Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Когда врут учебники истории. Прошлое, которого не было - Балабуха Андрей Дмитриевич - Страница 20


20
Изменить размер шрифта:

Многие современники называли Жанну красавицей и были в нее безнадежно влюблены. Но давайте разберемся. Конечно, женщина, участвовавшая в сражениях и рыцарских турнирах, действительно должна была отличаться силой и выносливостью. Однако «рослой» Дева не была никогда – в одном из французских музеев хранятся ее доспехи, свидетельствующие, что обладательница их ростом достигала… ровно 158 см. И с этим фактом, увы, не поспоришь.

Теперь поговорим о «простодушии и трудолюбии». Как явствует из протоколов, в ходе процесса, подвергшего ее осуждению, Дочь народа с высокомерным презрением отвергла оскорбительное утверждение, будто она пасла скот или работала по хозяйству. А позже, на оправдательном процессе, Ален Шартье, секретарь двух королей – Карла VI и Карла VII, заявил: «Создавалось впечатление, будто эта девушка воспитана не в полях, а в школах, в тесном общении с науками». Добавлю, что в Шиноне она изумила дофина и его кузена, юного герцога Алансонского, непревзойденным мастерством верховой езды, совершенным владением оружием и блестящим знанием игр, распространенных тогда среди знати (кентен, игра в кольца и т.д.).

Кстати, о пути в Шинон. Начнем с того, что в январе 1429 года, незадолго до отъезда туда Жанны, в селение Домреми, где она жила в семье д’Арков, в сопровождении шотландского лучника Ричарда прибыл королевский гонец Жан Колле де Вьенн. По его распоряжению был сформирован эскорт в составе двоих местных рыцарей – упоминавшегося уже Жана де Новелонпона и Бертрана де Пуланжи, – их оруженосцев и нескольких слуг.

По дороге отряд заехал в Нанси, где Жанна долго совещалась о чем-то с герцогами Карлом Лотарингским и Рене Анжуйским (с чего бы это двум владетельным сеньорам совещаться с дочерью пахаря?), а также «в присутствии знати и народа Лотарингии» приняла участие в рыцарском турнире. Если учесть, что турниры всегда были исключительной привилегией знати, что вокруг ристалища выставлялись щиты с гербами участников, то представляется совершенно невероятным, будто Карл Лотарингский и прочие сеньоры примирились бы с тем, что на чистокровного боевого коня взгромоздилась крестьянка, причем вооруженная благородным копьем, пользоваться которым имели право исключительно посвященные опоясанные рыцари. И еще вопрос – откуда у нее взялись доспехи? Подобрать на ее рост чужие было бы весьма и весьма затруднительно… Наконец, под каким гербом она выступала – ведь до присвоения ей собственного оставалось еще полгода? Лишенных (пусть даже временно) дворянских прав д’Арков? Вот уж кому, как говорится, не по чину!

Наконец, по прибытии в Шинон Жанну незамедлительно приняли обе королевы – Иоланда Анжуйская, теща дофина, и ее дочь, Мария Анжуйская, его жена. Как видите, Деву доставили в Шинон с почетом, и ни о каком преодолении препон говорить не приходится. А ведь по логике вещей Жанна, будучи ясновидящей смиренной крестьянкой, не должна была бы проникнуть дальше привратницкой. Конечно, о ее появлении доложили бы дежурному офицеру, тот – коменданту, последний, может быть, дофину… Но чем бы все это кончилось? Ясновидящие в те времена бродили по французским дорогам в превеликом множестве…

И последнее. Да, «ремесленники выковали Жанне доспехи» (а кто же еще мог это сделать?), но заплатил-то за них король, причем целых сто турских ливров[121] – сумму по тем временам огромную: доспехи герцога Алансонского, например, стоили только восемьдесят. И вообще, в средствах Дева не стеснялась: «Когда моя шкатулка пустеет, король пополняет ее» – легкомысленно говаривала она. И самый поразительный факт: Жанна потребовала хранящийся за алтарем церкви святой Екатерины во Фьербуа меч, некогда принадлежавший не кому-нибудь, а самому коннетаблю Бертрану дю Геклену (тому самому, предку Жиля де Рэ); потребовала его – и получила. И еще одна деталь: перстнем дю Геклена она уже обладала, когда явилась в Шинон. Как попала эта фамильная драгоценность в руки крестьянки?

