Дороги Младших Богов - Сердюк Андрей - Страница 4

— Ну если на волю, то да, кандалы на хрен нам там не нужны, — согласился я и с этим.

А после достал свой мобильник и швырнул его вниз, стараясь угодить в пламя. Мол, лети, родной, ко всем чертям вместе со своим разводящим буратинок на бабло тарифным планом.

И сразу почувствовал, как приобрел еще одну степень свободы.

Серега одобрительно хмыкнул и — гулять так гулять! — повторил мой подвиг.

И тут, как раз в тему, нарисовался из кустов с пустым вопросом Гоша:

— Эй, чего вы здесь творите?

И, увидев весь этот остро пахнущий жареной резиной натюрморт в пейзаже, вмиг протрезвел.

— Fuck your mother all to hell! — вырвалось у него. — С ума, что ли, сошли, уроды!

— Не поминай маму всуе, — спокойно посоветовал ему Серега.

— Мне через три часа на само… Где моя борсетка, уроды?

— Там, — показал Серега вниз. — Была…

— Уроды крезанутые! — взвизгнул Гоша. — Там витамины… Drive's license! Паспорт с би… у-у-у!

Он начал носиться по краю обрыва, реально рискуя свалиться вниз.

Я пожал плечами, отошел в сторону, сел на поросший бурым лишайником былинный камень, закурил и стал наблюдать за напряженной беседой своих старинных корешей.

Разыгрывалась сцена, достойная как пера Шекспира, так, пожалуй, и кисти Айвазяна. Гошка был взбешен. Впрочем, это его бешенство было вполне предсказуемым: как сказал однажды Федор наш Михайлович, который Достоевский, ничего и никогда не было для человека невыносимее свободы.

— Успокойся, а! — рявкнул Серега на американского психопата. — Чего дергаешься? Сам в машину сел, никто силой не впихивал.

— Напоили, уроды, я и повелся! — начал, как водится, переводить стрелки Гоша.

— Подожди, я чего-то не понял, так ты свободный человек или как?

— Свободный, свободный! — проорал Гоша, брызгая на грудь Сереге ядовитой слюной. — Свободный, но…

— Вот давай только без гнилых отмазок.

— Суки вы, суки! Мне в четверг уже нужно быть в конторе. Понимаете?

— Всем в четверг нужно быть в конторе.

— Ни черта вы, уроды, не понимаете. У меня работа…

— У всех работа.

— Не-э-эт, ни черта вы всё-таки не понимаете! Там вам… Не здесь вам там! Если меня с этой работы под жопу… Если я очередной платеж… У-у-у, суки! Мне же кредит за дом отдавать нужно! Понимаете вы?!

— Уже не нужно. Отныне ты свободный человек, Магоша. Без всяких «но». Тебе больше не надо бояться завтрашнего дня. И забудь ты наконец про свою кредитную историю. Я подарил тебе волю как осознанную необязательность. Или, если желаешь, необходимую бессознательность. Прими всё это с радостью. И не надо громких слов — я это для тебя бескорыстно сделал. Как говорится, от души.

— У-у-y, су… — схватился Гоша за голову.

— Сейчас спустимся и двинем туда. — Серега подошел к самому краю и показал, куда мы по его плану двинем. — Подыщем там, в долине, местечко укромное, дом себе срубим… Дом, милый дом. И заживем… На вольных хлебах…

И тут я — кстати, неожиданно даже для самого себя — запел из вагантов, дирижируя вытащенной изо рта сигаретой:

— «А-а-а-а вокруг такая тишина, что-о-о вовек не снилась нам. И-и-и за этой тишиной, как за стеной, хва-а-а-тит места нам с тобой…»

И пропев этот вот кусочек саундтрека к нашей истории, сладко так затянулся.

— Ррр-ы-ы! — раненым зверем зарычал американец и рванул на Серегу.

Серега увернулся, и бывший раб потребительского кредита чуть не рухнул вниз. И он, наверное, разбился бы, но Серега успел схватить его за полу пиджака. И рывком оттащил от пропасти.

И они сцепились.

Гоша наш помощнее на вид, покоренастей Сереги, но я на него ставить, честно говоря, никому не посоветовал бы. Серега на полторы головы выше, и руки у него очень длинные. Это в уличных, без правил, сечах большое, замечу, преимущество. Правда, у Гоши были кое-какие шансы в ближнем бою, но ближний бой еще ведь нужно навязать. Серега же достаточно легко освобождался от его клинчей, отступая всё время на несколько шагов назад.

