Казусы частного сыска - Серова Марина Сергеевна - Страница 19

– Ну, знаешь! – ответил ей Александр Александрович. – Если человек тридцать лет пыхтел за гроши... Я бы за это не то что орден... я бы... – Он как-то раздраженно хохотнул.

– Тоже мне, – отозвалась Кристина, – думаешь, я не знаю, на чем ты сделал свои первые деньги?

Она уже заводилась. Да и Кошкин тоже был порядком взвинчен. Только семейных скандалов мне не хватало!

– Да ты, ты-то!.. – уже закричал Александр Александрович.

Лестница кончилась. Теперь супруги стояли друг против друга, нахохлившись, словно боевые петухи.

– Ну хватит вам! – Я развела их по сторонам, как рефери на ринге разводит по углам боксеров. – Брейк! Вы забыли, что ли, зачем мы сюда пришли?

– Я-то, может быть, и не забыл... – снова начал Кошкин.

– Ну, все, все, – подняла руки вверх Кристина, – действительно, нашли время...

– Вот и славно. – Я достала сигареты. – Здесь можно курить?

– Курите, только осторожно, – разрешила Кристина, – а мы пока начнем поиски. В сам склад с сигаретой ни в коем случае нельзя.

– Ну уж нет, – запротестовала я, сунув сигареты обратно в карман, – в таком случае я воздержусь. А то вас вдвоем отпускать...

Кристина Владимировна пожала плечами. Кошкин с видом оскорбленного достоинства шмыгнул носом. Его жена открыла очередную дверь и, ступив за порог комнаты, включила свет. Мы с Александром Александровичем прошли за ней в помещение с низким потолком, похожее на коридор, только пошире. Вдоль стен здесь были навалены самые разнообразные вещи – от маленькой настольной лампы до старого, местами заржавевшего мопеда.

Никакой системы в расположении вещей не наблюдалось – склад городской прокуратуры больше всего напоминал свалку утильсырья.

Где-то далеко впереди виднелась еще одна дверь.

– Это и есть склад? – спросила я.

– Нет, – усмехнулась Кристина, – только часть, – она на секунду задумалась, – примерно одна десятая... Там впереди еще несколько таких же помещений.

– Нормально, – у Кошкина даже вытянулось лицо. – Я-то в прошлый раз просто посмотрел бумажки. Нам тут неделю ковыряться придется...

– Придется, – согласилась с ним жена, – если ты так же будешь трепать языком вместо того, чтобы искать.

– Может быть, все-таки разделимся, – подумав, предложила я, – так быстрее получится. Вы как, Кристина?

– Наверное, можно.

– Тогда Александр Александрович останется в этом помещении, вы проходите в следующее, а я – еще дальше. Только дайте мне ключи, – распорядилась я.

Кристина Владимировна, очевидно, несколько опешила – она все-таки была заведующей этого склада, а тут я начала наводить свои порядки. Она вопросительно посмотрела на мужа. Тот кивнул ей: мол, делай, как скажет она.

Молодец, Кошкин!

Кристина протянула мне ключи, и мы с ней прошли дальше, оставив Александра Александровича копаться в хламе первого помещения.

Мы договорились следующим образом: чтобы не перекапывать по нескольку раз одно и то же место, я пойду в самый дальний зал и стану передвигаться к началу. Александр Александрович и Кристина двинутся мне навстречу.

Во избежание очередной семейной ссоры я распорядилась, чтобы Кошкин и его жена работали в разных залах – так и производительность повысится, и... потише будет.

Я шла по бесконечным полутемным помещениям. Вдоль стен громоздились груды вещей. На каждой, даже самой маленькой белели бумажные бирочки. С печатями. Это, наверное, чтобы не было беспорядка.

Я-то сначала удивилась, почему этот склад такой огромный? Неужели местная прокуратура столько наконфисковала? Но потом Кристина Владимировна мне объяснила.

Оказывается, на этом складе были свалены не только вещи, принадлежащие собственно прокуратуре, но и разнообразное имущество других учреждений внутренних дел.

Ага, вот оно – последнее помещение! Находившиеся здесь вещи вообще не имели бирок. Да и вещами-то их назвать было трудно, просто рухлядь.

