Беги, ведьма - Корсакова Татьяна Викторовна - Страница 10

– Он не знает, что я пришла в себя.

– Уверяю вас, он узнает! А пока вы должны мне довериться. Я ваш лечащий врач, я знаю, что для вас лучше.

– И что для меня лучше?

Блэк подкрался к Хелене сзади, примерялся к шее, ждал команды. Блэк не любил, когда обижали его хозяйку. Но еще не время для активных действий. Им нужно осмотреться.

– Вы должны научиться видеть во мне друга, доверять мне безоговорочно, принимать мою помощь с благодарностью.

– А если он перестанет платить?

Это очень важный вопрос, пусть и провокационный.

– Он не перестанет, уверяю вас.

– Деньги могут закончиться. Иногда такое случается. Тогда вы отпустите меня?

– Нет. – Хелена улыбнулась светло и радостно, сжала Аринин подбородок пальцами с такой силой, что ногти ее больно впились в кожу.

Блэк зарычал, а медсестра поспешила скрыться за дверью.

– Все хорошо. Все нормально, – сказала Арина Блэку.

– Вы так думаете? Я рада это слышать и готова считать это шагом вперед. – Хватка Хелены чуть ослабла.

– Зачем я вам? – Арина хотела ударить, врезать со всей силы, испортить идеальную линию римского профиля, но накатила очередная волна тошноты, и она сдержалась. Блэк тоже сдержался, послушался.

– Вы уникальны. Настоящий бриллиант в моей коллекции уродов. Мне интересно с вами, а когда мне интересно, я никому не позволяю себе мешать. Никому! И знаете, Арина, есть много способов добиться желаемого, но в ваших же интересах быть хорошим пациентом.

Хелена разжала пальцы, встала, расправила складки на халате. В эту же секунду в палату снова заглянула медсестра.

– Вам еще что-нибудь нужно, Хелена Генриховна? – спросила тихо, почти шепотом.

– Унесите это! – Хелена кивнула на поднос. – Пациентка отказывается от еды.

– Зонд?..

– Это, пожалуй, лишнее. Ей просто нужно нагулять аппетит.

В дверях Хелена обернулась:

– Подумайте над моими словами, Арина. Очень хорошо подумайте.

Хелена ушла, медсестра осталась, обвела палату внимательным и чуть растерянным взглядом, шагнула к тумбочке со стоящим на ней подносом.

– Точно не хочешь? – спросила, понизив голос до шепота.

Арина хотела. Чтобы бороться, нужны силы.

– Зоя Петровна, заберите еду! – Хелена ушла, но вернулась, заглянула в палату. Колючий взгляд задержался на Арине, но тут же уполз в сторону. – И обеда не нужно. А воды дайте. Без воды никак нельзя. – Сказала и ушла, теперь уже окончательно.

Медсестра Зоя Петровна вздохнула, сказала все тем же шепотом:

– Не надо с ней спорить, она этого не любит.

Арина это уже заметила. А есть хочется, аж до дрожи в руках…

Желудок заурчал громко и требовательно. Зоя Петровна покачала головой и забрала с тумбочки поднос.

– Она проверит, – сказала, пряча глаза. – Она все проверяет. И если что, сразу бьет рублем. Понимаешь?

Арина понимала, но от этого желание поесть не пропадало.

– Я скоро приду. – Зоя Петровна отступала спиной к двери, держа поднос с завтраком на вытянутых руках.

– Все хорошо, – сказала Арина и прижала ладони к животу. – Все нормально.

Хлопнула дверь палаты, щелкнул замок. Если ничего не предпринимать, очень скоро эти тюремные звуки станут привычными. Нужно подумать.

На голодный желудок думалось плохо, но голова оставалась ясной. Введенные Хеленой витамины если и действовали, то не на мозги. Это радовало. Подошел Блэк, положил голову на край кровати, зажмурился, когда Арина пробежалась пальцами по жесткой шерсти.

– Мы что-нибудь придумаем.

Блэк кивнул, соглашаясь, а Арина спустила с кровати босые ноги, огляделась. На спинке кресла-каталки висела одежда: синяя юбка, белая блузка, шерстяная кофта грязно-серого цвета и серые же туфли без каблуков. Униформа для здешних постояльцев. Или только для нее? Там же, на кресле, лежал пакет с бельем, хлопковым, унылым, но новым, с этикетками.

Арина сгребла одежду, прихватила пакет и, пошатываясь, придерживаясь одной рукой за стену, побрела в ванную. На двери не было защелки. Еще одна мера безопасности, защита пациентов от самих себя. Плевать!

