Одна из нас лишняя - Серова Марина Сергеевна - Страница 23

– Ну, что я тебе говорил! Вовку в такое время дома не застанешь, – сказал Родион, когда я заняла свое место в машине.

– Придется подождать, – вяло отозвалась я.

– Покурим? – Давнер прикурил сигарету и протянул ее мне.

Не выпуская из поля зрения подъезд, я откинулась на спинку сиденья и с удовольствием затянулась.

– Послушаем что-нибудь? – Давнер нашел волну «Европы-плюс» и прибавил громкость.

«Я буду твоим другом», – пел чувственный, глухой и одновременно нежный голос Шаде.

– Может, хочешь выпить? – неожиданно предложил Родион и дотронулся до моей руки. – У меня здесь есть кое-что.

– «Мартини»? – удивилась я, видя, что Родион вынимает из пластикового пакета небольшую знакомую бутылку.

– Я и стаканы прихватил, – улыбнулся он, осторожно высвобождая их из картонной упаковки, – по дороге купил: подумал, вдруг Евгения захочет чего-нибудь выпить...

– Боже, какая предусмотрительность, – сказала я, а про себя подумала: хорошо подготовился!

– Ну так «Мартини»?

– Чуть-чуть... – улыбнулась я.

Родион протянул мне наполовину наполненный стакан и приобнял за плечи, развернувшись ко мне всем корпусом. Я узнала тонкий, с горчинкой, запах – «Кашарель».

– А твоя жена хорошо знает Шнайдера? – как бы между прочим спросила я, чтобы немного остудить его пыл.

– Неплохо, мы не раз бывали у него дома. Она училась с ним в одной группе, да и я тоже, – неуверенно добавил он. – Вовка ведь поначалу был ее парнем.

– Понятно. Так что же, она оставила Шнайдера из-за тебя или они просто, как это говорится, не сошлись характерами? Извини за банальность.

– Какое это имеет значение, когда мы сейчас вот так с тобой... – он не договорил. Его рука медленно развязывала узел на моей кофточке.

– Не слишком ли быстро... – я попыталась отвести эту осторожную, но настойчивую руку.

– Мне кажется, что мы знакомы целую вечность, – Родион проникновенно посмотрел на меня.

Что это: искренний порыв или отработанный прием обольщения?

Пока я задавалась этим вопросом, он развязал заветный узел. Благо окна были тонированными, что обеспечивало безопасность подобным играм. Дело не только в полиции нравов – зачем лишний раз травмировать неустойчивую благодаря всем этим экономическим кризисам и крутым порно психику обывателей?

– И все-таки...

Родион уже ласкал мою грудь, и, уступая его нежным пальцам, я закрыла глаза. Стоп! Этак я Шнайдера не увижу!

Я резко выпрямилась.

– Тебе не нравится? – Он наклонился к самому моему лицу. – А так?

Его губы, а вслед за ними и язык заскользили по моему лбу, щекам, подбородку.

– Если бы не Шнайдер, мы могли бы этим заняться на атласных простынях... Ты ничего не имеешь против атласных простыней? – Его голос был хриплым от желания. По этой столь вожделенной в иных случаях хрипотце да еще тяжелому, прерывистому дыханию я узнавала о недвусмысленных желаниях мужчины.

«Смахивает на бульварный роман», – не удержалась я от иронического замечания, которое тем не менее не высказала вслух. И правильно сделала, потому что одного взгляда на Родиона было вполне достаточно, чтобы увидеть, что он захвачен по-настоящему.

– Ничего... – выдавила я из себя, – но...

Мое «но» потонуло в горячем омуте долгих поцелуев. Чем дольше это длилось, тем бесповоротнее я теряла контроль над ситуацией. Мои губы уже не только отдавались его поцелуям, но сами жадно искали рот Родиона, который, откинув сиденье, вдавил меня в него всей тяжестью своего мускулистого тела.

– Подожди, – прорываясь сквозь ласки и поцелуи, прохрипела я, – Шнай...

