Подарок девушки по вызову - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 11

— А еще говорят, что наши медики бедные люди, — пробормотал Кропотин.

Монахов засмеялся. Вероятно, у профессора был превосходный слух.

Едва Кропотин успел положить трубку, как телефон зазвонил вновь. Неужели снова Монахов?

…Это был не Монахов. Спокойный, властный, с упругими металлическими нотками голос отчеканил несколько слов, и Кропотин съежился и похолодел, услышав их.

— Да, я все понял.., но…

— Никаких «но», — тяжело уронили на том конце провода, и в трубке послышались короткие гудки.

Дима услышал их — гудки словно пригвоздили его к креслу. Но он не услышал другого: щелчков в трубке при начале и по окончании разговора.

Это означало только одно: его телефон прослушивался.

Глава 4ЦЕНА КРОВИ ДИМЫ КРОПОТИНА

Мамука Церетели был взбешен. Впрочем, начальник его охраны и по совместительству правая рука и управлении весьма значительным концерном Станислав Перевийченко ничуть этим не смущался.

Бешенство было одним из трех обычных состояний шефа «AJAX Cereteli», как пышно и звучно именовалась фирма на всех официальных вывесках и документах.

Двумя другими обычными состояниями Мамуки Шалвовича были футбольный азарт и обжорство.

А сейчас Церетели был банально разгневан. По его мнению, из рук вон плохо работала его служба безопасности и лично ее руководитель Станислав Перевийченко.

— Ну щто, панымаещ, такое, — говорил он, сидя на диване и нервно дергая левой ногой, а правой рукой гладя гладко выбритый подбородок. — Я гаварю тебе, щто ашибки бить нэ может, щто этот киллер, по самым верным свэдениям, где-то здесь в городе и щто он должен убрать меня до исхода июля. С кэм спорищ, а?

Перевийченко недовольно покачал головой.

— На тебя уже было два покушения, — сказал он, — одно в апреле, другое в конце мая. Оба хлопца, це зробывших, уже на небесах. Убиты. Все-таки работал лично Свиридов со своими ребятами, а такой профессиональной работы, как у Влада, я не встречал больше никогда. Чего ж тебе еще надо, Мамука?

Арнольда Шварценеггера в роли Терминатора? Я не думаю, что он сработает лучше Свиридова. И вот теперь оказывается, что Свиридов сам связан со спецслужбами. — Перевийченко откашлялся, остановил на шефе тяжелый взгляд и добавил:

— Что он тоже из этой самой «Капеллы», как и люди, которые убили Симонова.., как и сам Симонов.

— То есть ты думаещ, что эти показательные расправы направлены только на то, чтобы скрыть их истинный замысэл? Этот парэнь должэн меня убрат, а Свирыдов должэн его прикриват.

— Что-то ты уже начал заговариваться, босс, — иронически произнес Перевийченко, хотя по его виду было заметно, что он куда серьезнее относится к словам Церетели, чем хочет показать.

— Загаварываться? А кагда нэсколька дней назад в «Па.., пли.., пам.., пли…» это самое, как ево, значыт…

— «Полишинеле», — с усмешкой подсказал Перевийченко.

— Во-во, кагда в «Палишинэли» этот казел чуть не замочил Дамира и с ним еще адново.., такой мордастый астолоп, слющь.., а потом за них заступался Свиридов.., это тоже я загаварываюсь?

— Обычный инцидент, — ответил Станислав, который не стал доводить до сведения шефа, что «козлом», чуть не замочившим Дамира и «мордастого остолопа», был простой грузчик с его же, Мамуки Шалвовича Церетели, предприятия. — Так что будем делать со Свиридовым?

— Виждэм, — бросил тот.

Церетели, кажется, уже угомонился. Потому что последнюю фразу произнес довольно спокойно. Несколько раз хищно потянул носом, а потом вполне миролюбиво опустился в кресло и велел подать себе «адын вино и адын дэвущка».

Через несколько минут заказ шефа концерна «Аякс» был выполнен. Дорогое коллекционное французское вино по восемьсот франков за бутылку на родине изготовителя, а в России, надо полагать, вдвое или втрое дороже, оказалось, как и положено, великолепным. Да и могло ли быть иначе? Девушка же, высокая фигуристая шатенка с обворожительными контурами обтянутого узким и коротким платьем тела, тоже не подкачала, — любителя и восторженного ценителя прекрасного пола аж подкинуло в кресле, когда она грациозной походкой пантеры вошла… нет, вступила в апартаменты алкогольного короля города.

