Мечом раздвину рубежи - Серба Андрей Иванович - Страница 81

Да, именно такую картину видел он в забытьи в пещере старца волхва, правда, тогда ему почему-то казалось, что он плыл не по реке, а по протоке. Зато островок точь-в-точь такой, пожалуй, лишь деревья чуть выше, чем виделись ему у священного источника. Однако дело вовсе не в том, где он плыл, или в высоте деревьев, а в том, что некая неведомая Микуле сила заставила его воспрянуть ото сна именно сейчас, у этого островка! И не просто воспрянуть, а ощутить в душе тревогу и чувство опасности, всегда возникавшее у него в предчувствии скорого боя. Нет, он не ошибся нисколько! Это тот островок, и, значит, в любой миг следует ожидать начала событий, явленных ему богами в пещере волхва.

Островок располагался почти посредине раздавшегося вширь притока, и, чтобы попасть в него, нужно было проплыть между островком и одним из берегов притока. Оба эти прохода были настолько узкими, что ладьи могли проследовать по ним, касаясь бортами зарослей камыша и ветвей кустарника, которыми одинаково были покрыты берега островка и притока. Головная ладья с тысяцким Сфенкелом уже поравнялась с островком и начала втискиваться в зеленый коридор. Видимо, близ берега притока была отмель или имелись подводные камни, потому что ладья старалась держаться ближе к островку, отчего вскоре оказалась под пологом из древесных ветвей, обвитых ползучими растениями. Микуле показалось, что некоторые из ветвей неизвестно почему качаются, а среди камышей и берегового кустарника мелькнуло несколько быстрых, легких теней. Сейчас начнется!

— Сфенкел! Луки готовь! Мечи к бою! — что было сил крикнул Микула, вскакивая на ноги.

Может, Сфенкел и сам заметил на островке нечто подозрительное, может, просто безотчетно подчинился команде Микулы, которому доверял как себе, но меч в его руке блеснул почти одновременно с криком сотника. Наверное, он повторил услышанную команду, возможно, она стала приказом и для дружинников на головной ладье, потому что все они, как один, оставили весла и схватились за оружие. Это было сделано вовремя. Откуда-то с островка донесся громкий гортанный крик, и среди камышей и берегового кустарника появились лучники с уже положенными на тетивы стрелами, а с деревьев в ладьи стали прыгать люди с мечами в руках и кривыми ножами в зубах. Пестрые халаты, широченные шаровары, чалмы и высокие меховые шапки на головах — их одеяние очень походило на то, в котором были разбойники Жохара-Ичкера во время их боя с дружинниками Микулы. Именно разбойники, потому что нападавшие тогда горцы были одеты совсем по-другому, да и одежда их была куда опрятнее и чище. Но откуда здесь разбойники? И почему они осмелились напасть на хорошо вооруженный воинский отряд, прекрасно понимая, что он не имеет никакого отношения к купцам и надеяться на какую-либо добычу в случае победы никак нельзя, а вот за нее придется заплатить очень и очень дорого?

А в головной ладье между тем кипел бой. Неизвестные враги, рассчитывавшие на внезапность своего нападения, с самого начала лишились этого преимущества и сейчас жестоко за это расплачивались. Предполагая свалиться на головы ничего не подозревающим гребцам, поглощенным заботой, как не сесть на мель или не напороться днищем на подводный камень, они столкнулись лицом к лицу с четырьмя десятками бывалых, готовых к бою воинов. Правда, никто из дружинников Сфенкела не успел вооружиться самострелом или луком, но мечи с копьями оказались в руках у всех. Поэтому часть нападавших прямо с деревьев угодила на жала копий, а тех, что очутились в ладьях, ждали мечи русичей. Несмотря на жару, дружинники, как обычно в походах, были в полном боевом облачении, и удары мечей и ножей их противников были для них не опасны, в то время как своими тяжелыми мечами они рубили легко одетых врагов насмерть.

Ладья, предоставленная сама себе, продолжала медленно плыть вдоль островка, и когда она поравнялась с тройкой высоких, обвитых ползучими растениями деревьев, в нее снова посыпались враги. Но теперь не дремали и русичи в других ладьях. Множество стрел стегануло по деревьям, десятки других пронзили многих из прыгавших в ладью врагов, сбивали их с деревьев в воду и на землю. Но поскольку русичам приходилось вести перестрелку и с неприятельскими лучниками на островке, то полностью перебить атакующих ладью Сфенкела не удалось, и в ней вновь закипела рукопашная схватка.

