Герои подполья. Выпуск 1 - Коллектив авторов - Страница 74

И только после всего этого со станции наконец вышел военный состав, тот самый, которого с таким нетерпением ожидали подрывники.

В. Пикулик поднялся и просто сказал товарищам:

— Я пошёл.

Низко пригибаясь к траве, перебегая от пня к пню, от бугорка к бугорку, он быстро подобрался к железнодорожному полотну. Поезд тем временем набирал скорость. Ваня выбегает на полотно и быстрым, натренированным движением ставит мину. Немецкая охрана Ьткрывает стрельбу. Но поздно! Поезда уже не остановить. Он неудержимо мчится навстречу своей гибели на глазах у охраны. Взрыв — и обломки вагонов, вдребезги разбитые, летят во все стороны. Стукнуло чем‑то и в убегавшего Ваню. Но он своё дело сделал. Товарищи подхватили его, раненого, и унесли в лес.

Можно без конца продолжать рассказ о мужестве и самоотверженности молодых героев — подпольщиков и партизан. Вот комсомолец В. Цыганок. Во время перехода его группы через железнодорожное полотно около станции Белая он остался один на прикрытии. Фашисты его ранили, пытались взять в плен. Когда они приблизились. Цыганок выдернул кольцо лимонки и взорвал себя вместе с вражескими солдатами.

Еще один пример. Владимировецкие подпольщицы В. Лесникович и Г. Поплавская вдвоём пошли на диверсию. Они подложили под вагон с толом маломагнитную мину, и вагон взорвался по прибытии на станцию Сарны. Враг получил чувствительный удар: 60 солдат было убито, 100 ранено, 7 вагонов уничтожено.

А сколько героизма проявили комсомольцы–партизаны из отряда «За Родину», которым руководил И. Ф. Федоров! Комсомолец Е. Ермаков со своими разведчиками встретил каК. то на лесной дороге карательный отряд в несколько сот человек. Евгений послал своих товарищей предупредить командира партизанского отряда об опасности, а сам вступил в бой. Сначала дал очередь из автомата по офицерам, сидевшим на санях, потом стал бить по голове колонны.

Гитлеровцы не знали, сколько бойцов действует против них, и заняли оборону.

Неравный бой продолжался, пока у Ермакова были патроны и он не был ранен в ногу, руку и живот. Евгений упал на снег. К нему подошёл немецкий офицер. Гитлеровец опешил, увидев одного, истекающего кровью советского солдата. Он несколько раз недоуменно повторял:

— Один и тысяча… Один и тысяча…

Но вот взгляды Евгения и офицера встретились. Гитлеровец навёл на раненого пистолет. Выстрелил. Но в сердце не попал.

Брошенный в лесу, Евгений нашёл в себе силы доползти до стога сена. Там он пролежал три дня, утоляя жажду снегом. Полуживого, его нашли крестьяне и привезли в партизанскую санчасть. Ермакова вылечили и отправили на Большую землю. Однако он долго в тылу не задержался и вскоре ушёл на фронт. Евгений снова был ранен под Берлином. Вот какая сила духа была у молодого подпольщика, комсомольца из Перми Е. Ермакова!

Говоря о подвигах бесстрашных людей — подпольщиках и партизанах, нельзя не сказать о легендарном герое, отважном разведчике Н. Кузнецове, чьи боевые дела обессмертили его имя. Образ Николая Ивановича навсегда запечатлён в бронзе на главной улице Ровно как символ подвига, беззаветной преданности Родине. Украинский народ полюбил его как родного сына. Он свято чтит память русского разведчика, отдавшего свою жизнь за свободу и счастье Советской Украины, всей нашей Советской страны.

С Н. Кузнецовым (мы его называли во вражеском тылу Грачевым) я встретился летом 1943 года, когда прибыл с товарищами из подпольного обкома партии в отряд специального назначения, которым командовал Д. Н. Медведев. Это было возле села Большие Цепчевичи Владимировецкого района. К тому времени Кузнецов совместно с подпольной организацией Т. Новака уже провёл ряд смелых операций против верхушки рейхскомиссариата в Ровно, о чём рассказывалось выше.

…Страх и панику среди больших и малых чинов из немецкой оккупационной администрации наводили своими смелыми диверсиями Н. Кузнецов, Я. Каминский, Т. Новак, М. Шевчук, В. Довгер, И. Луц, Н. Гнидгок — отважные советские подпольщики–разведчики.