Вопросы эти можно множить бесконечно – все новые и новые возникают буквально на каждом шагу. И так будет до тех пор, пока место легенды не займет

Историческая правда

С перерывами тянувшаяся с 1337 по 1453 год Столетняя война была делом исключительно семейным – право на французский престол оспаривали ближайшие родственники (недаром в истории Англии этот период именуется «временем Французских королей»). Для нашей героини это имеет решающее значение: в любой иной ситуации ее история оказалась бы или совсем другой, или невозможна вообще.

Августейшая супруга французского венценосца Карла VI Безумного, Изабелла Баварская (более известная как королева Изабо), отличалась темпераментом столь пылким, что из двенадцати ее детей лишь первые четверо, судя по всему, появлением на свет были обязаны мужу. Отцами других являлись младший брат короля, герцог Людовик Орлеанский[122], а также некий шевалье Луи де Буа-Бурдон. Последним ее ребенком и стала появившаяся на свет 10 ноября 1407 года Жанна – внебрачная дочь, отданная на воспитание в семью обедневших дворян д’Арков. Родившаяся в прелюбодеянии, она оставалась тем не менее принцессой крови – дочерью королевы и брата короля; это обстоятельство объясняет все странности ее дальнейшей истории. И даже прозвище Орлеанская Дева свидетельствует не о героическом командовании войсками под Орлеаном (кстати, военачальниками-то были другие, подлинно выдающиеся – упоминавшийся граф Дюнуа, сводный брат Жанны, а также наш герой – Жиль де Рэ), а о принадлежности к Орлеанскому дому династии Валуа.

Уже на следующий день после официального представления при шинонском дворе Жанна беседовала с дофином Карлом, причем – и это отмечают все свидетели – сидела рядом с ним, что могла себе позволить лишь принцесса крови. При появлении герцога Алансонского она бесцеремонно поинтересовалась:

– А это кто такой?

– Мой кузен Алансон.

– Добро пожаловать! – благожелательно проговорила Жанна. – Чем больше будет нас, в ком течет кровь Франции, тем лучше…

Признание, согласитесь, совершенно прямое.

Кстати, в сражениях Жанна пользовалась не только мечом великого коннетабля, но и специально для нее выкованным боевым топором, на котором была выгравирована первая буква ее имени – J, увенчанная короной. Свидетельство, прямо скажем, красноречивое. Присвоить себе не принадлежащий по праву геральдический атрибут, да еще такого ранга, было в XV веке попросту немыслимо. Через несколько дней после того, как 8 сентября 1429 года Жанна была ранена в окрестностях Парижа, она передала это свое оружие в дар аббатству Сен-Дени в качестве приношения по обету. По сей день там сохранилась напоминающая надгробие каменная плита, на которой изображена Жанна в доспехах – в левой руке она сжимает боевой топор с четко различимой «J» под короной. В том, что изображена именно Орлеанская Дева, сомневаться не приходится, ибо надпись на плите гласит: «Таково было снаряжение Жанны, переданное ею в дар св. Дени».

«Голоса», призвавшие Жанну к исполнению высокой миссии, также делаются более объяснимыми, если вспомнить не о семействе д’Арков, а о действительных ее предках и родичах: дед ее, Карл V Мудрый, был женат на Жанне Бургундской, вошедшей в историю как Жанна Безумная; отец, Людовик Орлеанский, страдал галлюцинациями; сводная сестра Екатерина Валуа, жена английского короля Генриха V Плантагенета, – тоже; их сын Генрих VI опять-таки известен под именем Безумного…

Историкам все это давным-давно известно. В том числе – и что Жанна вовсе не была сожжена на костре: ведь королевская кровь священна (счет казненным августейшим особам открыли впоследствии несчастные английские королевы – сперва жены Генриха VIII, потом – Мария Стюарт); монарха или принца крови можно низложить, пленить, заточить, убить, наконец, – но никоим образом не казнить.

