Казусы частного сыска - Серова Марина Сергеевна - Страница 14

– Чегой-то ты, Пантелеевна, домой сегодня рано собралась? – близоруко на меня щурясь, спросила она.

– Да вот, – прошамкала я, – радикулит прихватил что-то...

– Ой, и не говори! – с охотой подхватила бабушка близкую, видно, ей тему. – Меня-то вчера ка-ак скрючит, как скрючит... Помру, думала.

Притворившись, что мне действительно нехорошо, я, отмахнувшись от болтливой старушки рукой, поковыляла к выходу.

– Пантелеевна! Слышь, Пантелеевна, – услышала я, – ты вечерком ко мне зайди, я тебе пчелиного яда дам. Знаешь, как помогает?..

Не сбавляя шага, я пообещала зайти и быстро покинула второй этаж. Нужно поторапливаться, а то сейчас эта сердобольная старушка пойдет окунуться после сауны в бассейн и обнаружит там настоящую Пантелеевну. Еще милицию побегут вызывать.

А впрочем, куда они побегут? Наверняка к директору. А уж Роман Иванович сразу догадается, чьих рук дело эта дерзкая кража. Так что до милиции скорее всего не дойдет. Но все равно поспешить надо. У меня всего восемнадцать минут осталось до встречи с Кошкиным. А опаздывать мне как-то не к лицу.

Директор Яровой, наверное, принял меня за какую-то ненормальную – сфотографировала его в непотребном виде, просмотрела накладные и в довершение всего поменялась одеждой с пожилой уборщицей.

Впечатляющее преступление!

Я вышла из бассейна «Молодость», вежливо попрощавшись с дежурной, которая тоже приняла меня за эту самую Пантелеевну.

Времени оставалось совсем мало. Я решила остановить какую-нибудь машину – доехать на ней, а то и вправду опоздаю. Чтобы у водителей не возникали сомнения насчет платежеспособности бедно одетой бабушки, я достала из своей сумочки пятидесятирублевую купюру и, размахивая ею, остановила-таки какой-то задрипанный «Запорожец».

На месте встречи я была без двух минут шесть. Кошкина нигде не было видно. Наверное, опаздывает.

Мои часы показывали уже пятнадцать минут седьмого, а Александра Александровича до сих пор не было. Согнувшись, как и полагалось мне по образу, я стояла у стеночки Центрального универмага. Кто-то сунул мне в руку монетку.

Ага, здорово, еще и подзаработаю!

Конечно, кричать о том, что я не нищенка, и бежать за человеком, подавшим мне милостыню, чтобы вернуть монетку, я не стала. Наоборот, сунув монетку в карман, протянула руку. Теперь от множества таких же старушек-побирушек, стоящих вокруг магазина, я отличалась лишь тем, что не смотрела в землю, а оглядывалась по сторонам. Но этого уж никто не мог заметить.

В половине седьмого я решила закрывать свою лавочку. Кошкина все не было, а насобирала я немного – что-то около восьми рублей.

Почему не пришел Александр Александрович? Где мне теперь его искать? Если на первый вопрос ответа знать я не могла, то на второй... В администрацию города за ним идти, конечно, не стоит – его там нет, это ясно, иначе бы он давно пришел.

Остается только одно место, которое я знаю и где Александр Александрович может быть, – в Доме творчестве юных, у своего племянничка. Если его там нет, тогда я даже и не знаю, где еще его искать. Тогда нужен другой план.

Только вот кажется, что сладкая парочка Алкаш – Длинный все-таки достала моего шефа. Предчувствие такое нехорошее. Интуиция. Хотя, впрочем, не знаю.

Но сейчас – в Дом творчества.

Дом творчества юных был недалеко – в этом городке вообще подобные учреждения или крупные магазины вроде Центрального универмага находятся все в одном месте – близко друг от друга. До Дома творчества я доковыляла минут за пять, двигаясь, пожалуй, несколько быстрее, чем это позволял мой вид.

Прошла я мимо почтамта, который мы с Кошкиным успели уже посетить несколько часов назад. По улице решила не идти, свернула в подворотню, ту самую, где меня чуть не сбили подельники Никошкина на своем «Москвиче». Через подворотню – быстрее.

Вот уже и Дом творчества. Только мое самообладание помогло мне не остановиться на месте от удивления – рядышком с темным пятном, оставшимся на асфальте от взорванного кошкинского «Ситроена», красовался, приткнувшись к обочине, бежевый «Москвич».