Тщательно исследуя зал, я медленно двигалась к переходу в следующее помещение.

Вдруг мое внимание привлек едва слышный хлопок. Как будто за дверью кто-то негромко хлопнул в ладоши. Я подошла к двери, открыла ее и прислушалась – выстрел? Вполне может быть. Если стреляли где-нибудь в другом конце склада, то звук выстрела еле-еле донесется сюда.

А может быть, это просто кто-нибудь что-нибудь уронил?

Через пару секунд я услышала какие-то крики. Я сорвалась с места и бросилась бежать через полутемные складские помещения.

Скорее всего это был выстрел. Крики еще какие-то... Было бы глупо думать, что это супруги Кошкины снова начали выяснять отношения – палят друг в друга из пистолетов.

Которых, кстати, у них не было.

Я пробежала уже примерно половину пути, как вдруг навстречу мне неизвестно откуда вынырнула давешняя старушка-сторожиха. Тетя Маша.

– Ой!! Ой-ей-ей! – благим матом закричала она, вцепившись в мою одежду. – Ой-ей-ей!! Ой, молодой человек, помогите!! Там... случилось!

Я схватила злополучную бабку за плечо и здорово тряханула.

– Что случилось? Где случилось? Говорите толком!

– Кристина-то Владимировна!.. С мужем-то... ой-ей-ей!!

Несмотря на мое требование говорить толком, тетя Маша, кроме рыданий, ничего принципиально нового выдавать не собиралась. Всхлипывая и приседая от ужаса, она тащила меня куда-то за собой.

– Там они, там!! – кричала она уже в полный голос. – Ну, чего ты, парень?! Там они, там!!

Что-то неясное, какая-то тревога шевельнулась во мне, но надолго задумываться не было времени – где-то вдалеке, в том направлении, куда тащила меня старуха, раздался еще один выстрел. Послышался полузадушенный крик. Я побежала за старухой, которая с неожиданно приличной скоростью семенила впереди меня, показывая дорогу.

«Со страху, наверное, бабка резвость проявляет», – успела подумать я.

Сначала мы бежали по уже знакомым мне залам, где должны были работать супруги Кошкины. Потом бабка свернула куда-то в боковой проход, который я в темноте едва заметила.

Теперь мы двигались по совсем темным узким коридорам. Как в преисподней, честное слово. Будто в третьесортном фильме ужасов. Не хватало еще, чтобы из-за угла выскочило какое-нибудь страшилище.

Впереди, уже более громко, прогремел еще один выстрел. Крик тоже повторился. Это уже почище всяких страшилищ.

Только вот со странной периодичностью повторялись выстрел и крик.

Впрочем, раздумывать сейчас некогда – впереди замаячил свет. Я услышала еще два выстрела. На ходу открыла свою сумочку и нащупала в ней первое, что более или менее подходило к сложившейся ситуации – сейчас ведь, если я не ошибаюсь, мне предстоит рукопашная схватка.

Браслет. Я натянула его на руку и застегнула сумочку. Вот так.

– Здеся! – обернулась ко мне бабулька. – Здеся!

Комната впереди с неплотно прикрытой дверью, откуда пробивается свет.

Тетя Маша остановилась, всем своим видом показывая, что входить в комнату не собирается. Уступает это право мне.

Ну что ж, мне так мне. Не останавливаясь, я подпрыгнула и ногой сшибла дверь с петель. Хилая деревянная дверь отлетела в сторону, и я прочно утвердилась на середине комнаты. Встала, опустив руки, как говорится, по швам.

А мне больше ничего и не оставалось – где-то метрах в двух от меня, у обшарпанной кирпичной стены стоял бритоголовый амбал в традиционном спортивном костюме и целился из пистолета мне в голову.

Попалась. Как ребенок, надо сказать, попалась.

Впрочем, о том, что впереди меня ожидает ловушка, я догадалась еще до того, как очутилась в этой комнате. Я подпрыгнула и, пролетая мимо тети Маши, заметила, что старушка после довольно интенсивного бега совсем не запыхалась. И еще я успела перехватить ее взгляд – не испуганный, а жесткий, наблюдающий за мной и даже какой-то оценивающий.

Надо ли говорить, что обыкновенные старушки в экстремальных ситуациях так себя не ведут?