Малая доза стервозности - Серова Марина Сергеевна - Страница 21

– Не прикидывайтесь дурачком. Откройте дверь, там и поговорим. Не при всем же народе будем обсуждать ваши проблемы?

– Проблемы? Какие проблемы?

– Сексуальные. Они ведь у вас есть? Не так ли?

– При чем здесь это?

– Ага, так, значит, есть проблемы! Иначе бы вы не вызывали проститутку на дом. Откройте дверь! – решительно заявила путана.

– Не открою! – решительно заявил мужчина.

– Нет уж! Заплатили – будьте добры получить услуги!

– Я не-хо-чу-у! – по слогам выкрикнул хозяин квартиры.

«Ну дурак!» – с возмущением подумала девушка.

– Тогда распишитесь, что отказываетесь от услуг проститутки.

– Все равно не открою!

– Пока не распишетесь, я отсюда никуда не уйду. Меня без этой бумажки на работу не пустят. А я все-таки дорожу своим местом. Да откройте же. Иначе я подниму на ноги всю общественность вашей лестничной клетки, а если потребуется, то и всего подъезда. – Выждав некоторое время, девушка предупредила: – Я начинаю... – И во всю мощь запела: – Мочалкин блю-у-у-з...

– Погодите!

В двери защелкали запоры. Пока были отперты все замки, прошло ровно три минуты. Наконец на пороге появился маленький толстенький мужчина с залысинами на голове.

– Проходите. – Тон хозяина квартиры явно изменился и стал благожелательнее. – Давайте вашу бумажку.

– Сначала я уточню вашу фамилию, – сказала путана, проходя в коридор. – Смирнов Антон Алексеевич?

– Нет, Епифанов.

– Что ж вы, гражданин Епифанов, вмешиваетесь в частную жизнь других людей? На вас поступила жалоба, что вы подсматриваете в окна квартиры, расположенной в доме напротив. И не просто подсматриваете, а используете оптические приборы. – Путана, чью роль исполняла в этот день я, прошла в комнату.

Около окна на штативе была закреплена увеличительная труба. Я подошла к ней, посмотрела в окуляр, наведенный на соседний дом, – Гнатюк уже приступил к исполнению своих «служебных обязанностей», – затем повернулась к хозяину и, слегка похлопав по прибору рукой, произнесла:

– Так оно и есть. Факт налицо.

Епифанов обескураженно смотрел то на меня, то на трубу. Наконец он вымолвил:

– А вы кто?

Я сняла парик, небрежно бросив его на диван, и протянула свою визитку:

– Познакомьтесь. Если не хотите, чтобы я дала ход этому делу, советую со мной сотрудничать, – и по-хозяйски уселась в мягкое кресло.

– И не подумаю, – заявил хозяин, несколько оправившись от потрясения. – Вы обманным путем ворвались ко мне в квартиру. Убирайтесь отсюда, или я вызову милицию. – В голосе толстячка появилась угроза.

– Вызывайте, – спокойно отреагировала я. – А заодно расскажите, как вы ежедневно торчите в окне в голом виде и манипулируете своим членом. Это уже потянет поболее, чем просто слежение за окнами чужой квартиры. Особенно, если выяснится, что в костюме Адама вас видели дети. Это называется развращением малолетних. Кроме того, узнав о ваших довольно оригинальных сексуальных наклонностях, соседи по дому устроят вам бойкот и просто выживут отсюда. В обмен я предлагаю вам всего лишь ответить на мои вопросы. Я думаю, что тюрьма того стоит. Не так ли?

– Но я ничего не знаю, – чистосердечно признался толстяк.

– Что вы? Вы очень много знаете, только не подозреваете об этом. Итак, начнем? – Епифанов согласно кивнул. Я достала сигарету. – Не возражаете? – Не дожидаясь его ответа, я закурила и продолжила: – Вы каждый день наблюдаете за окнами квартиры напротив? – Епифанов заколебался, не зная, что ответить. – Мне нужен точный и правдивый ответ, – подчеркнула я. – Иначе наша сделка не состоится.

– Да, – наконец сознался он.

– Хорошо. Вспомните пятницу тридцатого октября. В этот день вы вели наблюдение?

– Да, как обычно.

– Вы сможете узнать женщин, которые бывали в той квартире?

– Могу.

Я достала из сумочки фотографию Маргариты Терновской, которую я срочно затребовала у Серова, и показала ее толстяку.