Она настолько же отличалась от обычных дам легкого поведения, которых традиционно пользовал темпераментный Мамука Шалвович, как только что принесенное ему вино отличается от шедевра отечественного виноделия с обязывающим названием «Портвейн 72».

При всем том девушка, по всей видимости, была еще совсем молода. Не старше двадцати лет.

Породистая соска, как не без налета вульгарности выражался в таких случаях Аменхотеп.

— Добрый вечер, Мамука Шалвович, — проговорила она чуть нараспев высоким, приятного тембра голосом.

Тот хмыкнул и поманил ее пальцем…

Так господин Церетели познакомился с Валерией.

— ..Плюс жизнь одного человека, — выговорил Монахов.

При этих словах его лицо осталось совершенно непроницаемым, зато Церетели напрягся и нервно поерзал на стуле. Потом хрустнул переплетенными пальцами рук и спросил:

— Кто этот чэловэк?

— Вы его не знаете, — ответил профессор, — он слишком мало значит в социальном плане, чтобы вы, Мамука Шалвович, могли обратить на него внимание.

— Зачем же тогда он вам нужэн?

— Мне? Мне он уже не нужен. Я уже получил от него все, что хотел. Он нужен вам. Я бы даже сказал, жизненно необходим. Как я уже говорил, он ничего не значит — но с оговоркой: в социальном плане. В биологическом аспекте это настолько уникальный индивид, что я даже повез бы его на международную конференцию, если бы была настоятельная необходимость появляться там ему самому, а не образцам его тканей, крови и лимфы.

— Нэ понимаю, — пробормотал Мамука.

— Разумеется, не понимаете. Это ваше естественное состояние, — профессор Монахов говорил четко, внушительно, сосредоточенно и так смело, как никто и никогда не рисковал разговаривать с вспыльчивым хозяином «AJAX Cereteli». Даже Перевийченко. — Одним словом, в его крови содержатся антитела, дезактивирующие и в конце концов убивающие возбудитель СПИДа. Я работал с этим человеком в течение почти целого месяца, и мне удалось разгадать механизмы образования и действия этих антител. Это будет грандиозный прорыв в медицинской науке, но мне еще необходимо многое проверить и просчитать. В том числе на практике.

Холодный взгляд Михаила Иннокентьевича коснулся побледневшего смуглого лица Церетели и коротко вспыхнул — беспощадным, прозрачным металлическим блеском.

— Но пры чем тут его жызн и мое лэчение?

— Тупость, говорят, беспредельна, но и у беспредельности должен быть какой-то край, — пробормотал себе под нос Монахов.

— А? Щто?

— Я говорю, что для того, чтобы вылечить вас и добиться — впервые в истории — по-настоящему полного излечения от СПИДа, мне нужно иметь в своем распоряжении примерно три, а лучше четыре литра крови этого человека. Не сразу, конечно, а постепенно, но эта процедура изъятия из организма крови с вероятностью в девяносто семь — девяносто восемь процентов приведет к летальному исходу.

— То есть вы будэтэ лэчить меня его кровью? — наконец сообразил Церетели.

— Скажем так, экстрактами на, основе его крови, — поправил его Монахов, — это если выражаться попроще. И в связи с этим возникают две проблемы не столько этического, сколько правового характера.

— Проблэмы? Две?

— Первое: вы должны дать мне письменное заявление, что вы согласны на подобное лечение и всю ответственность за его исход берете на себя. Не волнуйтесь, ничего худшего, чем то, что уже происходит в вашем организме сейчас, с вами не случится.

Церетели вытер текущий со лба пот и сглотнул, — Второе, — продолжал профессор Монахов, — второе, вероятно, будет посложнее, потому как тут недостаточно одного вашего согласия. Нужны ваши действия. Потому что, как я уже упоминал, ваш донор, то есть человек, который предоставит вам свою кровь, скорее всего умрет. Поэтому нужна грамотная мотивировка его исчезновения, лучше всего искусно разыгранная гибель. Скажем, в автокатастрофе.