Тайные операции нацистской разведки 1933-1945 гг. - Сергеев Федор Михайлович - Страница 51

ВОСТОЧНЫЙ ФРОНТ

Перед самым нападением на Советский Союз верховное главнокомандование вермахта провело одно из последних инструктивных совещаний с руководящими работниками абвера. Речь шла о вкладе военной разведки в быстрейшее достижение победы над Советами в уже подготовленной войне. Рассуждая, будто все уже позади и только еще предстоявшее гигантское сражение выиграно, начальник штаба оперативного руководства вооруженными силами генерал-полковник Йодль, самый главный военный советник Гитлера, сформулировал новые требования к разведке. На нынешнем этапе, сказал он, генеральный штаб меньше всего нуждается в информации о доктрине, состоянии, вооружениях Красной Армии в целом. Задача абвера — внимательно следить за изменениями, происходящими в войсках противника на глубину пограничной зоны. От имени верховного командования Йодль фактически отводил абвер от участия в стратегической разведке, ограничив его действия узкими рамками сбора и анализа конкретной, чуть ли не сиюминутной оперативно-тактической информации.

Скорректировав программу своих действий в соответствии с этой установкой, Пикенброк занялся организацией целенаправленного шпионажа. Были тщательно отработаны задачи каждого подразделения абвера, запланировано вовлечение в разведывательные операции возможно большего числа агентов. Специальные и общевойсковые разведывательные подразделения отдельных армий и армейских групп усилили заброску агентуры через демаркационную линию, определенную секретными протоколами пакта 1939 года. Это были преимущественно лазутчики, прошедшие обучение в школах абвера, существовавших в Штеттине, Кенигсберге, Берлине и Вене еще до нападения фашистской Германии на СССР. Выросла общая численность сети задействованных агентов — она исчислялась сотнями. Время от времени целые группы немецких солдат, переодетых в красноармейскую форму, под руководством офицеров-разведчиков переходили границу для рекогносцировки на местности[201]. Как и определялось в инструктаже Йодля, проникновение на советскую территорию не было глубоким, задача заключалась лишь в том, чтобы собрать информацию о самых последних изменениях, происходящих в дислокации советских войск и военных объектов. Действовало негласное правило: не перемещаться в глубинные районы России, не тратить время и силы на сбор сведений о совокупной мощи Советской страны, в которых немецкое верховное командование, уже считавшее себя полностью готовым к нападению, не испытывало особой нужды. Зафиксирован даже такой маловероятный с точки зрения здравого смысла случай. Один агент направил в Берлин, как ему казалось, важное донесение: «Когда Советскому государству придется вступить в противоборство с сильным противником, Коммунистическая партия с поразительной быстротой потерпит крах, утратит способность контролировать положение в стране и Советский Союз развалится, превратившись в группирование независимых государств». Оценка содержания этого донесения в центральном аппарате абвера как нельзя лучше характеризовала настрой вермахта. Руководство абвера признало выводы агента «весьма точными».

Исследователю, который спустя почти полвека анализирует систему «тотального шпионажа» гитлеровской разведки, бросается в глаза отсутствие логики в установке Йодля, данной им от лица верховного главнокомандования, и в том, как скрупулезно выполняли ее военные, пренебрегая стратегическими целями. В самом деле, зачем, ставя конкретную задачу, жестко ограничивать ее границы и фактически отказываться от дальнейшего пополнения сведений о мощи, вооружениях Красной Армии, настроениях личного состава, наконец, о военно-промышленном потенциале страны. Разве не понимали в Берлине, что предстоит война не только армий, но и государств, не только оружия, но и экономики? Мы теперь знаем: понимали. Но заранее оценили свои возможности и возможности противника как несопоставимые величины. На стороне нападающего — отмобилизованность и внезапность, ощущение непобедимости после стольких побед в Европе в 1939 — 1941 годах, экономический и промышленный потенциал всех оккупированных государств. А у противника? Обезглавленная сталинскими репрессиями армия, незавершенная реконструкция вооруженных сил, «непрочное многонациональное государство», способное (по расчетам Гитлера) рассыпаться под первыми же ударами. Добавим к этому психологический эффект пакта «Молотов — Риббентроп». Давно известно, что нацисты с самого начала ни в грош не ставили этот договор, продолжая форсированную подготовку к войне.