– Вы узнаете эту женщину?

Епифанов покрутил фотографию в руках и, немного подумав, ответил:

– Несомненно. Она часто там бывает.

– А тридцатого октября эта женщина появлялась?

– По памяти я не помню. Сейчас посмотрю.

Толстяк удалился в соседнюю комнату, я последовала за ним. Остановившись в дверях, я увидела, как Епифанов взял толстую тетрадь, всю испещренную мелким почерком. Я подошла поближе. Из-за епифановского плеча мне удалось заглянуть в нее и прочитать часть текста. Это был своеобразный дневник наблюдений. В нем Епифанов записывал увиденное, а также свои ощущения от этого.

– Ого! – непроизвольно вырвалось у меня.

Толстяк вздрогнул, оглянулся и поспешно захлопнул тетрадь.

– С двенадцати ноль двух до шестнадцати сорока семи, – уточнил он.

– Вы очень пунктуальны, – не удержалась я от комплимента, записывая себе в блокнотик. – Почему бы вам не заняться писательским трудом? Думаю, из вашего дневника получилось бы занятное произведение. Я вижу, у вас настоящая фотостудия, – небрежно заметила я, подходя к штативу с фотоаппаратом, нацеленным на соседний дом.

– Только, надеюсь, – жалобно произнес Епифанов, – вы никому не расскажете об этом.

– Буду молчать, как партизан в тылу врага.

Я подобрала брошенный на диван парик, взяла плащ и вышла.

Вечером мне нанесла визит Катерина. Как обычно, она вихрем ворвалась в квартиру, на ходу здороваясь со мной:

– Привет. Я к тебе на полминутки.

– Не скупись, давай хотя бы на целую, – возмутилась я.

– Не перебивай. Все утро я не могла до тебя дозвониться. Где ты была?

Я уж было открыла рот, чтобы рассказать ей, но Катя, не дожидаясь моего ответа, продолжала, проходя в комнату и усаживаясь в кресло:

– Твой блондинистый бомж действительно обитает на пустыре. Только он не блондин, а седой. Это я узнала у местных аборигенов. Самого увидеть не удалось по причине явного отсутствия. Когда объект будет на месте, неизвестно. И еще – он постоянный клиент приемника-распределителя. Как облава, так он тут как тут.

– Когда бомж исчез?

– Этого я не знаю. События разворачивались по сценарию «Наша служба и опасна, и трудна».

– Когда ты туда еще наведаешься?

– Никогда. Туда я больше ни ногой! Ой, Танюх, я на такого бомжа навернулась – сто пудов, Карл Маркс. А какие у него бицепсы с трицепсами, ударит – мало не покажется.

– Ты хоть разузнала у местных бомжей что-нибудь о происшествии на пустыре? Может быть, они видели что-то?

– Ты что, с ума сошла! У меня был образ бабы бомжового вида. И вдруг вопросики о трупике. Этот Карл Маркс и так меня чуть за ноздри не подтянул. Устроил целую экспертизу на предмет моей социальной принадлежности. Вопросов накидал мне немерено. Даже обнюхивал, как собака. Мне это надо? Все, туда я боле не пойду!

– Теряешь квалификацию. Раньше тебя трудно было чем-либо напугать.

– Старею. А старость – не радость, а почетная обязанность.

– Ладно. Спасибо и на этом. Может, ты все-таки разденешься, и мы попьем чайку?

– Некогда. Труба зовет.

– Куда на этот раз?

– Одна контора у нас в городе имеет намерение издавать рекламный еженедельник. Вот я и нарезаю круги в поисках клиентов, готовых заплатить за размещение рекламы в этом журнале. Это надо додуматься – первый выпуск его намечается через полгода, а оплата требуется сейчас.

– И что, находятся дураки, готовые заплатить?

– Находятся. Правда, редко. Ну, пока. Я побежала.

Когда Катя ушла, я позвонила Серову и попросила его поискать по приемникам-распределителям бомжа с седыми волосами. Из всех примет я назвала наличие одного белого ботинка. И подчеркнула, что именно одного. Серов несколько удивился моей просьбе, но обещал ее выполнить.

– Танюша, привет. Я, надеюсь, тебя не разбудил? – услышала я в трубке голос Серова.

– Ну что ты. Я всегда рада тебя видеть и слышать. К тому же сейчас не время валяться в постели. Наступает самая горячая пора.