– Пошел он к черту! – Родион принялся стягивать с меня брюки и разоблачаться сам.

Целуя меня, он не закрывал глаз, как это делает большинство людей, а смотрел на меня, точно изучал. Он не прикрыл век даже тогда, когда вошел в меня, только на его лице появилась сладострастная улыбка.

Он так крепко и в то же время бережно зажал мое лицо в своих сильных и сухих ладонях, что не было никакой возможности уклониться от его сумасшедших поцелуев. Он следил за малейшим проявлением эмоций на моем лице, точно боялся упустить что-то важное в самом бытии, не отведать драгоценной эссенции жизни.

Вскоре улыбка на его лице сменилась почти страдальческой гримасой. На секунду он закрыл глаза, его руки выпустили мое лицо и сжали мои ягодицы. Я что было сил обняла его и, немного приподнявшись, стала осыпать поцелуями его разгоряченное лицо, чувствуя накатывающую волну оргазма.

Перед самым финалом Родион так сильно прижал меня к себе и так глубоко вошел в меня, что я невольно вскрикнула. Страшная судорога сотрясла его тело, и в ту самую секунду на невидимой, но сладкой границе взлета и падения, когда я ощутила, как меня захлестывает дикое острое наслаждение, Родион издал приглушенный вскрик и потом громко застонал.

Целую минуту я путешествовала по эдемским садам, не отдавая себе отчета, где нахожусь. Все смешалось в моем воспаленном воображении. Потом на меня снизошла такая первозданная тишина, что я почувствовала себя вырванной из потока жизни и погребенной под сводами египетской пирамиды, подобно фараоновой жене.

Когда я разомкнула веки, первое, что я увидела, было отрешенно-блаженное лицо Родиона, который смотрел на меня немигающим взглядом. С нас градом струился пот, Родион все еще учащенно дышал, но мы были счастливы.

– Я знал, что мне повезет с тобой, – удовлетворенно сказал он и облизнул мокрые от пота губы.

– Хоть выжимай, – со смехом сказала я, имея в виду свою блузку.

– Поехали, примем душ, выпьем. Мы могли бы провести ночь вместе...

– А как же твоя жена?

– Перестань, у нас свободные отношения. Думаешь, у нее любовников нет? – с горькой иронией произнес он.

Я вспомнила встречу с Мариной в квартире Борщева. Бр-р! Сколько событий может вместить один день детектива!

– Тебе понравилось? – Он как-то застенчиво улыбнулся и, вынув из пачки две сигареты, одну протянул мне. Потом щелкнул зажигалкой и дал прикурить.

– Черт, «Мартини»! – Упав с бардачка, вермут залил рубашку Родиона, который в порыве страсти снял ее и бросил. Она оказалась на полу, впитав в себя невыпитый «Мартини».

– Хрен с ней, – небрежно сказал Родион, поднимая рубашку и перекладывая ее на заднее сиденье.

– Хорошо еще, что мы твой клевый джип не разворотили!

– Он еще и не такое видел! – Родион хитро улыбнулся.

– Так это твое хобби – затаскивать бедных девушек в свой джип и... Стой, это ведь Шнайдер?

Я посмотрела в окно, за которым, несмотря на все наше безумство, текла обычная, скудная на развлечения и радости жизнь. Шнайдер, не глядя по сторонам, шел торопливой походкой. На нем был джинсовый комбинезон и тельняшка. К моему удивлению, его коротко остриженные волосы переходили на затылке в рахитичную косичку, которая как-то бессмысленно торчала над его массивной шеей. В полутемном зале «Рондо» я не заметила этой пикантной детали.

– Он самый, – невесело констатировал Родион.

Я мигом застегнула брюки, завязала узел на блузке и, поправив волосы, схватилась за ручку дверцы.

– Он никуда не денется, – Родион попытался задержать меня.

– А твое обещание? – напомнила я.

– Хорошо, я подожду.

Я хлопнула дверцей и устремилась к подъезду, в котором только что исчезла невысокая фигура мастера тату.