Когда стреляет мишень - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 57

Вторая балконная дверь оказалась незаперта, и Свиридов беспрепятственно открыл ее и проскользнул в приятный, обволакивающий теплом полумрак фокинской квартиры.

Он на цыпочках прошел по комнате и приник ухом к двери, ведущей в зал.

Тихие приглушенные голоса донеслись до него. Быть может, это Афанасий и Катя. Быть может, существует и другой вариант. Нужно проверить.

Свиридов потянул на себя ручку двери, и голоса стали вырисовываться яснее и выпуклее:

– Метель-то какая, а? Так и воет за окном.

– Зря мы тут паримся. Он не придет. Я слышал, что этот парень, что сбежал из «Центуриона» под самым носом этого хваленого Якубова и его чудо-богатырей, захвативших этого Кардинала... в общем, этот парень – бывший офицер союзного спецназа ГРУ, и его просто так, голыми руками не возьмешь.

– Какая тебе разница? Не придет, так еще лучше.

– А этот Кардинал сейчас где?

– Как – где? В сизо, наверно.

– А чего мы тогда сидим в темноте, если этот самый Тихомиров, или как его там на самом деле... у этих ребят по пять имен и по двадцать пять паспортов... в общем, если он все равно не придет?

– Я так понял, что он тут уже был. Забрал шмару, которая тут по всей квартире свое белье раскидала, и умотал.

Свиридов вздохнул и бесшумно закрыл дверь. Значит, Афанасий все-таки был тут и забрал Катю. По крайней мере, именно это может следовать из разговора двух этих людей, ну вот совершенно не имеющих отношения к правоохранительным органам!

Он легкой тенью проскользнул обратно, услышав где-то за стеной:

– Холод откуда-то пошел. Ты не чувствуешь, а, Валек?

...Он спустился тем же путем, что и поднялся. Хотя можно было просто спрыгнуть: все-таки только третий этаж.

Теперь оставалось решить только одно: где остановиться на ночь? Все остальное отходило на второй план перед немеющей тупой болью в руке и простреленном плече, перед чувством голода в пустом желудке.

Где?

На свою квартиру Свиридов идти не собирался: мало ли какие сюрпризы могли поджидать его там? Ведь сидят же эти голубки-мусорки на фокинской хате, воркуют за жись... почему бы другим таким же не устроить засаду на квартире, к тому же предоставленной Владимиру не кем-нибудь, а сотрудником секретных спецслужб.

Илья. Эта мысль скользнула в голове Свиридова как-то сама по себе, без участия сознания. Ну конечно! Брат!

Оставалось только вспомнить, где тот живет, потому как Свиридов был на его московской квартире только один раз, да и то – несколько месяцев назад.

Он позвонил в большую, обитую довольно-таки потертым дерматином дверь. Подпрыгнул на одной ноге, потому как промерз до костей.

Открыли не сразу. Влад позвонил еще два раз, прежде чем услышал за дверью шаги и приглушенный ленивый голос спросил:

– Ну кто там еще?

– Илья Свиридов здесь живет? – весело проговорил Влад, который не мог не узнать этого голоса.

– Здесь... А кто это? – Дверь открылась, и в щели, которую позволяла образовать цепочка, показалось лицо Ильи. – Вы кто?

– Ты что, Илюха, меня не узнал? – выдохнул Свиридов и прислонился к стенке. – Вероятно, я здорово изменился с момента нашей последней встречи...

Илья издал горлом какой-то клокочущий звук и звякнул цепочкой. Дверь распахнулась, и вырвавшийся из прихожей яркий свет лег на бледное лицо и длинные светлые волосы нового Владимира Свиридова.

– Влад... – пробормотал Илья. – Значит... значит, ты жив?

Он буквально втащил брата в квартиру и, захлопнув дверь, закрыл ее на несколько замков. В тот же момент распахнулась дверь, и в прихожую вошел не кто иной, как... Афанасий Фокин.

– Кого там еще приносило, Илюха? – настороженно спросил он. И увидел Свиридова.

– Тшерррт! – пробормотал он. – Ну надо же... прямо к ужину! – Он подпрыгнул на месте, как первоклашка, получивший первую пятерку, повернул голову и заорал: – Катька... смотри, кто к нам пожаловал!!

