Друг-апрель - Веркин Эдуард - Страница 17

– Хорошо. Я сам уже давно хочу сваливать.

– Правда?

– Угу. Так что можем вместе, ну если хочешь. В Америку, конечно, не доедем, но можно в Питер.

– А где мы там жить будем?

Тюлька успокоился.

– Найдем что-нибудь. Придумаем. Но надо подготовиться хорошенько. Так что ты готовься… К тому же надо бежать не сейчас, а летом. Летом лучше. Проще.

– Это точно, – согласился Тюлька. – Летом всего много. Грибы можно собирать… Только я сейчас домой все равно не пойду! Она опять драться будет!

Будет, подумал Аксён.

– Она меня тоже лупила, – сказал он. – А Чугуна как лупила, я до сих пор помню. Он от нее по всему дому бегал! А однажды даже на крышу забрался. Он на крыше сидит, а мамка вокруг бегает, весь разъезд смеялся.

– А теперь не смеются. – Тюлька поднял шишку, зашвырнул вверх. – Теперь не смешно уже…

– Она на самом деле больна. Это болезнь.

– Да ей просто нравится. – Тюлька швырнул еще шишку. – Нравится пить! И дяде Гиляю тоже. Они пьяницы! Мы им не нужны!

– Нужны, – возразил Аксён. – Конечно, нужны…

Не нужны, Тюлька прав, не нужны. Ни матери, ни уж тем более дяде Гиляю. Он вообще иногда думал, что матери у них нет больше. Ведь Верка уже не очень-то мать, уже совсем перевернулась. Тюлька еще маленький, ему еще надо верить. Это как солнце – в детстве человек должен жить в солнечном свете. А еще он должен верить в родителей – это все равно что солнечные витамины. Зачахнуть без них на раз-два.

– И мы им нужны, – сказал Аксён. – И они нам, так уж всегда вообще бывает.

– А Петьку мама не бьет, – сказал Тюлька. – Никогда не бьет. У него кроссовки с компрессором, а на Новый год ему «Сони» купили…

– Пойдем на Темные озера, – перебил Аксён. – А?

Тюлька вылупил глаза.

– Ну да, на Темные озера, – повторил Аксён. – На пару дней. Там тихо, поживем потихонечку.

– Там же ведьмы! – прошептал Тюлька.

– Ведьмы?

– Ну да. Все же говорят, что ведьмы там. К озерам никто и не ходит, поэтому и тихо там… Они утаскивают…

– Значит, домой?

Тюлька помотал головой:

– Не, лучше на озера. Я слышал, там мангусты водятся!

Аксён задумался. Какие еще мангусты?

– Может, лангусты? – спросил он.

– Может, и лангусты… Креветки такие большие…

– Значит, на озера. Жди здесь, я сейчас. На этом самом месте, понял?

– Понял. – Тюлька сел на мох, обхватил руками плечи.

Холодно ему. Ему всегда холодно, мерзляк Тюлька, мерзляк, это у нас у всех такое, у всех руки мерзнут, и руки, и ноги, кровь плохо ходит…

– Не сиди, простынешь. – Аксён рывком поднял Тюльку и прислонил к сосне. – Жди.

Тюлька буркнул что-то неразборчивое. А потом вслед еще крикнул про вездеход.

До дому Аксён добрался быстро. Не хотелось их видеть, ни мать, ни Гиляя, но до озера далеко и идти налегке не стоило, надо было взять хотя бы хлеба. И банку. Чай еще.

Все находились дома. Слушали музыку, из форточек вываливался заикастый рэп, видимо, дядя Гиляй и Чугун сошлись на рэпе. А матери все равно.

Аксён проверил веранду.

Хлеба не было. Даже крошек, Аксён заглянул в хлебницу, заглянул в сумку на двери. Ничего. Заходить в дом через крыльцо не хотелось, и Аксён решил осторожно влезть в окно. Их с Тюлькой комната располагалась в дальнем углу дома, так, даже не комната, отгородка, если Аксён приходил ночью, он всегда так и делал.

Приставил к стене лестницу, взобрался, обнаружил, что окно закрыто изнутри на задвижку, все равно пришлось пробираться через зал.

Бутылки стояли вдоль стены. Пустые. Мать лежала на диване, Чугун сидел на полу в углу и обнимался с Жужей, дядя Гиляй курил. Он увидел Аксёна, тут же выбрался из-за стола, подбежал, улыбаясь…

Замолчал.

Хотел что-то сказать, но на пути от стола до Аксёна забыл, что именно.

