Веди, княже! - Серба Андрей Иванович - Страница 20

— Я сделаю это, спафарий, — заверил друнгарий, склоняя голову в поклоне.

Едва очутившись в шатре и даже не сняв оружия и доспехов, Василий вызвал дежурного центуриона. Если он и сопровождавшая его манипула [26] всадников уже находились под надежной защитой лагерного рва и частокола, то остальные легионеры еще тащились где-то по дороге. Не желая допустить возможного разгрома своих уставших после ночного боя и полусонных солдат, спафарий был вынужден срочно принять все доступные ему меры к их спасению.

— Немедленно отправь гонцов к комесу и стратегу. Прикажи им как можно скорее спешить в лагерь. Передай, что помимо таксиархии славян, упущенной ночью с седловидной горы, на побережье находятся еще пятнадцать центурий варваров, высадившихся на сушу в полночь в другом месте. Так что, если им дорога жизнь, пускай торопятся сами и подгоняют своих подчиненных. И еще: сейчас же вели разыскать и доставить ко мне варяга Фулнера…

В ожидании Фулнера Василий опустился в кресло, вытянул гудевшие от усталости ноги. Вот он и получил ответ на загадки сегодняшней ночи. Настоящая высадка русов на берег произошла не там, где он их поджидал, а совершенно в другом месте. К бухте у седловидной горы варвары лишь привлекали внимание византийцев, заставив их бросить туда основную часть сухопутных войск и почти весь флот. Поэтому вошедшие в бухту русские ладьи несли на себе не полный экипаж, а всего по полтора-два десятка человек, то есть тот минимум гребцов, который им необходим для плавания. Как раз отсюда получаются те десять-одиннадцать центурий, которые насчитали в объединившемся славянском отряде болгарские лазутчики и стратиг Иоанн. И покуда лучшие когорты византийцев тщетно пытались уничтожить славян в бухте и на седловидной горе, другие русы, нисколько не опасаясь неприятеля, высадились на берег в стороне от разыгравшихся ранее событий и исчезли в горах.

Как он, умудренный годами и жизненным опытом полководец, позволил себя так одурачить? С какого момента перестал управлять событиями и навязывать врагу свою волю, превратившись в послушную в чужих руках игрушку? Может, с того, как русско-болгарский отряд под командованием тысяцкого Микулы смог обнаружить за собой слежку лазутчиков воеводы Бориса и решил сыграть на легко объяснимом желании неприятеля вначале разгадать, а затем сорвать их замысел? Если так, это полбеды. Гораздо опаснее, если игра со спафарием началась гораздо раньше, еще в стенах замка кмета Младана, когда сначала был обманут воевода Борис, чья приверженность империи для многих не являлась тайной, а через него позже введен в заблуждение и сам Василий.

В таком случае прощай столь желанный для византийцев нейтралитет кмета Младана с его многочисленной дружиной, и спафарию в любое время следует быть готовым к борьбе с опасным врагом, тем более, что, убедив византийцев в собственной лояльности и даже пообещав стать в будущем их возможным союзником, кмет получил возможность спокойно и без помех собирать воедино разбросанную сейчас по всей округе дружину. Сбив после этого с одного из перевалов оседлавшую его византийскую когорту, воины Младана в нужное врагу время могли появиться на побережье и действовать заодно с уже сражавшимися против Василия славянами. Тогда соотношение сил сразу изменится в пользу противника: почти вдвое улучшится число боеспособных славян, а также значительно улучшится общее положение и группировка их войск. Дружина Младана отрежет византийцев от гор, оставив им для передвижения и маневра лишь сравнительно узкую и полностью открытую для наблюдения полосу побережья. Помимо этого византийские провиантские команды будут лишены связи с болгарскими горными селениями, откуда в лагерь ежедневно поступали еда для легионеров и корм для лошадей.

