Самый дружелюбный пес на свете - Сергеев Леонид Анатольевич - Страница 4

Асфальтовое покрытие было отличным и Малыш катил без натуги. Нас обгоняли не только легковушки, но и грузовики – на их задних бортах красовались надписи, вроде таких: «Я люблю ГАИ». Или предупреждение: «Не прижимайся ко мне, я не люблю целоваться!». Но попадались и оскорбительные: «Чайник! Не мешай работать!». На одной иномарке шофер остряк написал: «Осторожно! В багажнике теща!». А на другой, запыленной, было выведено: «Это не грязь, а загар».

Я слушал музыку и размышлял: «Машина – лучший способ передвижения; чувствуешь каждую выемку на дороге, каждый порыв ветра; заметишь красивое место – какое-нибудь озеро с ивами – поезд пронесется, а ты свернул, посидел у воды, в тени деревьев, поразмышлял о том о сем». Единственно чего хотелось бы на наших дорогах – чтобы их украшали рекламные щиты, примерно такие: «Еще пять километров и около шоссе появится река. Там песчаный пляж, вы сможете искупаться, позагорать». Или: «Потерпите! Через два километра будет кафе, где вас ждут приветливые официантки и вкусный обед!». Согласитесь, такая реклама скрашивает поездку, поднимает настроение.

Челкаш рассматривал дачные поселки, которые появлялись чуть в стороне от шоссе, изредка прищелкивал языком, оборачивался и подмигивал мне – явно выбирал дачу, которую купим, когда разбогатеем.

Ближе к вечеру мы оказались на границе области и свернули на узкую дорогу в западном направлении. И здесь внезапно прямо перед носом нашей машины появился какой-то бесшабашный пес – он выскочил из-за кустов и побежал через дорогу.

Я нажал на педаль тормоза, крутанул руль к обочине и… мы полетели в кювет. Раздался грохот, Малыш три раза перевернулся, но снова встал на колеса, уткнувшись в кустарник.

– Ты жив? – обратился я к Челкашу – он, каким-то странным образом, оказался на заднем сиденье вверх лапами.

– Живее не бывает, – откликнулся мой друг, стряхивая с себя постельные принадлежности; он, как всегда, улыбался, в его глазах не было и тени страха.

Хотите верьте, хотите нет, но все у нас обошлось не только без переломов и вывихов, но даже и без ушибов. Мы вылезли из машины и Челкаш стал облаивать виновника аварии – тот стоял на противоположной стороне дороги и, разинув пасть, пялился на нас – похоже, подумал, что мы каскадеры и кувыркались, чтобы его повеселить.

– Дуралей! – бросил я ему в сердцах. – Надо смотреть по сторонам, когда выходишь на дорогу! Чуть не отправил нас на тот свет!

Пес виновато поджал хвост и затрусил к ближайшему дому.

«Судя по всему, Малыша не уважают не только люди, но и животные» – подумал я, осматривая нашу машину.

Малыш легко отделался: только треснула одна из фар и чуть помялась крыша. А ведь могло быть и хуже, верно?

– Крепкий орешек наш Малыш, – сказал я Челкашу, запуская движок.

– Ага! – кивнул Челкаш. – И мы крепкие.

В общем, мы выехали на дорогу и, как ни в чем не бывало, продолжили путь. Кстати, дорога по-прежнему была ровной, без трещин и рытвин, Малыша совершенно не трясло и не сносило к обочине – можно было бросить руль и подремать, но, понятно, я этого не делал, да и Челкаш не позволил бы, он крайне осторожный. К тому же, он еще в детстве дал клятву преданности мне и нес ответственность за мою жизнь – ведь каждая собака, у которой есть хозяин, считает себя прежде всего телохранителем.

Уже темнело, когда, миновав несколько деревень, мы очутились в редколесье.

– Отличное место для ночевки, – проговорил я.

Челкаш понял меня с полуслова и указал лапой на светлевшую впереди просеку, где стелился туман – верный признак хорошей погоды на следующий день.

Мы тихо ехали в узком коридоре меж тонких деревьев, неожиданно Челкаш прищурился, подался вперед и фыркнул – посреди просеки что-то росло, что-то красивое, похожее на персиковое дерево. «Около него и расположимся», – подумал я. Но по мере приближения, дерево стало утолщаться, пока не превратилось в огромный баобаб. Я затормозил. И тут произошло невероятное – дерево вдруг закачалось и двинулось на нас! У меня по спине пробежали мурашки, а Челкаш вздрогнул, высунул голову из салона и забурчал, пытаясь остановить истукана. Но где там! Баобаб и не думал отступать. Я включил заднюю передачу, Малыш попятился. А дерево все наседает, уже наклонило толстенные ветви, готовясь разбить лобовое стекло Малыша – оно явно нацелилось нас сокрушить, стереть в порошок. И что оно на нас ополчилось?! Приглядевшись, я вдруг заметил, что ветви дерева без листьев, а под ними… два больших глаза!