Арина стащила ситцевую ночную сорочку, измятую, пропитанную потом, запахом лекарств и рвоты, швырнула в угол, шагнула в душевую кабинку и до упора вывернула вентиль. Напор воды был слабый, невесомые капли вуалью оседали на волосах, медленно стекали по лицу. Волосы словно чужие, жесткие и короткие, обрезанные Лидией не слишком старательно и от этого не слишком ровно. Шампунь из одноразового пакетика ничем не пахнет и почти не пенится, хорошо, если моет. А мыло и вовсе норовит выскользнуть из рук. Ну и пусть! Главное, есть вода, и будет чистота, пусть по-казенному стерильная, без запаха и блеска, но уж какая есть.

Выходить из душа не хотелось, но Арина себя заставила, напоследок включив холодную воду на максимум. Холод сначала вышиб из разомлевшего тела дух, заставил шипеть сквозь стиснутые зубы, а потом стало так легко, что захотелось плакать. Но плакать она не стала, вместо этого выключила душ и почистила зубы. Щетка в пластиковом стаканчике, паста пахнет мятой, но пенится так же плохо, как мыло и шампунь. Хочется посмотреть на свое отражение, но зеркала нет, и ее словно бы тоже нет. Стерли из нормальной жизни…

В дверь постучали, но тут же, не дожидаясь ответа, открыли.

– Уже и помылась? – Зоя Петровна смотрела на нее с одобрением. – Это хорошо, когда к чистоте тянет.

Арина молчала, отжимала полотенцем мокрые волосы, выжидала. Зоя Петровна вздохнула, сунула руку в карман халата, извлекла завернутый в фольгу сверток и сказала:

– Пойдем, поешь, пока Хелена на обходе.

В свертке был бутерброд: кусок неестественно розовой вареной колбасы и прозрачный ломтик сыра между двумя кусками батона. Обед Зои Петровны, Арина сразу это поняла и протестующе помотала головой.

– Ешь! – Медсестра нахмурилась. – Что ж тебе до ночи голодной ходить?

– А вы? – Рука уже сама тянулась к бутерброду.

– Не волнуйся, не последним куском с тобой делюсь. Только не говори никому, особенно Лидке. Лидка – Хеленина наушница. В старшие медсестры рвется, вот и выслуживается. Да ты жуй быстрее, пока не увидел кто.

В ее жизни не было бутерброда вкуснее! Арина съела все до последней крошки, облизала пальцы.

– Голодная. – Зоя Петровна внимательно наблюдала за тем, как она ест. – Это хорошо, значит, оживаешь. Раньше-то тебя приходилось силой кормить. А много ли сделаешь силой-то? Худющая стала, что таранка, даром что Хелена тебя своими витаминами пичкала. – Зоя Петровна неодобрительно покачала головой и тут же улыбнулась: – Ну ничего, теперь-то дело уж точно на лад пойдет. Чудо, считай, уже случилось. Никто не верил, что ты выкарабкаешься. Виданное ли дело, столько месяцев ни живая ни мертвая, иссохла вся, волосы клочьями лезли. Лидка с Жоркой уже прикидывать начали, когда преставишься. Да и я сама грешным делом…

– А Хелена?

– А Хелена в тебя верила. Она ведь и в самом деле очень хороший врач. У нее дипломов столько, что ими можно всю твою палату оклеить.

Ошибается Зоя Петровна, Хелена верила не в нее, а в деньги. Ну и любопытство, конечно, делало свое дело. Медицинский феномен, лучший экспонат в коллекции уродов.

– Это Хелена велела тебе книжки на ночь читать, чтобы развлекать, значит. У Лидки хорошо получалось, а у меня дикция, видите ли, не та. – Зоя Петровна поморщилась. – Вот Лидка и читала каждое свое дежурство, выслуживалась. – Женщина поднялась со стула, тяжело опираясь обеими руками на Аринину кровать, сказала сердито: – Колени болят, спасу нет. Но ты никому не говори, больных Хелена не любит. Душно-то как! Вечно Лидка окна задраивает.

Зоя Петровна распахнула настежь окно, впуская в палату громкое чириканье воробьев и солнечный свет. Арина тоже подошла к окну, выглянула наружу настолько, насколько позволила решетка, вдохнула полной грудью свежий утренний воздух. Из окна было видно немного: куст шиповника, старый клен, почти высохшая лужа и дорожка, мощенная красной плиткой.