Кмет и его дружина — вот кто решит исход битвы между империей и русами. Но как узнать, что у Младана в голове, что носит он в сердце? Ведь только несмышленые наивные дети могут верить человеческим словам и улыбкам, истинное отношение человека к чему-либо познается лишь в его действиях. Поэтому необходимо заставить кмета как можно скорее совершить поступок, который бесповоротно и навсегда оттолкнет его от русов, самым тесным образом и до конца свяжет с византийцами. Но что потребовать от Младана, дабы по согласию либо отказу можно было точно судить о его истинных намерениях в отношении русов и воинов Нового Рима?

Прежде чем дежурный центурион ввел в шатер Фулнера, Василий знал, что ему надлежит делать.

— Добрый день, ромей, — приветствовал спафария Фулнер, снимая с головы шлем и держа его на согнутой в локте руке. — Знаю, что ты не спал всю ночь и до сих пор не прилег. Сейчас твой сотник чуть ли не силой оторвал меня от еды, поэтому мне кажется, наш разговор будет не из простых и приятных. Я не ошибся, спафарий?

Что ж, в проницательности и сообразительности варягу не откажешь, но ведь именно эти качества и заставляли Василия иметь с ним дело. Раз так, нечего терять драгоценное время.

— Варяг, сейчас в горах находятся два отряда русов и враждебных империи болгар общим числом в двадцать пять центурий. В ладьях на море еще не меньше таксиархии варваров. Русам удалось передать своих раненых и больных болгарам, так что теперь нам противостоят только их боеспособные воины, а цену им знаем мы оба. Моих легионеров вдвое больше, силы варваров к тому же разобщены, поэтому я не сомневаюсь в нашей победе. Но в горах недалеко от моря правит болгарский кмет Младан, давний друг русов и закоренелый враг империи. Через полтора-два дня под его знаменем может оказаться не меньше двадцати центурий дружинников, и только от кмета зависит, против кого они выступят: против нас или русов. Поэтому я должен знать о кмете и его планах очень многое. Я хочу получить возможность в случае необходимости не только ответить болгарам ударом на удар, но и нанести его первым, чтобы уничтожить их прежде, чем они начнут действовать вместе с русами.

Даю тебе, варяг, две центурии отборных всадников, подчиняю десяток лучших акритов, проведших по нескольку лет на имперских границах в горах Македонии и Фракии. Ты обложишь замок кмета со всех сторон и будешь следить за каждым шагом Младана. Ты станешь перехватывать всех следующих к нему гонцов, на огне и дыбе узнавать, кто и зачем их к нему послал. Мне нужно, чтобы болгары еще двое суток не тронулись с места… всего двое суток, за которые я постараюсь разделаться с русами на побережье и в море. — Дважды повторив самые важные для него слова, Василий пристально взглянул на викинга. — Как видишь, варяг, я верю тебе, как самому себе, и потому не скрываю ничего. Если выполнишь то, что я тебе сказал, получишь тысячу золотых монет и звание центуриона.

Предложение спафария, по крайней мере, внешне, не удивило Фулнера, создавалось впечатление, что он ожидал услышать нечто подобное.

— Ромей, ты действительно откровенен со мной. Это потому, что лишь мы с тобой по-настоящему желаем полной победы над русами. Тебе она нужна, чтобы вознестись выше, нежели ты сейчас есть. В противном случае твое место займет комес Петр или стратиг Иоанн, которые давно о нем мечтают, отчего твое поражение их устроит гораздо больше, чем победа. А я должен уничтожить русов и спасшихся с ними варягов потому, что только после этого смогу безбоязненно вернуться на родину.

Вот почему, ромей, мы связаны с тобой одной веревочкой и у нас не может быть друг от друга тайн. А звание центуриона мне не нужно, поскольку я хочу навсегда остаться свободным викингом, а не превратиться в подневольного солдата чужой империи. Если ты желаешь щедро наградить меня, удвой число обещанных монет.

— Хорошо, ты получишь две тысячи монет, — согласился Василий, еще раз отметив про себя практичность Фулнера. — Конные центурии уже ждут тебя, их командирам приказано беспрекословно тебе подчиняться. С тобой поскачет и один болгарин, который должен передать кмету Младану мою грамоту. Защитишь его в дороге от русов, а на обратном пути из замка проводишь до наших передовых постов на перевалах. Ступай, и да помогут тебе боги викингов.