Еще не все потеряно - Серова Марина Сергеевна - Страница 19

Однообразие ночной езды по зимней автостраде трудно описывать. Темно и монотонно. Развлечься можно разговорами, музыкой или сном. Беседа у нас не клеилась, радиоприемник упрямо выдавал музыку не для моего уха, а дремать я не имела права. Вере это удалось вполне. Она, освободившись от рукавов и задействовав подголовник, сладко посапывала рядом. Дорога особого внимания не требовала, и я предалась единственно приемлемому занятию — неторопливым размышлениям.

Вера сняла тяжеленный камень с моей души, признавшись, что является держательницей кассы своего отца. По крайней мере, за исход дела по рэкету можно было не беспокоиться. Мое предательство по отношению к машине я надеялась загладить, ублажив ее внеочередным техуходом, который мысленно пообещала ей сразу, как только компаньоны расплатятся со мной. Кстати, о компаньонах. Простым сообщением адреса денежек их не удовлетворить. Деньги им надо преподнести красиво — на блюдечке с голубой каемочкой, как это и полагается. Но проблема — как Веру убедить отдать не свое? Заверениями и увещеваниями? Ее, не разбирающуюся в делах покойного? Глупо. Достав из-за пазухи черный пистолет, которого у меня отродясь не бывало? По крайней мере, красиво. Современно. Но тоже глупо. Остается одно — напомнить ей о «безопасности». Как она запаниковала, когда я затронула тему о выяснении авторов ограбления! Займемся рэкетом! Но осторожно, поскольку я пока не в курсе дела. Вот и попробуй жить, не перебегая дорогу уголовному розыску. Хотя цели у меня другие, как я и доказывала Алле Анохиной во вчерашней телепередаче.

Впереди на дороге, видимые издалека, появились мигающие стоп-сигналы. Знак терпящих бедствие. Зима, мороз, ночь, безлюдье. Я, снизив скорость, осторожно приближалась, вглядываясь в темноту. Трое мужиков в джинсах и белых мехах на обочине машут руками, просят остановиться. Разглядев их хорошенько, давлю на газ и, набирая скорость, пролетаю мимо. Помочь чем можно в таком случае — дело святое, но их — трое мужчин, а нас — две женщины, в хорошей машине, ночью, на пустой дороге. Не следует лишний раз искушать судьбу.

Вера завозилась, то ли стараясь повернуться на бок, то ли собираясь проснуться. Но раздумала и засопела дальше.

Нехорошо я собираюсь с тобой поступить, девонька!

То, что ты, будучи при деньгах, растерялась от бандитского «наезда», мне понятно. Касса должна лежать под запретом, пока не улягутся вокруг нее страсти, и даже после этого прикасаться к ней следует, крепко подумав. Тем более я под ногами пугаюсь. Поприжала тебя немного, пришлось рискнуть, раскрыться. А рассчитайся ты с бандитами легко и сама, до меня так или иначе все равно бы дошло, а узнав о таком, и размышлять не обязательно — все сразу ясно. Второго ты не хотела, первого — не ожидала. Впрочем, госпожа судьба, я не ожидала тоже! Кроме того, получи бандиты от тебя сразу и сполна, скорее всего вошли бы во вкус, осознав, что не последнее отдаешь, и повторили бы процедуру через некоторое время.

С Пашей Явой я вопрос решу так, что ему, Вера, ни за что не понять, кто из нас и откуда достал деньги. И прощальную беседу с ним буду вести вежливо, но в смысле — получил, мол, и отвали!

Ах да, Лобан еще здесь. Месть оскорбленного мафиози. Забыла я о нем с этой Верой. Ладно, сейчас для него не время, пусть на десерт остается.

Теперь, Вера, следующее — компаньонов надо ублажить обязательно. Это справедливо будет, потеряли они немало, и не по своей вине, и нежданно-негаданно. Да и платят они мне действительно.

Возможно, я и бросила бы это дело на полдороге, оставила бы тебя в покое, а их с вымытыми шеями, если б не одно обстоятельство.

До сегодняшнего вечера ты успешно играла роль сироты, у которой злые дяди отбирают последнее. Оказалось — не правда, но похоже было, значит, дар имеешь. Продолжаешь играть дочь, скорбящую по новопреставленному родителю. Только почему же разволновалась так, когда зашла речь об ограблении квартиры? И даже не об ограблении, а о грабителях?

Это не наша мафия — раз. Точнее самой мафии об этом знать никто не может, а они не сомневаются. И не заезжие гастролеры — два. Те инкогнито не работают, а прибывая на гастроли в очередной город, по «понятиям», обязаны объявиться местным авторитетам, заявить о «выступлении» и с каждого удачного дела отдать долю в местный общак. Иначе, по «понятиям» же, подлежат постановке на «счетчик», а это процедура неприятная и закончиться может страшно.

Так кто может быть грабителем или грабителями, при упоминании о которых ты, Вера, начинаешь ежиться? Не твои ли это знакомые, коли это тебя так задевает, и не впутана ли ты сюда каким-то образом? Каким? А они что, по гадальным костям определили, в какой из квартир города Тарасова дожидается их заманчивая сумма? А кто, кроме тебя, мог знать об этом с большей достоверностью? Отца твоего убить, конечно, не хотел никто, так получилось, но квартиру обчистить вполне могли с твоей подачи. И это предположение подлежит проверке. И если оно подтвердится, то буду тебя шантажировать им без пощады, пока не выложишь компаньонам сумму, их удовлетворяющую. А из какого источника она воспоследует — из оставленного тебе отцом или из добытого в твоей квартире, — мне дела нет.

Все, сопящая, ты сейчас сама беззащитность. Как Паша Ява выразился: «Заметано!»

Я улыбнулась, внешне — чуть, про себя — от души. Знала бы ты, Вера, о моих мыслях, не спать бы тебе так безмятежно!

Будто услышав, она завозилась, открыла глаза, потянулась, прогнувшись. Вгляделась в окружающую нас темень, повела плечами.

— Скоро приедем?

— Скоро. Деревенька должна быть, за ней — налево, к Волге, а там дорога

Одна.

— Ладно.

Сон не то чтобы ее освежил, но настроение поправил.

— При дачах сторож живет с женой, на въезде дом у него. Надо будет завернуть, сказать, а то пальнет еще, не разобравшись.

«Могуче! — думаю. — Что это за сторож, что палит, не разобравшись? За такое и раньше так пальнули бы, а теперь и вовсе спалят!»

— Что, стрелял, были случаи?

— Да. Бомжи зимой одолевают, и рыбаки-подледники на ночевку стараются устроиться.

— Подстреливал?

— Что вы? — Вера смеется. — Ефимыч мышей из мышеловки за дом вытряхивает, не убивает. Так, пугает людей.