В рукописи №11542, хранящейся в Британском музее, сказано глухо: «в конце концов велели ее сжечь при всем народе. Или какую-нибудь другую женщину, на нее похожую. О чем многие люди имели и все еще имеют разные мнения». Так называемая же «Летопись настоятеля собора св. Тибо в Меце» куда категоричнее: «В городе Руане в Нормандии она была возведена на костер и сожжена. Так говорят, но с тех пор было доказано обратное!» Уже сами обстоятельства, связанные с казнью, наводят на размышления. Во-первых, перед казнью Жанну не соборовали, а ведь этот обряд в XIV–XV веках был обязателен для всех, кроме детей и праведников. Дева же, обвиненная в сношениях с дьяволом, кем-кем, но уж праведницей никак не была! Из этого обстоятельства историк Робер Амбелен делает вывод: «…ей было отказано в этом высшем таинстве, поскольку было известно, что ей отнюдь не предстояло умереть». Во-вторых, восемь сотен английских солдат буквально вытеснили народ с площади Старого рынка, где был сложен костер. Затем под конвоем из 120 человек туда была приведена некая женщина, чье лицо скрывал низко надвинутый капюшон. А ведь обычно приговоренные к сожжению шли с головой, покрытой лишь бумажным колпаком или короной.

вернуться

121

Турский ливр (франц. livre от лат. libra – фунт) – французская денежно-счетная единица, существовавшая с начала IX в. по 1795 г. и делившаяся на 20 су или 240 денье (существовали турский и парижский ливры, причем со времен короля Филиппа IV Красивого, т.е. с начала XIV в., турский являлся преобладающим). Как реальная монета чеканился единственный раз – в 1656 г. и тогда весил 7,69 г. серебра. В описываемое время равнялся весовому фунту серебра, так что доспех Жанны стоил сто фунтов (т.е. ок. 40 кг) серебра.

вернуться

122

В описываемое время герцоги Орлеанские представляли собой ветвь дома Валуа династии Капетингов. Титул герцога Орлеанского с XIV в. носили младшие принцы французского королевского дома. Карл VI пожаловал герцогство Орлеанское своему брату Людовику (1392); внук последнего стал позднее королем Людовиком XII, а его правнук – Франциском I. Людовик Орлеанский был регентом при душевнобольном Карле VI. Однако на пост регента претендовал также двоюродный брат короля, Иоанн Бесстрашный (или Неустрашимый), герцог Бургундский (в 1404–1419 гг.). В результате этого соперничества в 1407 г. герцог Орлеанский погиб на парижской улице от рук подосланных Иоанном Бесстрашным убийц. Однако триумф бургундца продлился всего двенадцать лет: в 1419 г., когда и столица, и монарх находились в его руках, Иоанн Бесстрашный направился в Монтеро для переговоров с дофином Карлом. Встреча произошла на мосту, и герцог Бургундский был коварно убит приближенными дофина, что и вынудило сына и наследника Иоанна, Филиппа Доброго (правившего в 1419–1467 гг.) перейти на сторону англичан. А это последнее обстоятельство не могло не сказаться на ходе Столетней войны. И только в 1435 г. ценой уступки городов на Сомме (Сент-Кантена, Бове, Перонна и др.) дофину (теперь уже королю Карлу VII) удалось склонить Филиппа Доброго разорвать союз с Англией и заключить договор с Францией, после чего соединенные франко-бургундские войска изгнали англичан из их последнего оплота – Нормандии и ее столицы Руана.