Мечом раздвину рубежи - Серба Андрей Иванович - Страница 64

— Почему выпустившие нас из засады горцы не повторили своего нападения? И разве, отпуская нас, они не понимали, что мы можем погибнуть в пути от голода, ран, при встрече с другими разбойниками? В этом случае они лишались возможности проникнуть в тайну клада точно так, как прикончив нас в засаде. А вдруг мы угодили бы в руки других горцев и под пытками открыли им место захоронения сокровищ? Что тогда?

— Для здешних жителей было все едино, кто прибудет за сокровищами. Им требовалось одно — чтобы кто-то извлек его из тайника. Кого после этого предстояло отправить на тот свет, им было все равно. А в вашу гибель в пути они не верили: такие, как вы, приучены выпутываться из любого положения, к тому же вас могли поблизости в море или горах поджидать товарищи. Так что преследователи, даровав вам жизни, поступили весьма благоразумно.

— Это поняли и мы со спасшимся другом. Мы знали, что сокровище нужно будет не просто откопать из-под насыпи, но и защитить в бою, и это не позволяло нам отправиться в бухту с малыми силами. Слушаю тебя дальше.

— Понимая, что за кладом могут явиться ваши друзья либо совершенно посторонние люди, и опасаясь, что им не удастся найти нужную бухту, так как вокруг множество ей подобных, здешние горцы придумали, как избежать этого. Они вытащили из моря и взгромоздили на верхушку каменной гряды останки обоих сожженных вами судов. Гряда — самое приметное в бухте место, а посему всякий человек, очутившийся в ней, обязательно увидел бы их. А развернутые к морю бортами, останки кораблей бросались в глаза уже у входа в горловину, соединяющую море с бухтой. Тот, кто явился бы за кладом, наверняка знал бы о произошедшем здесь когда-то бое и сожженных кораблях, а поэтому не спутал бы сию бухту ни с какой иной. Мне удалось связать воедино события прошлых лет и сегодняшнего дня?

— Да. Теперь я без лишних объяснений отвечу на твой вопрос. Пряча клад, мы были уверены, что когда-то снова придется побывать в бухте, и хотели наверняка знать, догадались ли здешние жители, зачем мы пошли в горы. Для этого мы устроили два места проверки: засыпанную нами расщелину и вскопанный мечами участок земли под отдельно растущим деревом. В расщелине на глубине ладони мы выложили круг из десятка неприметных, разновеликих, отличных друг от друга камней, на каждом из которых сделали клинком условные пометки. Когда я при тебе проверил расщелину, круга из помеченных камней не было, а из десятка камней я отыскал только три. Ясно, что кто-то копался в этой расщелине. Под деревом тоже остались следы раскопок. Из этого следовало, что горцы догадались о цели нашего прихода в бухту и искали наши сокровища. Если до этого я мог только предполагать, что нас ждет на обратном пути в бухту, то теперь знал это наверняка. Вот почему я обратился к тебе с просьбой отправить Роксану к скале, откуда она могла наблюдать за местом возможной засады. Единственное, чего я не могу понять до сих пор, это каким образом здешним горцам удалось так быстро собрать столь внушительные силы для боя с нами? Откуда в этих местах оказались несколько сотен наемников Жохара? Причем в момент, когда горцы больше всего нуждались в них? Ведь они не знали, когда и в каком числе мы появимся, а содержать постоянно столько наемников, не зная, понадобятся ли они и когда, слишком обременительно. В разговоре с тобой Жохар случайно не обмолвился, почему оказался в здешних краях и как стал наемником у горцев?

— Нет. Ежели тебя это интересует, можешь спросить у него самого, когда он проснется. А сейчас пошли к погребальному костру, дружинники уже заканчивают его складывать.

В отряде не было жреца, и Микуле, как старшему из воинов, внуков Перуна, пришлось быть вместо него. Свершив обряд проводов к предкам душ погибших в бою русичей и дождавшись, когда погребальный костер погас, Микула с Са-рычем на одной из ладей отправились принести дары богам моря. Через горловину ладья вышла в открытое море, в воду полетел якорь, и Микула с Сарычем бросили в волны по пригоршне драгоценных камней.