А потом, Серега был спокойнее, ему злость глаза кровью не заливала — он Гошу ненавидел в рабочем порядке. И не пил он вчера. Ну, почти не пил. Хотя, с другой стороны, всю ночь за рулем провел, наверняка устал как собака. Но — всё равно.

В тот момент, когда я докурил свою первую за день сигарету, Гоша попытался ударить Серегу ногой по яйцам. Но Серега успел отскочить. Я одобрительно кивнул и прикурил вторую.

Почему, спросите, я их, самых близких мне по жизни людей, не стал разнимать? А зачем? Накипело у людей. Пусть, подумал, сбросят напряжение.

Пусть, решил, выплеснут, чего там у них друг к другу накопилось.

И к тому же, знаете ли, во всём этом было нечто такое сермяжное, взаправдашнее, нечто, можно даже сказать, эпическое — двое, понимаете, старинных друзей, которые ныне друг друга люто ненавидят, пытаются убить один другого на фоне широкоформатного рассвета. Ригведа, Калевала, Сказание о Фэт-Фрумосе и Сага о Конане-варваре в одном флаконе. И в натуре вдобавок. Картинка из времен, когда богов не было, когда люди были героями и сами были как боги.

Цепляло реально.

Типа:

Странные слышатся зовы Крови у края земли, —

Снова сплетатель песен С явью своею в разлуке, —

Это две куропатки В схватке кровавой бьются.

Знаю, нагрянет скоро Ссора костров Одина.

И я ведь знал, что они не убьют друг друга.

Не должны были.

А еще я знал про них то, чего никто про них не знал

Например, то, что Серега безбашенно любит Монтану, то бишь Светку Мальцеву. Светку-конфетку. Ту самую стервозную Светку, которую Гоша у него умыкнул. Сволочь. Увез втихаря в Штаты. И что обиднее всего — удержать ее там не смог, потерял. Сбежала она от него, б… конопатая, с каким-то отутюженным дантистом. И как в воду канула. Матка бешеная. Во-о-от. А ведь Серега ее любил! И неизвестно, как бы у них всё здесь сложилось, если бы не удалец Гоша. Может быть, хорошо бы всё сложилось. Может быть, научил бы ее Серега жить по-людски. Кто знает…

А вообще-то Светка меня тогда любила. Без гона. Сама однажды призналась. И цеплялась ко мне всё время. Особенно когда датой была. А я… Что я? Я не мог с ней. Ведь Серега… Он друг мой. Понимаете? И я… Короче, отшил я ее. И тогда она в отместку умотала с Гошкой. Такая вот фигня.

Ну да…

А еще я был в курсе, как Гоша, уезжая, подставил Серегу на бабки. Нас двоих подставил. Но в первую очередь Серегу, конечно.

Взяли мы тогда в черной кассе одного типа добровольно-спортивного общества немереный по тем временам кредит на партию телевизоров. Замутили такое вот дело. Схема была путаной и местами бартерной, но должно было всё нормально срастись. Кредит этот короткий оформили на Серегу. Он у нас всегда за главного. Он Лев, Серега наш.

Вот.

А Гоша, значит, с этими деньгами, которые поручили ему у знакомой в обменнике по завтрашнему курсу конвертировать, взял и укатил в избыточно калорийное царство победившей демократии. Дважды сволочь…

Мы и не знали, что он уже к тому времени все бумаги на отъезд оформил. Ни сном ни духом.

Короче, он свалил, а у нас тут то еще веселье началось. Пока он за океаном лавэ эти чужие через левые трастовые конторы просирал успешно, мы здесь от реальных таких пацанов — царство им всем небесное, вечный покой! — отбивались. Сереге, чтобы счетчик обнулить, пришлось тещины квартиру и дачу продавать. А мне — машину. Еле наскребли. Ведь тогда еще и инфляция была под две тысячи процентов в год. Еще не забыли?

Сейчас, конечно, смешно вспоминать. Сейчас мы сами пацаны реальные при бабле и со стволами, да со связями правильными, а тогда, блин… Очко, жим-жим, конкретно играло. Не железное, поди.

Впрочем, Серега Гоше эти деньги давным-давно простил.

А вот Светку, похоже, нет…

Вы, наверное, скажете, что, мол, Гоша-то этот ваш — скотина большая. Мол, так уж из рассказанного выходит. А вот и не надо так говорить. Я бы вам этого делать не рекомендовал. Он ведь как-никак друг наш. Он нам свой. Со школы еще, и вообще… Он с нами пил молоко из бутылок с крышками из цветной фольги. Он нам как брат почти. Пусть и непутевый.