– Как самочувствие? – осведомился Аксён.

– Да… – протянул он. – Здоровье нам не помешает…

– Особенно если так жрать.

– Ты как с дядей разговариваешь? – промычала мать.

– С уважением. – Аксён попробовал обогнуть Гиляя по флангу, но тот слишком сильно раскачивался, это серьезно затрудняло маневр.

– Он нас уважает, – сообщил Чугун Жуже. – Смотри-ка ты…

– Он нас не уважает, – возразила мать. – А мы его семья, между прочим…

– Мы его семья… – Чугун чмокнул Жужжу в ухо. – Это так трогательно…

– Кровные родственники, – усугубил Гиляй. – Мы его кровные родственники…

– Сыночек называется… – прогудела мать. – Яблочко…

– Спокойно, спокойно, я ему сейчас объясню…

Гиляй попытался было приобнять Аксёна, но тот увернулся, и Гиляй проехал мимо, в стол, в сковороду с макаронами, в миску с сосисками. Сосиски опрокинулись на пол, на них тут же накинулась Жужжа, стала подбирать, в единоборство с Жужжей вступил Чугун, Жужжа цапнула его за палец, мать принялась смеяться.

– Зачем меня обрушил? – Гиляй пытался восстать из макарон, но не восстал. – Моя мать твою мать любила…

Аксён собрал со стола чайные пакетики и сахар, выудил из сухарницы все сушки и проследовал в свою комнату. Достал самодельный котелок, топорик, который на всякий случай хранил под койкой, спички, пакетики с лапшой. Шоколадные батончики из подоконничной шхеры.

Открыл шкаф.

Шкаф был заполнен пластмассовыми игрушками. Корытца, автомобильчики, герои, море непонятной разноцветной чепухи, в изобилии производимой в Китае, – Петька Семиволков завозил на лето много игрушек, и игрушки эти чрезвычайно часто ломались. А сломанные игрушки мама Петьки возвращать домой не разрешала, говорила, что и так вся квартира разным хламом завалена. И все покалеченные машинки, одноногие солдатики и полурастерянные конструкторы доставались Тюльке.

В день отъезда Петька перетаскивал в дом Тюльки две, а иногда три большие коробки. И еще недели две после отъезда Семиволковых Тюлька был счастлив. Он вырезал из старой фанеры недостающие колесики для «ситроенов», протезировал оловянных и пластиковых инвалидов, модифицировал моторчики и вставлял их в самодельные вертолеты, только никак не мог добиться, чтобы они летали.

Через три недели Тюлька начинал скучать. Играть одному становилось неинтересно, он садился перед открытым шкафом и начинал грустить. Он переставлял игрушки по полкам, классифицировал их, устраивал по местам. Снова переставлял. Затевал войны. Ну, когда левая сторона шкафа выступала против правой. Левая, кстати, всегда почему-то побеждала.

Через два месяца Тюлька привыкал. Он делил свое добро уже на несколько частей и играл с ними по очереди. Чтобы не надоедало. Играл всегда один. Аксёну играть с ним было неинтересно. Чугуну интересно, но только по пьяни. Ровесников у Тюльки на разъезде Ломы не водилось.

И вообще детей ходячего возраста.

Аксён открыл шкаф.

Вездеход стоял на самом видном месте. Тюлька работал над ним с зимы и теперь уже почти закончил. В оригинале вездеход передвигался только по очень пересеченной суше, однако Тюлька снабдил его двумя пластиковыми пол-литровыми бутылками, и теперь машина могла еще и плавать. Видимо, на озерах Тюлька собирался ее испытать.

Аксён погрузил вездеход в рюкзак. Проходить через зал не хотелось, он открыл окно и выпрыгнул во двор.

Тюлька ждал. Построил домик из еловых веточек и теперь поджигал его лазером из лупы. Солнце еще не вошло в настоящую силу, и домик только дымился.

– Помочь? – Аксён достал зажигалку.

– Не… Интересно, а если взять много лазерных указок и навести их в одну точку, там загорится?

– Вряд ли. Тогда уже давно лазерное оружие изобрели бы.

– Жаль. А может, все-таки попробовать?

– Попробуй.

– Надо в город… – вздохнул Тюлька. – У нас столько указок не купишь.

– Сходим.

– У нас ведь много времени…

– Навалом, – подтвердил Аксён. – Времени навалом. Но до вечера лучше до озер доковылять.

– Почему? – насторожился Тюлька.

– В лесу ночевать неприятно. И вообще, хватит болтать – давай шагать.

Аксён подтянул рюкзак, подобрал палку.