Дороги Младших Богов - Сердюк Андрей - Страница 37

Старик, косящий под гроссмейстера ложи, уселся в кресло на том берегу стола и, не выпуская импровизированного скипетра из рук, торжественно огласил:

— Вам, друг любезный, нужен консультант? Я — консультант. Присаживайтесь.

И я, как тот печник, присел.

Но в принципе то, что сторож оказался консультантом, меня, честно говоря, нисколько не удивило. Скажу больше: я понял это на девять секунд раньше, чем он об этом объявил. И еще: я узнал его голос. Поэтому пистолет не стал убирать. Но сказал, соврамши:

— Я очень рад.

— Я рад, что вы рады, — ответил мне старик и предположил: — Я так догадываюсь, что вы ко мне не просто так, а, видимо, по делу.

— Мне нужна небольшая консультация, — признался я и спросил: — Вы меня про-кон-суль-ти-руете?

— Конечно, ведь я же консультант.

— Несмотря на столь поздний час?

— Несмотря.

— И не затруднит?

— Отнюдь. Это же моя работа.

Я подумал: какая странная у нас разворачивается беседа. Играем в одну игру, но каждый по своим персональным правилам. И еще подумал: зачем я вообще с ним беседую? И еще: почему не стреляю? Ведь так просто — пиф-паф. И все дела. И все свободны.

Но нет, не стал стрелять. Вытащил из кармана предмет своего интереса и кинул на стол. Перстень пьяным колесом покатился на тот край, а я сказал:

— Собственно, мне приспичило насчет вот этой штуки. Интересует тема.

— Что тут у вас? — спросил старик, коршуном упав на перстень.

— Я в курсе, что и у вас есть такой же, — помедлив, сказал я.

— Конечно, — не стал скрывать старик и показал мне свою печатку, плотно сидящую на безымянном правом. — Вот он.

— Во-во, — кивнул я. — А правда, что это перстень члена Ордена дрозда?

Старик почмокал губами, семь раз смерил меня взглядом с ног до головы и с головы до ног и, очевидно, что-то такое для себя окончательно решив, один раз отрезал:

— Да, правда. Только правильно говорить: Ордена вещего дрозда.

— Вещего? Странно… А я слышал такую басню, что рыцари этого Ордена с дроздами как-то так не очень… Что вылавливали они их повсюду и отрывали головы на месте.

Старик некрасиво захохотал. Потом, скосившись на гравюру, которая висела на стене справа от меня, спросил:

— Кто вам сказал такую чушь?

— Да так, слышал краем уха, что-де были они знатными по жизни птицеловами, — ответил я и тоже глянул на гравюру. На ней из огромного яйца вылупилось безобразное человекообразное существо с головой хищной птицы и замерло в неудобной позе.

Оценив, как тщательно прописаны детали, я сделал вывод, что художник был безумен.

Старик опять рассмеялся. Натужно и неискренне. Отсмеявшись, потянулся к стопке книг и вытащил одну из них. Затем раскрыл, поправил лампу и произнес:

— Послушайте. Я тут вам на этот счет зачитаю небольшой отрывок из исследования Дростосса «Тайные общества всех эпох и народов».

Я был не против, и он по-стариковски дребезжащим, то и дело срывающимся на петуха голосом прочел мне следующее:

— «Венок поэтического сияния окружает членов Ордена вещего дрозда. Чудодейственный свет фантазий исходит от их грациозных видений. А таинственность, которой они окружали себя, придает особую прелесть их истории.

Но сияние, исходящее от них, схоже со светом метеора. Оно только мелькнуло в людском воображении и исчезло навсегда, оставив тем не менее после себя пленительные следы своего стремительного полета. Так мимолетный солнечный луч, пойманный пластинкой фотографа, оставляет четкое изображение на чувствительной бумаге.

Поэзия и роман обязаны Ордену многими очаровательными творениями. Литература всякой европейской страны содержит в себе сотни милых вымыслов, отсылающих к теме Слова, которое поклялись хранить в тайне его рыцари.

Хотя Слово это (если когда-нибудь и существовало в реальности) давно позабыто, а подтверждающая возможность его существования идея как целостная система взглядов исчезла безвозвратно, утверждается, что максимы, положенные в ее основу и доселе сокрытые от непосвященных, достигают такой высоты умственных суждений, за которой нет ничего невозможного.

