Алекс и другие - Жуков Юрий Александрович - Страница 7

Кошмар продолжается несмотря на, возможно, самую всеобъемлющую и дорогостоящую кампанию борьбы против уличных преступлений. Воодушевленная 850 миллионами долларов, полученными от Управления содействия закону в Вашингтоне, полиция всей страны укрепляет свои ряды и проводит опыты с вертолетами, компьютерами и более совершенной техникой патрулирования. Не удовлетворенные этими усилиями властей, бизнесмены и домовладельцы создали процветающую новую промышленность безопасности, которая снабжает все возрастающую армию частной охраны экзотическими средствами тревоги. Даже рядовые граждане объединяются вместе для самозащиты — патрулируют свои дома, дворы и кварталы.

То, как американцы живут рядом с преступлениями, является ужасающим свидетельством способности человека привыкать ко всему, даже к невыносимому. Известный телевизионный комментатор в Ныо-Йорке, выходя из студии после одиннадцатичасового выпуска новостей, на всякий случай берет с собой полицейскую дубинку. В Атланте торговец Филипп Шефер предпочитает ходить в банк три раза в неделю, опасаясь иметь при себе наличные деньги. Так же осмотрительны и его соседи. Раньше вечерняя церковная служба по средам в Единой методистской церкви св. Марка на Пичтри-стрит начиналась после ужина и продолжалась до десяти часов вечера. Теперь служба начинается в 5.30, и в восемь часов вечера все богомольцы уже дома.

Здравый смысл поведения на улице в американских городах сегодня диктует множество способов оборонительной тактики: надо идти по краю тротуара, подальше от темных подворотен, носить с собой второй бумажник с пятью долларами «для грабителей», иметь наготове ключ задолго до того, как дойдете до входной двери. Некоторым женщинам удается перехитрить воров, охотящихся за кошельками: они либо не носят их с собой вообще, либо носят таким образом, что их содержимое высыпается, если кошелек внезапно схватят.

Находясь на улице, вы воспринимаете выражение «мой дом — моя крепость» не так уж фигурально. Новый роскошный небоскреб Тибер-айленд в Вашингтоне, в котором 820 квартир, охраняется 24 часа в сутки, и все двери там всегда заперты. Каждому жильцу требуется одно удостоверение для того, чтобы войти в гараж, другое — для того, чтобы подняться на лифте, и разные ключи для входной двери и для своей квартиры.

Этот образ жизни, напоминающий жизнь в крепости, создает свои проблемы. Недавно пожарные не могли попасть в Тибер-айленд, чтобы потушить пожар в цокольном этаже. «Скоро каждый заведет себе для охраны крокодилов и выроет рвы», — мрачно шутит житель Атланты, глядя на лабиринт деревянных и бетонных оград, которые портят некогда живописные окрестности.

На западе люди все еще наслаждаются прогулками по улицам Сан-Франциско. Однако прокурор муниципального суда Санта-Моники недавно был очень удивлен, когда, спросив, как обычно, у присяжных, кто из них подвергался грабежу или нападениям, он увидел, что восемь человек из двенадцати подняли руки. В шикарном районе Сан-Франциско Пресидио-Хайтс, где грабители, разъезжающие на автомашинах, очистили немало домов, Кальвин Тилден и его жена Мэри установили в своем доме дополнительные замки и сделали железные ворота. «Наш образ жизни не очень изменился», — говорит тридцативосьмилетний Тилден, однако, прежде чем впустить кого-либо в дом, он производит тщательную процедуру словесного и визуального определения личности гостя.

Страшнее всего живут негры в их гетто. Партения Уотерс из Чикаго говорит, что она не отваживается выйти после наступления темноты из своей трехкомнатной квартиры в районе Уэнтуорт, где в прошлом году каждый двадцать седьмой житель стал жертвой убийства, изнасилования, грабежа или нападения. «Что бы вам ни потребовалось и чего бы вы ни пожелали занять у соседей, все равно вам придется подождать до утра», — объясняет Уотерс. Всю ночь она караулит свою квартиру. «Иногда я засыпаю на часок, а потом опять просыпаюсь, — говорит она, — и до утра хожу по квартире, прислушиваясь. Я так боюсь, что кто-нибудь сможет войти к нам! Я не знаю, что бы я сделала, если бы кто-нибудь вошел». Утром она не позволяет своей двенадцатилетней дочери выходить из квартиры до девяти часов, когда открываются двери близлежащей школы, и провожает ее туда.

