуйста, мою руку.

— Пожалуйста, извините. — Мигель отпустил меня, сердито сверкнув глазами. — Я отменяю?

Таня, я всегда рад быть с вами, по-моему, это совершенно очевидно. И если хотите знать, Хосе или кто-то другой мне при этом нужен, как… как пятая нога собаке — так, по-моему, говорят? Но разве не вы сами только о Хосе меня и расспрашивали весь вечер? И только из-за него собирались со мной… всякие шутки шутить?

— А вы что же, хотели, чтобы я при Хосе затевала с вами серьезную игру? — спросила я почти надменно.

В его глазах промелькнуло уважительное удивление: мол, недооценил я вас, сударыня. Он понял, что его тонкая провокация не удалась и что первый шаг к сближению придется сделать все-таки ему. Но к этому Михаил Викторович, по-видимому, был еще не готов и потому отступил. Отступил в буквальном смысле, как бы освобождая мне доступ к моей работе, и шутливо поднял руки вверх:

— Сдаюсь, Танечка! Конечно, не хочу. Мое приглашение, разумеется, остается в силе. Если только не случится чего-нибудь экстраординарного. Все же я очень тревожусь за Хосе! Пойдемте, я провожу вас в его апартаменты. Там никто ничего не трогал, как вы и просили, горничных я отослал… — Дон Марти щебетал уже в обычной своей манере.

Ну что ж, помучайся еще, амиго. Хочешь, но молчишь — дело твое! Я подожду. В конце концов, ты для меня лишь минутное увлечение, и если до этой самой минуты мне очень уж понадобится теплая компания… нет проблем! А вот вы, дон Мигель Мартинес, к «девочкам» не пойдете, как ваш Хосе, и к себе в номер вряд ли притащите «ночную бабочку»: не пристало звезде мировой величины так низко падать, да еще в городе своей юности! Так что вы уж, пожалуй, созревайте поскорей и падайте к моим ногам…

А впрочем, ты прав, «ми корасон», нет ничего хуже, как затевать «серьезную игру» наспех.

Пока мы преодолевали трехкомнатный «люкс», я из вежливости спросила Мигеля, как он нашел могилу матери. Он ответил, что она, слава Богу, в порядке: за ней следят его московские родственницы — сестры по материнской линии («дочерью» одной из которых я, надо думать, и являлась). Этот вопрос снова вернул Михаила Викторовича в «струю» лирических воспоминаний, из которой его выбило мое появление, и он стал немногословным, ушел в себя. Коротко объяснил мне, где его собственное театральное хозяйство, а где личные вещи самого костюмера, и добавил, что я могу не стесняться (совершенно лишнее напоминание!) Спросил, хватит ли мне сорока минут, дольше он задерживаться не может, и необходимо ли его присутствие при этом «мероприятии». Я сказала, что постараюсь успеть и что необходимости в нем нет, но он, конечно же, имеет право присутствовать. И еще попросила его позвонить портье, чтобы немедленно предупредил его по телефону, если появится господин Эстебан.

Мой клиент удивил меня еще раз, сказав, что портье уже предупрежден об этом.

— А насчет моего права… Нет уж, увольте! Я буду у себя. Не хочу вас смущать, — изрек дон Мигель и удалился.

Эх, кабальеро… «Белая кость»! Знал бы ты, в каких передрягах мне приходилось бывать, — у тебя бы, наверное, голос пропал… Сказал бы лучше — сам не хочешь смущаться.

Полчаса пролетели как единый миг. Но вовсе не потому, что работенка, которую я выполняла, была легкой и приятной, — вот уж нет! Просто времени на обыск вообще редко бывает достаточно. Особенно если вы не хотите, чтобы хозяин заподозрил, что в его барахлишке кто-то копался.

Я же не могла ломать замки, вытряхивать на пол содержимое шкафов и чемоданов и вообще переворачивать все вверх дном, как это делают грабители и те, кто их ловит… Еще слава Богу, что Хосе успел распаковать свои вещи, а то бы я вообще не смогла ни к чему прикоснуться!

Впрочем, результат был тот же самый, как если б я и не обыскивала номер. Иными словами — нулевой. Дело осложнялось тем, что я, собственно, не знала, что именно ищу. Искала же я хоть какую-нибудь «ниточку-зацепочку», которая подсказала бы мне, куда подевался этот чертов Хосе.

Но как она выглядит? И, соответственно, где может прятаться? Мне представлялось, что это должна быть какая-то бумажка: записка, план, схема, номер телефона, наконец…

Но ничего такого в бумагах Хосе я не обнаружила. Паспорт, въездная виза, несколько кредитных карточек и около шестисот долларов наличными… Но больше — ничего! Зато если у Хосе была какая-нибудь записная книжка, то ее-то он уж точно унес с собой. Конечно, он мог прихватить и некоторую сумму денег — кто знает, сколько у него с собой было? Уж конечно, не его патрон. Кстати, никаких таможенных документов я тоже не нашла.

Сначала я удивилась, что он оставил паспорт в гостинице. Но, пораскинув мозгами, пришла к выводу: если иностранец в России отправляется на какое-нибудь сомнительное дело, то это, с его точки зрения, напротив, разумно. Потому что иностранец в России опасается только криминального элемента (и правильно, между прочим, делает!). Но откуда ему знать, что если первому же встречному милиционеру вдруг не понравится его иностранная рожа, да у этой «рожи» еще к тому же и не окажется документов, то все его «сомнительное дело» может закончиться, даже не начавшись…

Кстати, насчет рожи. О ментовских вкусах судить не берусь, а вот мне Хосе Мария Эстебан определенно не нравился. Я внимательно изучила паспортное фото этого «баска». Светлые жидкие волосы, светлые же, слегка навыкате, глаза, оттопыренные уши, тонкие губы… Правда, я в своей жизни ни одного баска не видела и понятия не имею, какие они есть, но этот… Натуральный «фриц», только явно не из «истинных арийцев».