Свиридов опустил голову, чувствуя на себе взгляды брата и Афанасия, и подумал, что впервые за долгие месяцы – хоть несколько часов – может почувствовать себя если не счастливым, так хоть просто спокойным...

Пятое декабря, воскресенье, было особенно удачным для Николая Алимовича Якубова. Как ни странно, государство сдержало свое обещание: он торжественно, перед бесчисленными оками телекамер и вспышками фотообъективов получил из рук одного из высокопоставленных чинов федеральных спецслужб свой честно заработанный миллион долларов, назначенный за голову знаменитого террориста.

Он рассыпал улыбки и интервью, с удовольствием позировал многочисленным фотожурналистам и вообще – чувствовал себя превосходно. Можно сказать, самым счастливым человеком на земле.

Вечером того же дня он устроил грандиозный банкет в ночном клубе «Центурион». Приглашенных было так много, что даже огромный центральный зал клуба с трудом вмещал всех присутствующих.

Программа была неслыханно насыщенной: гладиатор-стриптиз-шоу, лазерное шоу, роскошный банкет и так далее.

А в три часа ночи виновник всего этого торжества, Николай Алимович Якубов, был убит двумя выстрелами на пороге «Центуриона». В окружении многочисленной охраны и гостей.

Пули попали в сердце – смерть наступила мгновенно.

Вердикт экспертов был однозначен: работал профессионал высокого класса.

– Добрый день, Иван Севастьянович. Вы меня не узнаете?

– Кто это?

– Да, не узнаете. Это говорит ваш недавний подопечный Каледин. Только не надо нечленораздельно мычать в трубку. Да, как видите, я жив. Более того, если вы рассчитывали убить меня этим вашим микрочипом, то совершенно напрасно. Вот он, сейчас у меня в руке. Я нашел и вырезал его. Чудо? Согласен. Если бы вы еще знали, при каких обстоятельствах это чудо состоялось... Но это не первое чудо в той цепи чудес, которые вы тут себе организовали. Как говорится, ты сам придумал сказку, ты сам ее разрушил... Ну да ладно. Надеюсь, вы помните, что без меня вам не видать Кардинала как своих ушей. Ну так вот... если через три дня я не увижу Анну Михайловну Коваленко в назначенном мною месте и в назначенное мною же время, то, боюсь, мы не сможем сохранить друг о друге только хорошие воспоминания. Тем более что вы чтите честь своего мундира.

– Вы что, издеваетесь?

– В самом деле... про честь мундира это я что-то загнул, – в голосе Влада прозвучал откровенный сарказм.

– Я не о том. Это вы убили Якубова?

– Как говорится, вопрос на засыпку. Напоминает мой любимый вопрос из репертуара доблестной таможни: «Оружие и наркотики при себе имеются?» И следует отвечать: а как же, ек-ковалек! Ну так что? Мы договоримся?

– Я думаю, нам обоим не нужны лишние проблемы, – сухо проговорил майор Бах. – Где и когда вы желаете видеть гражданку Коваленко?..

Эпилог

И вновь продолжается бой, и сердцу тревожно в груди. Продолжение про молодость Ленина и юный Октябрь впереди уже не актуальны, но первые две строчки известной песни всегда определяли ритм жизни Свиридова.

Сотрудники ГРУ сдержали свое обещание: они выдали Свиридову Аню. Ее привезли в Москву и в заранее обговоренном месте пересадили в машину Свиридова. Разумеется, Влад и Афанасий приняли все мыслимые меры предосторожности на случай возможной провокации.

Все это время Аню держали в Москве. Из Австралии ее перевезли на следующий день после того, как Свиридов покинул Мельбурн. Ее выдали при одном настоятельном условии – чтобы Свиридов никогда больше не появлялся на территории Российской Федерации.

По крайней мере, под именами Свиридова Владимира Антоновича и Каледина Алексея Валентиновича.

Эту ситуацию лучше всего откомментировал Афанасий Фокин через неделю после того, как он и Свиридов в сопровождении Ани и Кати (да-да, той самой Кати, которая удачно переквалифицировалась из террористки в подружку террориста, причем сначала Свиридова, а потом Фокина) покинули пределы России и отправились в Барселону, где, по уверениям Фокина, едва ли не самые лучшие европейские пляжи.