Известно, что до появления Ордена алхимия, отыскивая только преходящие выгоды и занимаясь единственно земным тленом, была погружена в темноту заблуждений. Рыцари же вещего дрозда одухотворили и очистили ее, придав химерическим поискам благородную цель. Они вложили в нее нечто большее, чем просто достижение богатства и бессмертия посредством философского камня. Они приступили к поиску величайшего из слов, к отыскиванию такой силы слова, которое способно было бы открыть сверхъестественный свет взору человека и одарить его возможностью истинного спасения души».

— Так они, получается, алхимиками были? — вклинился я с вопросом, когда старик сделал паузу.

— В некотором смысле, — ответил он. — Но прежде всего, конечно, поэтами.

— Поэтами? — удивился я. — А все эти дела: реактивы, колбочки, трубки клистирные, лягушачьи копыта, элементы химические, растворы всякие?

— Если только вовнутрь. Или понюхать. Для изменения сознания. В целях активизации творческого поиска.

— Ага, понял, — понял я, только не понял. — Только не понял, что они искали. О каком там слове речь идет? И при чем тут дрозд?

— А вы вот дальше послушайте, — предложил старик. И продолжил свою игру в избу-читальню:

— «Это общество имеет очень неясное происхождение. Некоторые авторы уверяют, что в конце семнадцатого столетия, а по другим источникам, и много раньше, возникло закрытое общество поэтов-алхимиков, пытавшихся — в то время пока иные их коллеги бились над раскрытием тайны философского камня — отыскать некое особое магическое слово. Члены общества глубоко верили, что существует особый набор звуков, который способен свершать истинное чудо. А именно: освобождать бессмертную душу человеческую из телесной темницы. Другими словами — открывать душе путь к истинному Спасению.

Из предисловия к малоизвестному сочинению «Отголосок тайного общества дрозда» следует, что якобы в одна тысяча шестьсот девяносто седьмом году на очередном собрании, которое проходило под водительством Великого Магистра Ордена сэра Томаса Ли Ворди, такое звукосочетание — не без Божественного провидения — было найдено. И столь оно, к удивлению присутствующих, напоминало трель дрозда, что тут же было принято решение называть отныне орден «Орденом вещего дрозда».

Члены собрания дали обет сохранять открывшееся им Слово в тайне от непосвященных и произнесли клятву, список с которой много позже появился приложением к небольшому сочинению, известному среди специалистов под названием «Всеобщее кругообращение света».

Старик прекратил читать, закрыл глаза и забубнил монотонно:

— Клянусь в вечной преданности тайному Слову. Клянусь защищать его от самого себя, от воды, солнца, луны, звезд, травы, деревьев и всех живых существ. Обещаю сверх того, что ни мучения, ни деньги, ни родители, ни дети мои, ничто, созданное Богом, не сделает меня клятвопреступником.

И замолчал. И тишина.

Я вежливо подождал, пока он еще чего-нибудь скажет. Но не дождался и заметил:

— Это всё, конечно, просто замечательно. Только я так и не понял, про какое слово речь идет.

Старик глянул на меня как на недоумка и с наигранным раздражением пояснил «на пальцах»:

— Что же тут неясного? Сказано было: есть такое особое Слово, сила которого совершает чудо. Умерщвляет тело. Спасает душу. Посвященные знают это Слово. Непосвященные — нет.

— Но я так полагаю, что это лишь милая легенда. Так?

— Легенда? Хорошо, пусть легенда. Но легенда, в основе которой лежит истинный факт.

— Вы это серьезно?

— Еще бы!

Похоже было, что он не врал. Не в том смысле, что говорил правду, а в том смысле, что сам верил в то, что говорил. Но для меня, материалиста и прагматика, все эти оккультные дела, конечно, были неконвертируемой чепухой, в чем я и признался:

— Я уже врубился, что вы рыцарь этого самого Ордена и, так догадываюсь, занимаете весомое положение в его иерархии, может быть, даже возглавляете местное отделение или как там это у вас… Но вы же современный и к тому же образованный человек. Ученый. Как вы можете… Нет, конечно, я верю в силу слова. Я благоговею перед словом. В трех библиотеках был записан и всё такое. Но чтоб какие-то там чудеса расчудесные… Увольте.