Сарыч, родившийся в степи и проведший в ней почти всю жизнь, не имел своих богов моря, поэтому повторил вслед за Микулой его обращение к владыкам морских пучин. Вначале Микула поблагодарил морского Царя, что тот позволил волнам донести на своих плечах русские ладьи до далеких берегов Хвалынского моря, обратился к нему с мольбой, чтобы он и впредь помогал русичам веслом, коим он укрощает и держит в повиновении своевольные волны, и отложил в сторону острогу, которой возбуждает их к проявлению буйства1. Затем он стал просить Чудо морское, служителя и вестника Царя морского, и духов воды укротить свирепость ветров, не позволяя им с сестрами-волнами топить русские ладьи, ибо русичам, внукам Перуна, надлежит после гибели вознестись на Небо к предкам, а не опускаться в бездонные морские глубины.

Закончив общение с богами моря и духами воды, Микула хотел было приказать поднимать якорь, как вдруг застыл на месте. Далеко в море, подступившем в сей полуночный час к борту ладьи непроглядной черной стеной, мигнул яркий огонек. Мигнул еще раз, еще. Может, показалось? Нет, огонек замерцал снова, теперь три раза подряд. Возможно, это сорвалась с Неба чья-то душа, не нашедшая приюта у предков? Но души предков падают сверху, а странный огонек мерцает намного ниже скопища светящихся ночью душ, которых ромеи именуют звездами. В таком случае это, скорее всего, световой сигнал с плывущего ночью в открытом море корабля. Но кому и зачем он предназначен?

Микула тронул за плечо Сарыча, вытянул руку в направлении только что мигавшего огонька.

— Смотри туда.

— Огонь! В море огонь! — воскликнул через минуту Сарыч. — Кто-то подает с моря сигналы!

— Я тоже видел их и хотел бы знать, кому они посылаются. Вдруг они таят для нас угрозу? Может, сей корабль правой.

Русичи изображали Царя морского с веслом, в левой руке, с острогой в или корабли следуют в нашу бухту и нам суждено сойтись с ними в бою?

— Обычно на посланный сигнал должен быть ответ. Он может прийти с моря либо с суши. Ты, сотник, продолжай наблюдать за морем, а я присмотрюсь к берегу и горам. Пусть и другие воины помогают нам.

Результаты не заставили себя ждать.

— Сотник! Вижу на берегу огонь! — раздался крик одного из дружинников. — Там! Он не горит ровно, а тоже мигает!

Микула, всмотревшись в указанном дружинником направлении, увидел далеко на берегу огонек. Он тоже то появлялся, то исчезал. Пытаясь встать поудобнее, Микула сделал шаг в сторону, и огонек тотчас пропал. Однако стоило Ми-куле возвратиться на прежнее место, он возник снова. Выходит, он был виден не всем кораблям в море, а лишь плывшим в определенном направлении? Может, сей сигнал не что иное, как маяк, на который должны держать курс в ночном плавании чьи-то суда? Но что заставило их плыть ночью? Почему они не следуют вдоль берега, где в темноте их поджидает меньше опасностей? Объяснение может быть одно — находившиеся в море не желали, чтобы их заметили. Почему? Микула должен узнать, что таят в себе эти сигналы. Узнать как можно скорее!

Микула достал кинжал, сделал на верху борта глубокую борозду, указывающую в направлении мерцающего на берегу огонька. Затем он отыскал кормчего ладьи.

— Забудь о якоре и не покидай места, на котором сейчас стоит ладья. Вели спустить на воду лодку и посади в нее шестерку лучших гребцов. Мы скоро вернемся.

В бухте Микула поднялся на борт ладьи, в которой спал Жохар, разбудил его. Тот был недоволен.

— Зачем поднял меня так рано? До рассвета еще не меньше трех часов. Я ведь предупредил, что встану сам.

— Ты уйдешь от нас, когда пожелаешь. Но покуда еще здесь, я хочу помочь тебе заработать сто золотых диргемов.

— В таком случае ты поступил правильно, не позволив мне проспать эти деньги, — осклабился Жохар. — Говори, что должен я сделать?

— Сейчас узнаешь. Бери свой плащ, оружие и ступай в лодку.

Когда Микула с Жохаром возвратились на ладью в открытом море, оказалось, что оба огонька перестали мигать. Но Жохару и не нужно было их видеть. Выслушав рассказ Микулы и прикинув вначале на глаз расстояние от их ладьи до горловины, он всмотрелся в сторону, куда указывала сделанная сотником борозда. Равнодушно зевнул и прислонился спиной к борту ладьи.