Дочь Нефертити - Семенова Татьяна П. - Страница 12

– Знаешь, кого ты мне напомнил из классики? – сказала Аня. – Смотрителя училищ из «Ревизора».

– «Оно конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?» – процитировал Саша. – Есть что-то… Но у меня другая ассоциация: приладить кобуру сбоку и – настоящий Глеб Жеглов получится.

– «Место встречи изменить нельзя», – с удовольствием вспомнил Ваня. – Мой самый любимый фильм из старых… – Ваня поискал глазами, взял из-под зеркала трубочку с кремом для обуви, пристроил её в руках так, будто это пистолет, набычился, сделал страшное лицо и прохрипел голосом Высоцкого: «Горбатый! Я сказал, Горбатый!»

Ребята еще раз покатились со смеху.

– Ванька, тебе самому надо было на актерский поступать, – оценила Аня.

– Неплохо, – сдержанно похвалил Саша. – До Высоцкого далековато, конечно, но для работы в тылу врага – сойдет.

– Вообще-то я для маскировки всё это напялил, – слегка обиделся Ваня. – И сейчас не лучшее время, чтобы хохмить.

Саша посерьезнел, и Аня перестала улыбаться.

– Сказать честно? – предложила она. – Усы с очками – нормально, а вот наряд такой мне не нравится. С тобой рядом ходить стыдно – оглядываться будут, засмеют. Скажут, что за красноармеец такой к тебе приклеился?

– И пусть говорят, – Ваня уже начал сердиться. – Мы делом будем сегодня заниматься?

– Будем, – согласился Саша. – Список принёс?

– Конечно, – он вынул из кармана сложенный вчетверо листок. – Вот вы смеётесь надо мной, а я ещё успел провести «разведку боем».

– Какую «разведку боем»? – не поняла Аня.

– Обошёл близлежащие дома, ну, вокруг тех развалин, где мы нашли «Фаэтон». Вступил в контакт с местными старушками по поводу жильцов из старого дома.

– Старушки в бою стояли насмерть, – прокомментировал Саша.

– Но и товарищ Иван, не собирался сдаваться живым, – подхватила Аня. – Он кричал «Вся власть советам!» палил вверх из маузера, и бедные старушки с перепугу выложили всё…

– …даже то, чего не знали, – добавил Саша, увлёкшись.

Товарищ Иван терпеливо ждал, пока они успокоятся.

– Почти все жители того дома, – проговорил он в наступившей, наконец, тишине, – переехали в новый семнадцатиэтажный дом неподалеку. Я записал адрес.

– Отлично, – искренне обрадовался Саша, а затем, немного подумав, добавил. – Но всё-таки смени одежду.

– Ладно, оденусь во что-нибудь другое, а то вы меня запилите, – махнул рукой Ваня.

Список жильцов старого дома, представляющих для ребят интерес, оказался недлинным. Собственно, он охватывал только первый этаж в искомом подъезде. Владельцем квартиры номер один был Голоскоков Павел Петрович. Номер два – Борисов Сергей Викторович и Борисова Любовь Михайловна. В третьей квартире ранее проживала Палецкая Элла Вениаминовна. И, наконец, в четвёртой – Копейко Александр Григорьевич, Копейко Вера Ивановна и Копейко Александр Александрович.

Начать решили с Голоскокова, уж больно фамилия забавная. Других критериев отбора не придумали – к сожалению, графа «год рождения» в базе данных отсутствовала. Не говоря уже о том, что квартира «спасителя человечества», могла не быть его собственностью. О таких усложненных схемах пока не думали. Просто наметили очередность: обойти всех мужчин и «на закуску» оставить женщину из третьей квартиры. Вдруг и она знает что-то полезное…

– Думаю, – сказал Саша, – отправляться надо прямо сейчас. Куда откладывать? Времени и так мало. Погибший генетик – только первый этап, а дальше надо выходить на этого «Алека».

– Принимается, – согласилась Аня.

А Ваня молчал, угрюмо наблюдая, как старший товарищ выбирает ему из гардероба подходящую куртку.

– И кепку лучше сними, – посоветовал Саша. – А усы и очки, если хочешь, можно оставить.

Погода выдалась отличная, и в другой раз они бы с удовольствием прогулялись пешком, но сейчас логичнее было подъехать одну остановку на метро: и время сэкономить, и от возможного хвоста оторваться легче. Ваню шпионские страсти захватили всерьез, он поминутно оглядывался, потом долго провожал взглядом людей, показавшихся ему подозрительными. Особенно эти симптомы обострились уже после выхода из метро.