Ни ментов, ни пожарных уже не было – оперативно работают, молодцы.

Возле машины, покуривая и о чем-то беседуя, стояли Алкаш – я его сразу узнала еще издали – и какой-то высокий – на голову выше Алкаша – худой мужчина в дорогом костюме. Я присмотрелась – точно не Длинный. Длинный похож на орангутанга-переростка, а этот... не сказать, что Ален Делон, но уж явно не Антоха Длинный.

Может быть, это и есть тот самый Никошкин?

Что они там делают? Приехали убирать свидетеля – кошкинского племянника? Тогда почему стоят себе так, спокойно курят? А уж нет ли там и моего клиента?

На все эти «почему» ответ получить легче легкого – просто пойти и узнать. Под видом, скажем, уборщицы. Наряд у меня подходящий, да и вообще – внешний облик соответствует.

Сейчас пройду мимо них, быстренько посмотрю, что внутри, и вернусь – наверняка там внутри есть еще кто-то. Может, племянник Лешка еще жив. Или Александр Александрович там.

А то, боюсь, если я начну с тех, кто снаружи... Ну, всякое может случиться, лучше подстраховаться.

Я продолжала продвигаться вперед шаткой старушечьей походкой, на ходу копаясь в своей сумочке со «шпионскими штучками». На ощупь я извлекла оттуда кастет – одно из моих любимых орудий – и еще крохотный маячок. Постараюсь незаметно прикрепить его к машине. При помощи устройства, которое тоже находится у меня в сумочке, можно будет определить все передвижения и местонахождение этих товарищей.

Маячок хорош еще тем, что он выполнен в виде маленького кусочка грязи – даже покрыт характерной пыльцой. Так что, если его каким-то образом и заметят, просто сковырнут и выбросят – никому и в голову не придет, что с помощью этой вот гадости за кем-то можно следить.

До разговаривающей парочки оставалось около двадцати шагов. Алкаш и незнакомый мужчина закурили по второй сигарете. Мне тоже, глядя на них, жутко захотелось курить – привыкла к сигаретам за последние два года.

Незнакомец посмотрел на часы. Алкаш глубоко – я видела, как на его рябых щеках обозначились ямки – затянулся сигаретой и огляделся по сторонам, выпуская при этом дым так, что совершенно окутался сизыми клубами. Увидев меня, он не отвернулся сразу же, а стал пристально вглядываться.

Вот этого я никак не ожидала. Что еще за новости? В прошлый раз они меня узнали под личиной молоденькой девушки – это еще куда ни шло, но полунищая бабка, которая только несколько минут назад стояла у универмага с протянутой рукой, собирая подаваемые сердобольными гражданами монетки?..

Я подошла еще ближе, стараясь вести себя как можно естественней – покряхтывала, что-то бормотала про себя, шаркала ногами.

– Чего он там копается? – донесся до меня недовольный голос незнакомца.

Алкаш не ответил. Он все так же пристально смотрел на меня.

Когда расстояние между нами составляло меньше десяти шагов, Алкаш, не спускавший с меня глаз, вдруг вздрогнул, бросил недокуренную сигарету и, ухватив своего собеседника за рукав, потащил его в машину. Дав задний ход, «Москвич» резко развернулся и умчался, как будто его и не было.

Вот черт возьми! Неужели он меня узнал? Я была права – это не простые уголовники, по крайней мере они не похожи на местных тупых отморозков. Может быть, Алкаш когда-то работал в спецслужбах – он ведь жил в Москве? Судя по его подготовке, так оно и есть. Вполне вероятно, что мы с ним и встречались по роду, так сказать, службы.

Я все еще никак не могла вспомнить, где я видела его лицо. Это на меня непохоже, я никогда не забывала людей, с которыми когда-либо общалась. Тем более чтобы у меня в памяти не отложилась такая рожа – сплошь побитая следами оспы...

Или он тогда не был рябым?

«Чего он там копается?»

Кто копается? Неужели?..

Совсем не по-старушечьи я взлетела на крыльцо, и рванула на себя тяжелую дверь Дома творчества. Холл. Прямо на меня быстрыми, нервными шагами шел Антоха Длинный. В руках у него – пистолет. Черный такой, большой – я узнала – тот самый, который они в прошлый раз здесь оставили. Вернулись, значит.