Маг с изъяном - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 40

Илар все это прекрасно знал, понимал, он не собирался погибать под колесами черной или красной кареты с приделанным на ней золоченым гербом. Впрочем, повозок без гербов здесь тоже хватало – по улицам носились как угорелые те же самые продавцы дров или извозчики различной степени опьянения. И они не отличались любовью к окружающим.

Через пять минут быстрой ходьбы Илар уже стоял на рыночной площади, вокруг которой располагались ряды с товарами крестьян, которые привезли продукты из окрестных деревень, и множество лавок. Крестьяне могли продать лавочникам свой товар оптом, но многие не хотели кормить посредников и торговали сами, всем чем угодно, всем, что давало их хозяйство, – от овощей до самодельного дешевого вина, изготавливаемого из перебродивших фруктов.

Посреди площади стояла высоченная пожарная вышка, ее было видно со всех концов города. Илар знал, что эту вышку поставили сотню лет назад, когда пламя унесло половину столицы, и, если бы не дождь, ниспосланный богами, от столицы осталось бы одно наименование.

После такой беды император издал указ, в котором приказал:

1. Построить пожарную вышку.

2. Создать при городской страже пожарную охрану.

3. Запретить строить дома из дерева.

Как выяснилось, эти самые деревянные дома во время пожара горят так, будто кто-то специально раздувает пламя, – весело, с треском, выгорая за считаные минуты и не позволяя хозяевам выбежать из огненной ловушки. Во время этого пожара, названного в истории империи Большим Нидарским пожаром, погибла четверть населения города.

Нидарским он назван потому, что некая Нидара, которая доила корову в своем сарае, опрокинула ногой горящий фонарь, от фонаря занялась солома, сарай, и… выгорела половина города. История умалчивает, что сделали лишенные жилья соседи с этой самой Нидарой, но Илар сомневался, что они поцеловали женщину крепким любовным поцелуем.

Извозчиков здесь было мало – всего двое. Вероятно, в дневное время они, как ночные животные, прятались по темным местам, чтобы выйти на охоту, как только сядет солнце. Эти же двое то ли по жадности, то ли из-за своего болезненного трудолюбия не успели покинуть рабочее место.

Илар выбрал одного из них, молодого парня, восседающего на расписанной картинками повозке, – тут были изображены и драконы, и однороги, и невиданные звери с голубой шерстью и огненными глазами. Подошел и, внимательно посмотрев в сонные глаза извозчика, спросил:

– Эй, уважаемый, ты знаешь «Сломанную подкову»?

– Ну, знаю! – сонно ответил «уважаемый», открывая один глаз.

Илар уже заметил, что у извозчиков в столице есть только два состояния – или они сонные, еле шевелящиеся, как земляные червяки, либо безумно вопящие, несущиеся куда-то на своих таратайках, погоняющие лошаденок так, что кажется, будто за ними гонится толпа демонов.

– А улицу Зеленую в купеческом квартале знаешь?

– Ну, знаю. И что? Давай без загадок, у меня сразу голова болеть начинает. Чего хотел-то?

– Сколько будет стоить отвести меня ночью после первого колокола от этой самой «Сломанной подковы» до улицы Зеленой?

– Пять серебреников! – оживился парень. – Дешево, очень дешево! Можно сказать, даром!

– Это стоит три серебреника, – холодно осадил его Илар. – А если не устраивает, я обращусь к другому.

– Но ты посмотри, какая у меня коляска! Как расписана! Да я домчу с ветерком, не успеешь оглянуться, как будешь на месте!

– Мне плевать, какая у тебя коляска, – покачал головой Илар. – Если три серебреника не устраивают, то…

– Да ладно, ладно! – сморщился извозчик. – Когда тебе надо?

– Сегодня. А вообще – шесть раз в неделю.

– А-а… так бы и сказал, – улыбнулся извозчик, – постоянный клиент! Конечно, скидки!

– Везет тебе, Банага, на клиентов, – выругался извозчик, сидевший в коляске рядом. – Ну чего они все к тебе прутся? Неужто из-за дурацких картинок?

– Ко мне идут умные люди, понимающие толк в хорошей росписи, – ухмыльнулся извозчик и подмигнул Илару: – Будет тебе коляска. Подать ровно в час?