Такая же гнетущая атмосфера царит и в гетто многих других городов. «Больно глядеть на то, чем стал наш город», — вздыхает 70-летняя жительница Гарлема, недавно подвергшаяся нападению.

Даже зажиточные негры, живущие в охраняемых полицией районах, где обитают люди среднего класса, не находят себе покоя. «Я живу теперь в постоянном страхе», — говорит госпожа Леннон Хэррис, муж которой истратил тысячу долларов на укрепление их дома в Мемфисе после того, как их обокрали на 3800 долларов.

Особенно тревожит многих американцев — и черных, и белых — рост преступности и насилия в школах. Проблема эта не нова, но в последнее время она приняла драматический характер, и школьные власти во многих больших городах сейчас более, чем когда-либо, беспокоятся об элементарной безопасности учителей и учеников. Осенью 1972 года за шестнадцать дней по крайней мере четырнадцать нью-йоркских учителей были ограблены или подверглись нападению в школе.

Под давлением родителей и учителей Управление школами Нью-Йорка ассигновало шесть миллионов долларов для создания небольшой армии: 600 человек будут охранять средние школы и еще 1200 человек — городские начальные школы. В Лос-Анджелесе серия краж, драк с применением холодного оружия и бандитских перестрелок заставила мэра города Сэма Уорти потребовать денег из федеральных фондов для того, чтобы усилить оборону четырнадцати школ (Лос-Анджелес уже тратит около трех тысяч долларов на каждую школу для оплаты специальной охраны). В Хьюстоне также усиливают охрану школ и подумывают о введении пропусков, чтобы не пускать в помещение посторонних. А в Комптоне — городе с самым высоким уровнем преступности в Южной Калифорнии — родители даже предложили использовать особые детекторы, для того чтобы помочь школьной вооруженной охране обнаруживать оружие, которое носят многие учащиеся.

Аналогичные проблемы существуют во многих студенческих городках. В некогда спокойном городке Гарвардского университета ныне совершается около тридцати краж и пять-шесть нападений в месяц. Студенты и преподаватели считают опасным слишком долго задерживаться в библиотеке или в оффисе, и университет вынужден прекратить доступ во многие жилые корпуса, которые ранее были открыты для посетителей.

Некоторые улицы в городах стали похожи на тюремные дворы со своими зарешеченными витринами магазинов. Деловой день кончается точно с заходом солнца. «Я не позволяю входить в магазин более чем двоим покупателям сразу», — говорит Уилл Клэкстон, владелец ювелирного магазина в Северной Филадельфии. И все же Клэкстон не чувствует себя в безопасности: он носит пуленепроницаемый жилет.

Для большого бизнеса проблема еще более сложна. Нью-Йоркская телефонная компания пересмотрела график работы своих служащих в опасных районах таким образом, чтобы они могли ходить на работу и с работы группами. Она также разработала наиболее безопасные маршруты для них и обеспечивает около трехсот «эскортов».

Корпорация «Эйвон продактс инкорпорейтед» вызвала консультанта по вопросам безопасности, с тем чтобы он спланировал новое двадцатиэтажное здание компании в Манхэттене — расположение дверей и коридоров, план патрулирования для частной охраны и систему безопасности, вспыхивающий огоньками контрольный центр которой напоминает пульт управления «Аполлона-17».

Новый подъем всеобщего стремления к безопасности породил бурно расцветающую промышленность самозащиты. Численность детективов из частной охраны и «специальной полиции», работающей по коммерческим контрактам, уже превысила число регулярной полиции в Сан-Франциско и Детройте. Осторожный пешеход может приобрести в магазинах множество защитных средств, как разрешенных законом, так и запрещенных им: свистки, ручные сирены, тяжелые трости, карандаши со слезоточивым газом, пульверизаторы с различными веществами. Бывший служащий ФБР Мильтон Ф. Аллен продает владельцам магазинов в Атланте флаконы со своим патентованным «раствором против грабежей»; они устанавливаются в кассе и во время грабежа легко разбиваются; украденные деньги пропитываются тошнотворным запахом, и вору будет трудно их сплавить: его сразу же схватят.