Когда стреляет мишень - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 54

– Открыто, – раздался ленивый бархатный голос.

Парень молча распахнул дверь и посторонился, пропуская вперед Свиридова и Фокина.

– Проходите, господа, проходите. А вот ваше сопровождение свободно. Эй, вы... подождите за дверью.

Свиридов шагнул вперед, и его настороженный взгляд уперся в бледное лицо человека, неподвижно сидящего в глубоком темно-бордовом кресле. Он крутил в пальцах сотовый телефон и неотрывно смотрел на Влада.

Это лицо бесспорно было знакомо Свиридову, но он догадался о том, кто перед ним, не столько по чертам лица, сколько по цепкому взгляду холодных буравящих глаз, по угрюмой, уверенной, литой неподвижности статного тела, наконец, по толстому, очень умело наложенному слою косметики на лице, много раз подвергавшемся пластическим операциям, на котором не осталось ни одной не тронутой скальпелем хирурга черточки, лице, наконец поплывшем от злоупотребления могуществом современной медицины, – по всему этому Свиридов признал в сидящем перед ним человеке Адриана Панича.

Кардинал.

Тот самый человек, которому он однажды уже проиграл по всем статьям.

За спиной Панича, опершись на его кресло, неподвижно стояли двое: высокий черноволосый мужчина с красивым правильным лицом, в чертах которого лишь едва-едва угадывалось его кавказское происхождение; и плотный здоровяк с рубленым шрамом на левой брови.

– Добрый день, Алексей Валентинович, добрый день, Иван Сергеевич, – с интонациями Евгения Киселева, приветствующего в студии энтэвэшных «Итогов» лидеров думских фракций, произнес Кардинал. – Я рад, что вы не побоялись принять мое приглашение. Присаживайтесь.

– Пока что ничего страшного мы не видели. Кроме той лужи в вашем дворе, – отозвался Свиридов, опускаясь на низкий диванчик. Фокин последовал его примеру. – Николай Алимович сказал нам, что вы имеете предложить нам приличную сделку.

– Это верно, – проговорил Кардинал. – Конечно, вы не совсем хорошо поступили с моими людьми... ну да бог с ними.

Фокин хмыкнул. Кардинал тут же поднял на него проницательный, ясный взгляд светло-серых, с прозеленью, глубоко посаженных глаз.

– А ты, Афоня, нисколько не изменился, – проговорил он. – Без твоего дружка Свиридова идешь на поводу у каждой бляди вроде твоего Николая Алимыча.

– При чем тут Свиридов? – отозвался Фокин.

Влад едва не вздрогнул: ему показалось, что Кардинал узнал его даже несмотря на то, что в данный момент Влад абсолютно не походил на себя самого.

– А при том, что без него из тебя еще может получиться что-то путное. Если тебя направлять, разумеется. Как то не без успеха делал досточтимый Петр Дмитриевич Платонов, руководитель спецгруппы «Капелла». Да-да, бедный Петр Дмитрич, которому ты так жестоко размозжил голову о перила моста через Москву-реку. При нем ты очень удачно делал то, что лучше всего у тебя получается в этой жизни. То бишь отсеивал особей, чье дальнейшее существование представлялось ненужным.

– Риторика, конечно, дело хорошее, но не пора ли о деле? – вмешался Влад, пытаясь слушать свой «игровой» голос со стороны и подсознательно чувствуя, как от Афанасия начинает исходить глухая, свирепо ворочающаяся в глубинах его существа ярость. – Лично мне не очень интересно слушать о гражданине Свиридове, хотя он, без сомнения, умер очень красивой смертью. Об этом так красочно расписали газеты и громогласно возвестило телевидение.

Кардинал усмехнулся.

– Ну хорошо, – произнес он. – О деле. Вы не страдаете сентиментальностью, господин Каледин?

– Да вроде нет.

– У меня сложилось такое же впечатление. Прекрасно. Вы хотите заработать, скажем, пятьдесят тысяч долларов?

Свиридов передернул плечами.

– Скажете тоже... кто же откажется?

– Вот и чудно, – сдержанно улыбнулся террорист, показывая великолепные белые зубы. Вероятно, тоже не свои природные.

– Что, надо кого-нибудь шлепнуть? – вкрадчиво произнес Свиридов. – Правильно?

– Правильно, да не совсем.

В этот момент стоявший за спиной босса кавказец зашевелился и, тронув рукой плечо Кардинала, произнес:

– Что-то не так... шум какой-то, что ли...

Кардинал прислушался. А потом медленно поднялся и шагнул к Владу.

– «Хвост» привели?!

– Об этом ты лучше спроси у своих ребят, которые везли нас сюда с пятью пересадками, так боялись нарваться на геморрой в оперативном «камуфляже», – спокойно ответил Свиридов.

– Афоня... твоя работа? – резко бросил Адриан. – Грехи замаливаешь?

– Нервным ты что-то стал на старости лет, – проговорил Фокин. – Заговариваться начал.

Кардинал повернулся к своим людям вполоборота и отчеканил ледяным голосом:

– Мне кажется, я ошибся в своем выборе. Эти господа не подойдут нам для последующего сотрудничества.

Дальше все развивалось словно по стремительному сценарию голливудского детектива.

Черноволосый кавказец за спиной Кардинала выхватил пистолет и в упор выстрелил в Свиридова. Тот, однако, успел броситься на пол, но пуля все-таки зацепила плечо. Черноволосый шагнул вперед и, опустив пистолет, выстрелил еще раз – теперь уже наверняка.

Вероятно, даже ящерица не сумела бы уйти от этого выстрела с трех метров в упор, но Влад, не обращая внимания на боль в простреленном плече, перекатился по ковру и, схватив за ноги Кардинала, не ожидавшего от него такой прыти, поднял его в воздух и швырнул в кавказца и второго – светловолосого с широким лицом.

Дверь распахнулась, и влетел охранник с пистолетом-атоматом, но он не успел пройти и двадцати сантиметров в пределах комнаты, как на него обрушился страшный удар Афанасия Фокина, которым он в свое время на спор разбивал офисные столы.

Парень упал с проломленным черепом, даже не пикнув.

Фокин вырвал «ствол» из руки оглушенного им громилы и короткой очередью прошил бросившегося на него светловолосого.

Свиридов прыгнул на Кардинала, упавшего прямо на кресло, и зафиксировал его шею в жестком захвате, одновременно выбив пистолет из руки кавказца прямым ударом правой ноги.

Хрррясь!

Тот взвыл, пистолет, вылетев из его перебитой кисти, угодил в огромное зеркало на стене и пробил его примерно посередине. По поверхности зеркала зазмеились трещины, и оно с грохотом и звоном рухнуло десятками больших и малых осколков на пол.

– Сука-а-а! – прорычал Кардинал, извиваясь всем своим мощным телом и безуспешно пытаясь разжать стальную хватку Влада. – Сдал... коззел!!

В этот момент за дверью послышались шаги быстро приближающегося человека, и в следующую секунду в дверном проеме возникла фигура парня в черной кожаной жилетке, с пистолетом-автоматом «узи».

– Адриан, собровцы! – сорвавшимся на визгливый фальцет голосом крикнул он, Фокин вскинул на него пистолет, но тут, опережая действия Афанасия, прозвучала короткая очередь, и бандит упал лицом вперед, и в комнату хлынули вооруженные автоматами Калашникова здоровенные парни в спецназовской «камуфляжной» униформе и черных масках с прорезями для носа, глаз и рта.

– Всем находиться на своих местах! – крикнул один из них. – Ррруки!

– Ну вот, кажется, ты серьезно попал, Адриан, – сказал Свиридов своим обычным голосом. – Раньше ты был в куда лучшей форме. А сейчас распустился, зажирел. Плохо, капитан Чекменев.

Кардинал вскинул на него взгляд мутных темных глаз, в которых не осталось ничего человеческого, и прохрипел сквозь сжатые зубы:

– Значит, это все-таки ты, Свиридов...

...Последним из группы спецназа в комнату вошел человек в черных брюках, темной рубашке и надетом поверх нее бронежилете.

Это был Николай Алимович Якубов, начальник службы безопасности «Центуриона».

Увидев его, Кардинал откинул голову назад и прошипел:

– Так это ты, сука, меня сдал?

– Да не спеши ты так. Еще не сдал. Не так все просто. Эти ребята – просто личный состав охраны «Центуриона». Твоего ночного клуба, между прочим. Впрочем, вероятно, он скоро станет моим, – проговорил Налимыч, глядя, как его люди надевают наручники знаменитому террористу.