– Нас в милицию не заберут из-за этого типа? – полюбопытствовала Аня, покосившись на Ваню.

– Нет, – успокоил её Саша, – милиция такими не интересуется. Главное, чтобы врач-психиатр мимо не прошёл. На лицо все признаки мании преследования.

– Вот, дураки! Я же просто проявляю бдительность, – отвечал Ваня. – О вас же, бестолковых, и забочусь!

Многоподъездный семнадцатиэтажный дом полукругом огибал детскую площадку, где заботливые бабушки и мамаши «выгуливали» своих воспитанников. Было их много, и все вместе они наверняка обладали достаточно полной информацией, а присутствие маленьких детишек вселяло надежду на доброжелательность. Ожидания оправдались: десяти минут не прошло, как ребята уже знали, что искомые жильцы из старой пятиэтажки переехали во второй подъезд. А там, по счастью, сидели перед входом две дежурно бдительных старушки. Без таких добровольных блюстителей порядка, пожалуй, ни одного преступления не раскрыли бы.

Бабульки исправно, как постовые, занимают свои места на излюбленных скамейках и всегда знают, кто, где, когда, с кем, сколько раз, зачем и почему. Наверняка они могут в мельчайших подробностях описать, что едят на завтрак соседи сверху, чем жена ударила мужа в квартире слева, и сколько бутылок в неделю выбрасывают в окно из квартиры справа, ну и, конечно, по каждому поводу выносится окончательный, не подлежащий обжалованию вердикт. А также своих соседей они делят на порядочных, просто соседей и тех, кого не считают за людей вовсе. Последних изничтожают огнем беспощадной критики, и сменить их гнев на милость в отношении этих персонажей в принципе невозможно. Да и кто станет пробовать? Разве что наши герои с их юношеской непосредственностью. Да и то, если честно, сделали они это по ошибке.

Позволив любознательным бабушкам не только осмотреть себя, но и расспросить с дотошностью следователей генпрокуратуры по особо важным делам, ребята явно расположили их к себе и, можно сказать, втерлись в доверие. Вот тогда и выступил на авансцену актер больших и малых театров Иван Оболенский, великий мастер предельно правдоподобных историй, не имеющих ничего общего с жизнью. Ничтоже сумняшеся Ваня поведал изумленным и всё более изумляющимся старушкам, что ищут они Голоскокова Павла Петровича по поручению Центрального комитета защиты окружающей среды, дабы вручить вышеупомянутому гражданину почётную грамоту и диплом с благодарностью за активную помощь в героической работе по спасению редких видов деревьев и кустарников в ближайшем лесопарке.

– Вы ничего не перепутали, молодые люди? Улицей не ошиблись? – удивлённо спрашивали бабульки, перебивая друг друга. – Вам нужен именно наш Голоскоков Павел Петрович?

– Однозначно! – голосом Жириновского отчеканил Ваня. – Павел Петрович у нас ещё по старому адресу числился.

И назвал адрес. Старушки кивали и с удивлением переглядывались:

– Да нешто он защитник окружающей среды?! – возмутилась одна из них. – Каждый божий день он нам воздух портит!

– И никакого сладу с ним нет, – поддержала вторая, – дышать уже просто нечем. Все говорят, все жалуются, а ему хоть кол на голове теши! Всё портит воздух и портит, как только стемнеет. Да ещё вместе со своими дружками.

– Странные у него дружки, – вновь вступила первая старушка. Очень странные. А звуки от них какие по ночам! Просто жуть. Кровь леденеет… В милицию его надо, а не благодарность объявлять.

– А! – махнула рукой вторая. – Милиция их сама боится. Они же днём отсыпаются, и только по ночам вылезают, никому покоя не дают…

– И вот что я вам ещё скажу, – первая старушка всерьез увлеклась рассказом и перешла на заговорщицкий свистящий шёпот. – Какие к нему девицы ходят! Я тут давеча поднималась по лестнице, задумалась и вдруг слышу: кто-то каблуками цок-цок – навстречу. Я глаза-то подняла и чуть не умерла со страху. Девица эта точно от Пашки вышла – вся в чёрном, вокруг глаз круги чёрные, а губы фиолетовые. Ходячая покойница, Христом-богом клянусь! Я в стенку вжалась, зажмурилась плотно – чур меня, чур! – та прошмыгнула, словно и не видит никого, только могильным холодом обдала! Настоящая ведьма. И как таких земля носит?