Когда стреляет мишень - Серегин Михаил Георгиевич - Страница 52

Катя побледнела и, очевидно, не найдя в себе сил говорить, просто кивнула.

– Значит, ты знала, что Адриан Панич, он же Кардинал, сотрудничает с чеченскими боевиками?

– Я... я... он запугал меня... всех нас. Он сказал, что теперь мы всецело зависим от него и никто из нас не посмеет уйти от него, потому что мы связаны одной нитью... кровавой нитью. И еще...

– Что еще?

– Еще... он посадил нас на иглу. Сначала нам незаметно добавляли в напитки, а потом он сам сказал в лоб, что... что у меня уже наркозависимость... ну, и так далее.

– Понятно, – мрачно отозвался Влад.

– Не знаю, чем это он нас там пользовал, но ничего лучше в жизни я не ощущала. Все бои на ринге я проводила под этим кайфом... и уже не представляю, как без него... но в то же время я не знаю, что это за препарат, где его брать... кроме как у него... у Адриана.

Свиридов вспомнил олимпийски спокойное, отстраненное от всего происходящего лицо Алой Пантеры, когда вокруг нее бушевала драка с проламыванием черепов и демонтажом зубов и ребер, и подумал, что уже тогда почувствовал что-то неестественное в ее поведении. И потом, когда она спокойно пошла заниматься с ним сексом, так просто и буднично, словно ее посылали вынести мусор, а потом эти восторженные разговоры и Фокине-Тихомирове. И ни одного слова об Адриане.

Он повернулся к Фокину и резко спросил:

– Теперь ты догадываешься, кого именно и для каких целей ты тренировал?

– А что? – коротко и мрачно спросил тот. – Ну... у меня были подозрения... но, конечно...

– Ты простодушный идиот, Афоня, – отчеканил Свиридов, – ты готовил кадры высококлассных террористов и не видел этого в упор. Конечно, делать гексогено-тротиловую смесь учил их не ты, и работе с радиовзрывателями – тоже не ты. Зато именно ты привел их в выдающуюся физическую форму и сделал практически невидимыми и неуязвимыми. Разве не ты учил их двигаться вслепую в темноте с большим грузом так, что самый внимательный патруль не заметит в пяти шагах? Разве не ты за считанные недели отточил их искусство самообороны? Разве не ты занимался с ними в тире и на стрельбище? Я мог бы еще долго перечислять, если бы в этом был какой-то смысл. А смысл состоит в том, что Адриан Панич – великий человек. Его даже не назовешь негодяем и мерзавцем – не тот масштаб. Из бывших спортсменок мирового класса он сделал сначала танцовщиц в своих ресторанах и ночных клубах, а потом террористок – тоже мирового класса. Ведь это так, Катенька?

Та, бледная как полотно, только кивнула.

– Препарат, который скорее всего принадлежит не к седативным наркотикам, а к психотропным стимуляторам, атрофировал у этих девушек моральные устои. Смерть воспринималась как игра, горе – как этическая условность. Я говорю это так уверенно, потому что и нам с тобой, Афанасий, это хорошо знакомо. Помнишь, тогда, в «Капелле», когда нас учили по Кестлеру, что человек – это вырожденец обезьяньего рода, злокачественная мутация? Помнишь, как Саша Пчелкин умер от передозировки?

Фокин глухо выругался.

– Значит, Катя, ты отказалась работать на него и впредь. Но почему?

– Я... я увидела сюжет по НТВ... показывали эти развалины. Тогда, когда это произошло, все это пролетело мимо меня, как дурной сон... я была постоянно на игле. А теперь он стал уменьшать дозы, и мир изменился. Словно сломался калейдоскоп. Он сказал, что у него есть еще одно задание для меня и еще нескольких девчонок, и тогда все – к моим услугам...

Катя всхлипнула и закрыла лицо руками, и Свиридов, вспомнив ее той, какой она была позавчера на ринге «Центуриона», никак не мог убедить себя, что эта сломленная, сломанная, съежившаяся девушка – та самая победоносная и невозмутимая Алая Пантера.

– О каких развалинах ты говорила? – спросил Фокин.

– Развалины... дом на Каширском шоссе.

– А в Печатниках?

– Не знаю... наверно, там работали другие... другие люди Адриана.

Свиридов взглянул на часы и произнес:

– Без двадцати два. Нам пора, Афоня.

