Наложница императора - Семенова Татьяна П. - Страница 9

Ланьэр не успела пробежать по строкам дальше: юноша, почувствовал её присутствие и обернулся.

— Прекрасные стихи, — тихо произнесла девушка, щёки её зарделись румянцем.

Молодой человек, которого звали Лю Чанг, улыбнулся и отложил кисть.

— Я очень рад, что они понравились тебе, — сказал он и взглянул ей в глаза.

Ланьэр отвернулась.

— Я ещё не успел закончить, — продолжил Лю Чанг, не сводя с девушки глаз.

Ланьэр отломила ветку распустившейся сливы, и, вдохнув благоуханный аромат цветка, произнесла несколько смущённо:

— А ты мог бы написать стихи про цветущую сливу?

Юноша поднялся, обошёл беседку и, встав рядом, попросил у неё ветку сливы.

— Ты хочешь, чтобы я написал стихи именно об этой ветке, сорванной прекрасной незнакомкой?

Ланьэр не нашлась, что ответить, и совсем смутилась, краснея на глазах. Лю Чанг внимательно наблюдал за ней. Всё в этой девушке было гармонично-прекрасным: красивые чёрные брови, разбегающиеся, как два соболя; тёмные, как спелые вишни, глаза; алые, как сок граната, губы; стройное, гибкое, как ива, тело. Её роскошные чёрные волосы, собранные в изящную причёску и заколотые ажурными золотыми шпильками, были украшены бледно-розовой орхидеей, сделанной из тонких шёлковых лоскутков. В своём ярком весеннем наряде, расшитом цветами и с этой божественной орхидеей в волосах, она казалась неземной феей, явившейся из сада Вечной Весны.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Ланьэр.

— Красивое имя.

— А тебя как зовут?

— Лю Чанг или просто Чанг. А почему ты гуляешь здесь одна?

— Я люблю гулять одна, — ответила Ланьэр. — Здесь так чудесно, что не хочется ни с кем разговаривать, хочется просто бродить, любуясь совершенством природы.

— Я тоже люблю одиночество, — сказал юноша. — Хорошо думать, размышлять и писать стихи, когда ты один.

— А я тебе не помешала? — встревожилась Ланьэр.

— Нет, что ты! — поспешил он заверить её. — Наоборот! Я так рад встрече с тобой. Знаешь, что? Приходи завтра сюда же. Я напишу стихи про эту цветущую ветку сливы.

Ланьэр быстро взглянула в глаза юноше и тут же опустила взор.

— Хорошо, я приду, — она наградила его ещё одним совсем коротким взглядом и… убежала.

Придя домой, Ланьэр только и мечтала: вот бы поскорее наступило завтра! Она ничего не могла делать — всё валилось из рук. Мать, заметив это странное состояние, спросила:

— Уж не заболела ли ты, дочка?

— Нет, со мной всё хорошо, — ответила девушка и как-то странно улыбнулась.

Целую ночь Ланьэр не могла заснуть. Образ незнакомого юноши стоял у неё перед глазами. «Какой у него красивый голос, — вспоминала она. — Как он говорит, как смотрит! Этот взгляд — такой нежный и глубокий!». Она всё думала, думала и думала о нём… И даже не заметила, как наступил рассвет. Весенние лучи проникли в комнату, залив её своим золотистым сиянием. Сейчас Ланьэр казалось, что всё вокруг стало каким-то волшебным, необычным. Даже привычная мебель в комнате — и та как-то посвежела, а весенние цветы, умело подобранные в красивые букеты, казались особенно ароматными и яркими.

Наступившее утро тянулось безумно долго, словно время нарочно потекло медленнее. Ланьэр бесцельно прохаживалась по маленькому внутреннему дворику, и мысли её были далеко-далеко.

Наконец, солнце поднялось высоко над горизонтом. Ланьэр надела свой самый лучший наряд — ярко-красный халат с чудесной вышивкой: разноцветные шёлковые цветы были разбросаны по всей поверхности одежды, а между ними порхали ажурные бабочки, тоже вышитые шёлком. Яркими пятнами на халате красовались большие круговые узоры из пионов, гвоздик и бабочек, сплетённые в «бесконечный узел». Низ платья и широкие рукава были окаймлены разноцветным волновым узором. В довершение Ланьэр надела изящные башмачки на высоком каблуке, тоже расшитые шёлковыми цветами.

— Ты куда так разоделась? — спросила мать.

— Да так, — смутившись, ответила Ланьэр. — Решила прогуляться по парку.

Мать подозрительно посмотрела на дочь, но ничего не сказала.

Ланьэр вышла за ворота и быстро-быстро пошла в сторону парка Безмятежности. Она прошла Жемчужную улицу, свернула на Цветочную и вскоре вышла к воротам Изящного слога. За воротами открывался парк, где в удивительной тиши, стремясь к уединению, проводили время учёные и поэты. Здесь гармонично сочетались искусственные холмы вокруг прудов, яркие цветы и причудливые деревья с естественными изгибами стволов и ветвей. Созерцая красоту парка, люди обретали покой и отдыхали от городской суеты. Сладкозвучные цикады нежно трещали, как бы вторя вдохновенным поэтам, мысленно декламирующим стихи. Неожиданные детали, вроде каменных россыпей или скал, вдруг возникающих на пути, будили воображение. Большие клумбы, пестрящие разнообразными цветами, придавали парку особую прелесть и наполняли его чудными ароматами. И каждый цветок имел свой символический смысл. Пион считался царём цветов и символизировал весну, хризантема была символом долгой жизни, лотос — средоточием чистоты, а нарцисс — любимым новогодним цветком, в чьих нежных бутонах как бы таилось будущее счастье. Цветок зимней сливы, распускавшийся ранней весной, знаменовал собою обновление, а бамбук являлся неизменным символом верной дружбы и стойкости. Наконец, персик олицетворял бессмертие.

Учёные мужи слагали стихи о чудесной красоте мира, придавая каждой строчке особый, таинственный смысл. И нередко в парке проводились своего рода состязания. Мастера собирались в уединённом месте и упражнялись в искусстве «трёх совершенств». Один делал рисунок, другой сочинял к нему стихи, третий каллиграфически выписывал иероглифы.

Но не только ученые и поэты проводили здесь своё время. Приходили и самые обыкновенные жители столицы, чтобы предаться размышлениям, восстановить душевное равновесие или просто полюбоваться совершенством природы.

Ланьэр летела как на крыльях по дорожкам парка, причудливо извивающимся меж небольших рощ и зарослей бамбука, и вскоре оказалась у заветной беседки.

Лю Чанг ждал её, держа в руках цветущую ветку сливы и скрученный в трубочку лист бумаги. Ланьэр замедлила шаг и, ступая уже совсем тихо, вошла в беседку. Юноша поднялся ей навстречу и, подойдя совсем близко, ощутил дивный цветочный аромат. От юной красавицы просто веяло весной. Вся она словно светились изнутри, глаза мерцали загадочно, как звезды, а лёгкий румянец придавал её удивительному лицу сходство с нежнейшими лепестками орхидеи.

— Не хочешь ли ты прогуляться по парку? — спросил он.

Ланьэр кивнула и, выйдя из беседки, они направились к пруду. У самого водоёма, обрамлённого клумбами весенних цветов, девушка спросила:

— Ты написал стихи о сливе?

Юноша молча протянул ей лист, скрученный в трубочку.

— Давай присядем, — предложила Ланьэр.

Они опустились на красивую резную скамейку, и девушка развернула бумагу. Автор смущенно потупил взор, пальцы его нервно вертели цветущую ветку сливы. Ланьэр читала про себя: