Волшебная галоша - Сергеев Марк Давидович - Страница 10

– А откуда они знают наши фамилии? Нет, тут что-то не то…

Утром они, как всегда, вышли из метро на площади у Главпочтамта. На углу Кировской и Чистопрудного бульвара было тихо, не толпились вечно куда-то спешащие москвичи и приезжие. Невидимки поняли причину этого, только подойдя поближе: лоточниц, которые всегда торговали здесь пирожками, не было. На стене висело объявление:

У объявления остановилась фиолетовая дама, – ребята сразу узнали ее. Она прочитала объявление и всплеснула руками.

– Боже мой! Каким людям доверяют торговлю пирожками!

– Ну, знаете ли, – возмутился молодой человек в сером пальто. – Это вы уж слишком!

Димка почувствовал, как сердце у него оборвалось в груди и покатилось куда-то далеко-далеко вниз…

– Паш! Понял, в чем дело? – А что же делать? Ее арестуют за это?

– Идем.

– Страшно, Димка…

– А пироги есть не страшно было? Раз виноваты – надо идти.

– Как же идти? Ведь милиция теперь знает наши фамилии. Тут нам награду дают за благородный поступок, а тут еще накажут за пирожки.

– Что же поделаешь, все равно надо идти. Первым они увидели Степку-драчуна. На его зареванном лице размазана грязь. И совсем он, ну ни капельки, не похож на «грозу переулка», предводителя хулиганов. Он стоял, шмыгая носом, а вокруг носились ребятишки, те, кого он совсем недавно одним щелчком мог заставить примолкнуть. Они носились вокруг и во весь голос орали:

Друзья разогнали мальчишек и совершенно неожиданно узнали, что Степка – сын той самой Дарьи Матвеевны, которую будут судить. И на душе у них стало совсем скверно. Ну чем они лучше этого Степки, которого они отколотили и которому написали «грозную» записку. Ну чем они лучше? Он, Степка, ведь никого под суд не подвел.

Зал гудел. У стола судьи стояла лоточница, та самая, что всегда торговала пирожками рядом с Петуховой. Она рассказывала:

– Вот уже пять лет мы торгуем вместе, всегда доверяем друг другу, и ни разу не случалось, чтобы, между прочим, была недостача. И Дарью я давно знаю, честный, между прочим, человек. И все, что случилось, дело-то нечистое. Вот мы с ней, с Дарьей, вышли на днях на точку. Она мне и говорит: «Что-то не такое, говорит, происходит, потому что, между прочим, пирожки каждый день пропадают, и ни много ни мало, а по шести штук в сутки. Понаблюдай, говорит, а, то, может, я чего не так делаю…» Пронаблюдала я: гляжу, человек подходит, чернявый весь, в пальто в сером. И на что, думаю, человеку пальто в такую жару. А он, между прочим, каждый день покупает с утра по два пирожка, да в обед два, да вечером два. То у нее, между прочим, а то, значит, у меня. Вот, думаю, точно все как совпадает: шесть пирожков у Дарьи пропадает, и шесть покупает этот тип в сером пальто…

– Гражданочка, нельзя ли выбирать выражения? – спросил кто-то из зала.

Все оглянулись: у окна, положив локоть на подоконник, сидел молодой человек в сером пальто. Лоточница поперхнулась и продолжала, но уже значительно спокойней:

– Ну и вот… Гляжу я на него, значит, внимательно. А он заплатил деньги. Дарья, между прочим, подала ему пирожок, положила на лоток, а он так посмотрел на этот пирожок, ну ровно бы фокусник в цирке, а пирожок вдруг – хлоп! – и нету его. А он и кричит, значит: где же пирожок, мол? А сам его небось давно в карман засунул. Так что Дарья-то, между прочим, не виновата.

– Как же не виновата?! Как же не виновата, я вас спрашиваю?! – вскочила со своего места фиолетовая дама. Она тоже была здесь. – Я сама собственноручно видела, как лоточница припрятала половину пирожка.

– Выйдите к столу и расскажите, – сказал судья.

– Я? К столу? Нет уж, увольте. Я лучше с места.

– Ну хорошо, с места так с места, – сказал Леня Фомин – общественный обвинитель. – Но скажите свою фамилию.

– Зачем?

– Как – зачем? Мы же должны в протоколе записать ваше выступление.

– Какое выступление? Какое выступление? Разве я выступала? Разве я что-нибудь сказала? Да я сижу и молчу как рыба. Нет, что за люди! Зайти посидеть нельзя. Обязательно что-нибудь на тебя наговорят! Я ухожу.

И она стала протискиваться к выходу.

– Тогда, может быть, вы нам что-либо скажете? – обратился судья к молодому человеку в сером пальто.

– Скажу. Мне кажется, конечно, если я не ошибаюсь, что тут замешаны, если я не ошибаюсь, какие-то неведомые нам силы…

По залу прокатился смех.

– А смеетесь вы, если я не ошибаюсь, зря! Зря! Я сам видел, как исчез, как стал невидимым пирожок на лотке у гражданки Петуховой, как она потом схватилась за воздух и в ее руке, если я не ошибаюсь, появилась половинка пирожка.

Смех в зале не прекращался. Судья поднял руку. Все смолкли.

– Послушайте, гражданин, извините, как ваша фамилия?..

– Семиструнов.

– Послушайте, гражданин Семиструнов, здесь собрались люди по серьезному поводу, а вы строите из себя шута… Нехорошо!

– Я могу и помолчать – И молодой человек в сером пальто сел на свое место.

Леня Фомин укоризненно взглянул на судью. И попросил:

– Мне бы хотелось, чтобы товарищу Семиструнову дали возможность договорить.

– Я, если я не ошибаюсь, сказал все. Кроме одного. Мне кажется, что случай с пирожками связан с историей о летающей девочке А если это так, то, если я не ошибаюсь, в нашем юроде действуют невидимки. Это самое естественное объяснение нескольким известным мне фактам.

– Что за глупости! – закричала уже где-то у самого выхода фиолетовая дама. – Какие невидимки! Зачем вводить всех в заблуждение?

– В заблуждение? – спокойно сказал молодой человек в сером пальто.

Затем он вынул из кармана черный пузырек, выпил из него какую-то жидкость и после этого поспешно стал снимать пальто.

Мальчики видели, как широко раскрылись рты у всех присутствующих, а фиолетовая дама выбежала на улицу с криком:

– Ой, мамочка, мама!

Между тем молодой человек исчез. На спинке стула осталось только его серое легкое пальто. Однако не улеглось еще волнение в зале, прошло всего каких-то две минуты, как на том же месте снова появился молодой человек, одетый в серое пальто.

Зал онемел от волнения. Невозмутимым остался только судья.

– Ваши фокусы, – сказал он, – еще ничего не доказывают. Разве только, что вы и есть главный виновник всего, что произошло.

– Вы хотите сказать, что я, если не ошибаюсь, имею какое-то отношение к исчезновению пирожков?

– Не знаю… Пока не знаю! Но в одном я твердо уверен: невидимок на свете не бывает…

И тогда в зале раздался взволнованный мальчишеский голос:

– Как не бывает? А мы?

Это, без всякого сомнения, крикнул Димка, и вслед за ним раздался другой голос:

– Это мы во всем виноваты!

И так же несомненно, что это был голос Павлика. Публика оглядывалась, недоумевая: откуда же это идут голоса? А Паша и Димка пробрались на сцену и, перебивая друг друга, рассказали оторопевшему залу, что это они – Паша Кашкин и Вадим Смирнов – заслужили сегодня наказание.

– Позвольте, – сказал тогда Леня Фомин, сощурив глаза, словно бы видел кого-то перед собой. – Уж не те ли вы ребята, что спасли от несчастного случая Марусю Логинову?

– Мы, – упавшим голосом сказал Димка.

– Тогда почему не зайдете в милицию за наградой?

– Какая там награда, – уныло сказал Паша. – Мы еще не расплатились за сто восемьдесят пирожков…