Катя даже не заметила, что Влад назвал ее наставника Тихомирова Афоней. Она продолжала сидеть неподвижно, уткнувшись лицом в сложенные ладони.

– Что решим с ней?

Тело Кати словно прошил электрический разряд. Она подняла к Свиридову белое измученное лицо и пролепетала:

– Только не убивайте меня...

– Глупенькая, – проговорил Влад, – зачем нам убивать тебя, если накануне мы тебя спасали? Сделаем так. Ты тихо сидишь в этой квартире, никому не открываешь, на телефонные звонки не отвечаешь.

– Я оставлю тебе свой пейджер, – сказал Фокин.

– Правильно, – одобрил Свиридов, – в случае чего мы сбросим на него сообщение. И не волнуйся, – он легко приобнял ее за плечи и неловко поцеловал куда-то в ухо, – все будет хорошо...

Глава 8

Новая маска Кардинала

Свиридов и Фокин вошли в фойе «Центуриона» вместе. Вошли настороженно и медленно, как войска вступают на территорию, на которой, быть может, еще затаился противник.

Здесь их ждали. Охранник широко и почтительно улыбнулся и сказал:

– Я провожу вас к Николаю Алимовичу. Он ждет вас на втором этаже.

...Якубов был один. Он одну от другой прикуривал сигареты и стряхивал пепел прямо на полированную поверхность журнального столика, пренебрегая стоящей тут же пепельницей.

– Ага, – проговорил он, – молодцы, не опоздали. Ну что же, присаживайтесь, ребята. Быстро вы сдружились, правда?

Свиридов и Фокин переглянулись: начало разговора им определенно не понравилось.

– Выпить не хотите?

– Нет, спасибо, – отозвался Свиридов.

– Ну да ладно. Не будем терять времени, начнем по порядку. У меня к вам есть один вопрос и одно предложение. Сначала вопрос: где вы были сегодня ночью?

– Правильно, я ожидал этого вопроса, – сказал Свиридов, – а сегодня ночью мы были в коротком отъезде. Какие-то уроды на наших глазах угнали машину Ивана Сергеевича с заднего двора, и мы их ловили.

– Несомненно, – сказал Николай Алимович. – Вот это не подвергается никаким сомнениям. Повар Судаков сказал, что он действительно видел людей, угонявших «Ниву»... а за минуту перед этим какой-то нахал сожрал полпоросенка, приготовленного им лично для моих гостей. И он утверждает, что этим нахалом были вы, Иван Сергеевич.

– Не вижу тут никакого несоответствия, – отозвался Фокин, – а за поросенка прошу великодушно извинить. Голод напал, знаете ли.

– Прекрасно, – сказал Николай Алимович, – осталось только, чтобы вы столь же удовлетворительно ответили и на остальные мои вопросы.

– Это что... допрос? – не замедлил ощетиниться Свиридов.

– Да нет, что ты, Алексей. Какой еще допрос? Мы, слава те, господи, не в прокуратуре. Просто мы общими усилиями выясняем детали одного в высшей степени щекотливого дела. И только. Так вот... дело в том, что в то же самое время известный вам господин Казаков, его приятель Анвер и третий – некий Сергей Глазов – забрали из «Центуриона» тоже прекрасно вам обоим известную Екатерину Вавилову. За которую вы перед этим так рыцарски вступились, когда твои новые подчиненные, Алексей, призывали ее к порядку.

– И что?

– А то, что, если верить словам повара Судакова, то отъезд перечисленной троицы с Вавиловой на борту – они ехали на «БМВ» – и угон «Нивы» господина Тихомирова произошел примерно в одно и то же время. Случайное совпадение, да, Леша?

И Николай Алимыч с неприкрытым интересом посмотрел сначала на Свиридова, а потом и на Фокина, словно видел их в первый раз.

– Я не знаю, что там за совпадения, – раздраженно заговорил Фокин, – меня это совершенно не интересует... но я знаю только одно: что у меня угнали машину, которую ты, Налимыч, клялся и божился починить чуть ли не на Коране. Что загонят ее в авторемонтный центр и там отделают как новенькую, и все такое.

– Как же ее смогли угнать, если она, как ты мне говорил, была не на ходу? – ехидно вставил Налим.

– Я не говорил, что она была не на ходу, я говорил, что у нее барахлил стартер и что нужно было менять аккумулятор, – заявил Фокин. – А какой-то умелец распорядился ею более умело, чем твои работнички.