— Да, — сказал я Кузнецову, оторвавшись от нахлынувших воспоминаний, — слава о наших разведчиках гремит по всей области и далеко за её пределами.

Кузнецов улыбнулся и смущённо ответил:

— Работаем. Но до главного ещё не добрались…

— Вы имеете в виду уничтожение Э. Коха? — спросил я.

— И Коха и добычу таких разведывательных данных, которые бы особенно пригодились нашему командованию, Ставке.

Мы тогда ещё не знали, что Кузнецов «подружился» с фашистским контрразведчиком, который готовился ехать в Тегеран со специальным заданием Гитлера. Займы, которыми советский разведчик щедро наделял гитлеровца, дали свои плоды. Будучи под градусом, он раскрылся П. Зиберту, как «верному другу, умеющему хранить тайну». А вот что получилось из этой «дружбы». Вскоре в центральных газетах была опубликована информация: «ЗАЯВЛЕНИЕ РУЗВЕЛЬТА НА ПРЕСС–КОНФЕРЕНЦИИ. Лондон, 17 декабря (ТАСС). По сообщению вашингтонского корреспондента агентства Рейтер, президент Рузвельт на пресс–конференции сообщил, что он остановился в русском посольстве в Тегеране, а не в американском, потому что Сталину стало известно о германском заговоре.

Маршал Сталин, добавил Рузвельт, сообщил, что, возможно, будет организован заговор на жизнь всех участников конференции. Он просил президента Рузвельта остановиться в советском посольстве, с тем чтобы избежать необходимости поездок по городу. Черчилль находился в британском посольстве, примыкающем к советскому посольству.

Президент заявил, что вокруг Тегерана находилась, возможно, сотня германских шпионов. Для немцев было бы довольно выгодным делом, добавил Рузвельт, если бы они могли разделаться с маршалом Сталиным, Черчиллем и со мной в то время, когда мы проезжали бы по улицам Тегерана. Советское и американское посольства отделены друг от друга расстоянием примерно в полкилометра…»

И одним из тех, кто разрушил планы гитлеровцев в Тегеране, был Н. И. Кузнецов.

Кузнецов был приятным собеседником. Говорил он не торопясь, спокойно. Время от времени повторял:

— А мы ещё мало сделали, Василий Андреевич!

И тогда его задумчивые серые глаза смотрели куда‑то вдаль. О чём он думал в эти минуты? О той большой, не сделанной ещё работе? Или, может, о семье, о родных, о жизни после войны?..

Мы все любовались Кузнецовым. Высокий, стройный, в Каждом движении его чувствовалась большая энергия, сила.

— Когда вы так прекрасно изучили немецкий язык? — поинтересовались мы.

— Еще в детстве. По соседству с нашим селом жили немецкие колонисты. Я часто бывал среди них и научился не только языку, а хорошо узнал их обычаи, быт, характер и нравы. Школа, затем институт помогли мне совершенствовать знание языка. Я вообще люблю изучать языки. Вот уже неплохо владею украинским, пою украинские песни. В сёлах и хуторах считают меня своим, украинцем.

— И они не ошибаются, — говорили мы. — Вы действительно свой и русским, и украинцам, всем народам нашей страны.

— Да, все мы за одно дело. Среди моих побратимов–разведчиков больше всего украинцев, есть и поляк. Крепко дружат у нас люди. С такими не пропадёшь!..

…Не стало Н. Кузнецова. Пал он от пули украинских буржуазных националистов.

В письме–завещании, которое он оставил Д. Н. Медведеву на случай своей гибели, Кузнецов писал:

«Пусть знает весь мир, на что способен советский патриот и большевик! Пусть запомнят фашистские главари, что невозможно покорить наш народ, как нельзя погасить солнце».

Николаю Ивановичу Кузнецову посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

КОНЕЦ ВРАЖЕСКОЙ ОККУПАЦИИ

Нашим партизанским соединениям выпало счастье участвовать в освободительных боях за Ровно, совместно с Красной Армией завершать разгром волынско–ровенской группировки противника.

В конце 1943 — начале 1944 года создалась благоприятная обстановка для координирования наших боевых действий с действиями наступавших частей Красной Армии. К тому времени подпольный обком партии и областной штаб руководили тремя соединениями из 25 партизанских отрядов. Каждое соединение имело свой район действия и свои задачи по оказанию помощи советским частям.