– Как бы точнее сказать… в час я заканчиваю, еще минут пятнадцать на сборы – и выхожу. Ну вот и считай – когда.

– Музыкант? – понимающе кивнул извозчик. – Люблю музыкантов, если только они не блюют у меня в коляске.

– Я не буду, – усмехнувшись, пообещал Илар. – Не пью.

– Все музыканты пьют, – недоверчиво покачал головой парень. – Ну да ладно, твое дело. В общем, будет тебе коляска.

Илар кивнул и побрел дальше, ему хотелось есть. Он так проголодался, что готов был сожрать целого быка, а отовсюду неслись запахи мяса, жарящегося на решетке над углями, пирожков, скворчащих на сковородах, рыбы, коптящейся в специальных коптильнях, чтобы через несколько минут исчезнуть в бездонных животах горожан.

Не выдержав мук, Илар бросился к первому попавшемуся торговцу пирожками, купил здоровенный пирог, предварительно проверив, не попался ли в начинке ноготь невинно убиенного прохожего, и слопал пирожок с некрасивой жадностью, чувствуя отвращение к себе из-за такого грехопадения и одновременно – наслаждение и восторг. Молодой организм требовал много еды, и регулярно.

Расправившись с промасленным пирогом, Илар бодро зашагал к дому. Две проблемы он решил – есть работа и есть способ быстро добраться до дома. Предстояло решить, как сделать так, чтобы коллеги не оторвали голову за вторжение в их «кормушку».

Глава 8

Идти было легко и приятно. В животе сладкой тяжестью лежал пирог (пришлось его «заполировать» кружкой ягодного напитка, ледяного, от которого зубы ломило), светило солнце, и народ вокруг уже не казался гадким, суетливым, вороватым и «неправильным». Возможно, Илар уже начал вживаться в роль столичного жителя. Он даже заметил, что ходить стал, как местные, – быстро, целеустремленно, как если бы знал, куда бежит.

Вообще-то Илар знал, домой бежит, вот только особых причин спешить у него не было, а хотелось рассмотреть город, по крайней мере ту часть, что попадалась по дороге. До этого он совершенно не обращал внимания на окружающее, занятый своими мыслями и заботами. Теперь можно и посмотреть вокруг.

И первое, что бросилось в глаза на базарной площади, – две толпы, галдящие, спорящие, машущие руками. Люди вопили, заглядывая куда-то вниз, и юноша сразу вспомнил слова работорговца об отправке рабов на корм в зверовые ямы. Вероятно, это и были те самые ямы.

Илар не любил смотреть, как мучают зверей. Не любил собачьих драк, которые устраивали пьяные лесорубы, делая ставки, но то, что происходило здесь, превосходило все, что он видел до сих пор. Глубокие ямы, накрытые решетками, сквозь которые видно, что происходит внизу. Диаметр ям не менее двадцати шагов, может, больше. Система блоков, на которых зверей, заключенных в клетки, опускают вниз. Дощатая крыша – иначе ямы зальет водой. Звери любые – от обычных собак и волков до экзотических животных, привозимых с далекого юга или севера. Их опускают в яму, и… больше они оттуда не поднимаются. Или их убивают, или они убивают сами – до тех пор, пока их все-таки не убивают.

Илар читал, конечно, о таких развлечениях крупных городов, но одно дело – читать, и другое дело – видеть происходящее. А оно было ужасно: в первой яме стая волков из десяти штук рвала умирающего медведя, из последних сил пытающегося отбиться от голодных мучителей. Они вырывали из зверя куски плоти и тут же их пожирали – такие же жертвы человеческой жестокости, как и этот рыжий гигант, истекающий кровью. Трое волков валялись у стены, и собратья время от времени поглядывали на них, видимо, собираясь пообедать соплеменниками позже, закончив с медведем.

Люди бесились, делали ставки, орали. Как понял Илар, больше всего ставок было на время – сколько времени протянет медведь, перед тем как упадет. А еще – сколько волков он успеет зацепить перед смертью.

Во второй яме стая волкодавов и стая волков рвали друг друга с воем, рычанием, и не было понятно, кто побеждает, а кто погибает – все смешалось в одном кровавом вихре. Летели пух, шерсть, брызги крови, стоял невообразимый шум.