– Да это же лось! – вырвалось у меня.

В двух шагах от Малыша, действительно, стоял могучий лось – должно быть он весил полтонны, не меньше – и трудно представить, что от нас осталось бы, вздумай этот исполин растоптать Малыша. Но лось только обнюхал машину и скрылся за деревьями.

Похоже, в тот день встреча с лесным великаном была последним гвоздем программы, которую нам уготовила судьба; во всяком случае больше неприятности на наши головы не сваливались. Мы спокойно поужинали, устроили в Малыше постель и легли спать.

Кстати, в городе мы обычно укладываемся спина к спине, но если слегка повздорим, что случается крайне редко (раз в год Челкаш за что-либо обижается на меня или я на него), то спим «валетом», ну а в минуты наивысшего дружелюбия – в обнимку. В ту ночь мы спали спина к спине.

Глава седьмая, в которой у Челкаша открылся талант художника

Я проснулся от дождя – он громко барабанил по крыше Малыша; но, приподнявшись, я обнаружил, что никакого дождя нет – наоборот, сквозь деревья в лицо светило яркое восходящее солнце, а по кузову Малыша… разгуливают птицы! Их было огромное множество, всех пород и расцветок – видимо, они слетелись со всего леса – ясное дело, не каждый день увидишь в лесу такое механическое чудо. Заметив меня, птицы стали через стекла с любопытством рассматривать мою заспанную физиономию, но, как только зевая и растирая глаза, встал Челкаш, тут же вспорхнули – не иначе, приняли моего друга за свирепого хищника.

Мы вылезли из Малыша. Я ополоснул лицо из бутылки с водой и стал на примусе готовить рисовую кашу. Челкаш всегда начинает утро с гимнастики; не изменил себе и в этот раз: потянулся, сделал несколько приседаний, побегал для разминки взад-вперед по просеке, затем вновь залез в машину, сложил постель и вообще навел в салоне порядок – я же говорил, он аккуратист, каких поискать.

После завтрака я сфотографировал место нашей ночевки (сами понимаете, Челкаш не упустил возможность сняться на фоне редколесья); мы выехали на дорогу и помчали навстречу всходящему солнцу. Как все путешественники, мы хотели заглянуть за горизонт, увидеть что-то новое, неизвестное.

Ближе к полудню стало слишком жарко, друзья, слишком жарко. Только когда мы подъехали к Верхнерузскому водохранилищу, потянуло прохладой. Перед нами открылась потрясающая картина: сверкающая на солнце гладь воды, на противоположном берегу не просто деревья, а зеленые терема, и под ними, точно детские кубики, светлые домишки. К этому времени Малыш уже тянул не так резво, как утром – в общем, просил передышки. Для несведущих в технике поясню. Дело в том, что у «Запорожца» нет водяной рубашки – то есть, он охлаждается только воздухом и в жаркие дни немного перегревается. Зато в холодную погоду работает лучше всех машин, поверьте мне – лучше всяких иномарок.

Ну так вот, подъехали мы, значит, к водохранилищу и вытаращили глаза на открывшийся пейзаж.

– Красотища! – вымолвил Челкаш. (Я же говорил, его тонкая натура не может не отметить прекрасное).

– В самом деле, потрясающий вид, – согласился я. – Не хватает только музыки.

Точно по волшебству, музыка тут же появилась – от домов, стоящих за березами на нашем берегу, донесся петушиный хор. Я взял фотоаппарат, мы вылезли из Малыша и направились в сторону деревни.

Мы шли по тропе среди высоких берез; то и дело останавливались – я делал снимки, Челкаш обнюхивал цветы, рассматривал жуков на кочках – он без меры любопытный, во все сует свой нос. Сейчас-то он знает, что не все ползущее и летающее безопасно, а в молодости не раз попадал впросак. Помню, как-то стал ловить осу – подумал, обычная муха. Ну, оса и ужалила его. Нос Челкаша распух и превратился в малиновый кабачок. Дня три мой друг страдал от боли и я делал ему примочки.