— Вперед! Только вперед! — раздался сбоку Микулы властный голос великого князя.

Прикрытый щитом, с мечом в руке, он пристально следил за боем в ладье Сфенкела. Сколько на острове еще невесть откуда взявшихся врагов? Кто они? Почему здесь? Судя по одежде и вооружению, это разбойники, а не воины владыки Ширвана или гайшаха Дербента. Может, на островке тайный разбойничий притон и русичи случайно потревожили их? Не похоже, скорее разбойники заранее знали о прибытии сюда ладей и заблаговременно устроили им засаду. Но откуда они могли это знать? Впрочем, не нужно гадать, следует захватить пленника и постараться получить у него ответ на сей вопрос. И никаких сомнений в том, нужно ли продолжать поход к Дербенту. Вперед, сколько бы ни находилось на островке врагов!

— Вперед! За Сфенкелом! Не отставать! — еще раз крикнул Игорь и наклонился к Микуле: — Сотник, надобен пленник. Любой ценой! Займись этим сам!

— Надобен — значит, будет, — ответил Микула и протянул руку к своему щиту, висевшему на борту ладьи. И в тот же миг рядом с рукой впилась стрела. Точь-в-точь как в видении у священного источника Перуна! Но они еще сбылись не все, а потому Микуле суждено сложить голову не сегодня! Прикрывшись щитом от вражеских стрел, он шагнул к кормчему.

— К берегу! Туда! — указал Микула мечом на тройку высоких деревьев, с которых только что в ладью Сфенкела сыпались враги. — Ты, Всеслав, со своим десятком пойдешь со мной за пленником! А ты, — глянул сотник на другого десятского, — прикроешь нас самострелыциками!

По команде кормчего ладья круто развернулась к островку, врезалась в камыши. Миновав их, с размаху протаранила заросли кустарника, нависшие над водой, и уткнулась носом в берег. В тот же миг Микула с Всеславом и десятком воинов оказались на суше и бросились к деревьям, второй десяток дружинников с самострелами в руках последовал за ними. Русичи успели сделать всего несколько шагов, как вдруг в траве замельками чалмы и шапки врагов, раздались чужие голоса, засвистели стрелы. Но Микула на иную встречу и не рассчитывал.

— Их! — крикнул он, указывая на двух раненых, стонущих в кустарнике.

Сбитые русскими стрелами с деревьев прежде, чем успели спрыгнуть в ладью Сфенкела, они сейчас пытались на четвереньках забраться в самую гущу кустов, надеясь укрыться там от русичей. Схватить их и возвратиться под прикрытием самострелыциков в ладью было делом минуты.

— К Сфенкелу! — велел Игорь, едва в ладье очутился последний из самострелыциков. — У него дело совсем худо!

Действительно, в атакованной уже третий раз ладье тысяцкого врагов было намного больше, чем оставшихся в живых дружинников. Не больше десятка русичей во главе со Сфенкелом, став на корме в боевой круг и укрывшись за тесно сдвинутыми щитами, отбивались от остервенело наседающих врагов. Они лезли со всех сторон: ломились сплошной стеной от носа ладьи, сыпались с деревьев, карабкались на корму из камышей. Непонятно почему, но противник нападал только на ладью Сфенкела, остальные для него словно не существовали. Если бы не частая и меткая стрельба самострелыциков и лучников с других ладей, прикрывших ладью тысяцкого завесой из стрел, она давно оказалась бы в руках врага.

С подходом к Сфенкелу ладьи великого князя положение дел резко изменилось. Втиснувшись носом между ладьей тысяцкого и берегом, ладья Игоря поплыла борт о борт с ладьей Сфенкела, и в нее с устрашающим боевым кличем ринулись русичи во главе с Микулой. Бывалые бойцы, одинаково искусные в сражениях на суше и воде, они на сей раз были без щитов, вместо мечей и секир вооружены короткими, широкими засапожными ножами, на левой руке у каждого была тяжелая латная боевая рукавица. Рукавицы были велики, грубы, пальцы в них сгибались не до конца, но для боя в ладьях и на кораблях, где приходилось действовать на крайне ограниченном пространстве, сходясь грудь в грудь, лицом к лицу с противником, они были незаменимы: ими можно было, словно крохотным щитом, отбивать и отводить в сторону чужие удары, а также, ухватив вражеский клинок, сломать его. Научиться владеть боевой рукавицей, могущей служить оружием защиты и нападения, было ничуть не легче, нежели другим оружием.