Итак, основные усилия абвер сосредоточил на разведывательном обеспечении боевых операций войск, имея в виду задачи первого этапа плана «Барбаросса». Дело, разумеется, не ограничивалось одним лишь сбором шпионских сведений. Стремясь содействовать успешному осуществлению начальных наступательных операций, абвер развернул и террор против командиров и политработников Красной Армии, разрушительные акции на транспорте и, наконец, идеологические диверсии, направленные на подрыв морального состояния советских солдат и местного населения. Но территорию, на которой должны были осуществляться все такого рода операции, предстояло ограничить прифронтовой зоной. Показательно, что директива Йодля имела долговременные последствия, о которых вскоре после капитуляции на допросе 17 июня 1945 года генерал-фельдмаршал В. Кейтель, являвшийся с 1938 года начальником штаба верховного главнокомандования Германии, вынужден был констатировать: «В ходе войны данные, поступившие от нашей агентуры, касались только тактической зоны. Мы ни разу не получали сведений, оказавших бы серьезное воздействие на развитие военных операций. Например, нам так и не удалось составить картину, насколько повлияла потеря Донбасса на общий баланс военного хозяйства СССР». Разумеется, в столь категорическом утверждении начальника штаба верховного командования немецких вооруженных сил следует усматривать и попытку переложить ответственность за провалы на фронте на абвер и другие службы «тотального шпионажа».

ДИРЕКТИВА ЙОДЛЯ В ДЕЙСТВИИ

Все вышесказанное не позволяет приписывать Йодлю авторство директивы, в силу которой на неопределенный период абвер получал беспримерную свободу действий любого характера на суженной территории. Указание начальника штаба оперативного руководства верховного командования вооруженных сил лишь в самой концентрированной, сжатой форме отражало господствующее настроение в политическом руководстве Германии — 22 июня 1941 года оно начинало «блицкриг», «безусловно обещавший успех».

Как можно судить на основании архивных документов, на предвоенные недели и первые недели военных действий приходится заброска через демаркационную линию, а затем и за линию фронта наибольшего числа заблаговременно подготовленных агентов абвера и СД. В 1941 году по сравнению с 1939 годом объем заброски увеличился в 14 раз[202]. Некоторые итоги этой работы подвел Канарис в докладной записке верховному командованию вермахта от 4 июля 1941 года, то есть уже через две недели после начала вероломной агрессии: «В распоряжение штабов немецких армий направлялись многочисленные группы агентов из коренного населения — из русских, поляков, украинцев, грузин, финнов, эстонцев и т. п. Каждая группа насчитывала 25 (или более) человек. Во главе этих групп стояли немецкие офицеры. Группы использовали трофейное советское обмундирование, военные грузовики и мотоциклы. Они должны были просачиваться в наш тыл на глубину 50—300 километров перед фронтом наступающих немецких армий, с тем чтобы сообщать по радио результаты своих наблюдений, обращая особое внимание на сбор сведений о русских резервах, о состоянии железных и прочих дорог, а также о всех мероприятиях, проводимых противником»[203].

Акцент Канариса на заброске агентурных групп может рассматриваться как свидетельство уверенности гитлеровского руководства в том. что с первыми неудачами советских войск на границе и дальше на довольно большую оперативную глубину наступит время «развала государства». Отсюда и «национальный состав забрасываемой агентуры и большое количество шпионско-диверсионных групп, сформированных из личного состава специализированного соединения «Бранденбург-800», и вооруженные банды буржуазных националистов. Но и в этот период преобладали агенты-одиночки. Под видом беженцев, бойцов Красной Армии, выходящих из окружения, красноармейцев, отставших от своих частей, они сравнительно легко просачивались в ближайшие тылы советских войск. В одиночку, естественно, засылались и крупные агенты абвера, направляемые для выполнения какого-либо особо важного задания.