Экстрасенс - Воскобойников Валерий Михайлович - Страница 11

Николай свалил рюкзак на заднее сиденье и, пока прогревался двигатель, сбил щеткой снег с крыши и окон.

На «Ниве» ему приходилось ездить в Беленцах, когда запивал шофер, и он сел за руль без особого страха. Только сначала помог усесться Алексею.

– Куда, начальник?

– На площадь Восстания. Чего жену-то не порадовал, что прилетел?

– Да некогда было.

– Выруливай пока и говори мне номер, я наберу и тебе дам трубку. – И Алексей вынул крохотную трубочку.

Николай продиктовал свой телефон. Алексей быстро набрал его, протянул Николаю, и тот после гудка услышал родной голос жены.

– Коля, ты где? – радостно спросила Вика.

– Я уже прилетел, скоро буду. Димка как? Еще не спит?

Вика сказала, что у Димки был небольшой приступ, но, к счастью, его удалось быстро купировать. А сейчас он спит.

От этого у Николая сразу поднялось настроение.

– А я думаю, чего нам не хватает для комфорта, – проговорил Алексей, когда он вернул трубку. – Потом понял – душевной беседы с супругой. Вот теперь полный комфорт.

Разговор снова съехал на неприятное дело, которое Николаю Николаевичу поручили исполнить после конгресса. И, пока они катились по Московскому проспекту, потом по Обводному, Алексей слушал, не перебивая. Лишь произнес в конце разговора:

– Ты уж так-то не умирай раньше времени. Все будет тип-топ, сам увидишь.

Он попросил поставить машину на стоянке со стороны Лиговки.

– Ты-то домой, ты – счастливчик. А у меня еще дорога дальняя, – объяснил он Николаю.

– Может, помочь к поезду рюкзак поднести или в камеру хранения? – предложил Николай.

– Хватит, ты и так потрудился как мог.

Николай не любил навязывать ни себя, ни свою помощь и потому, ничего больше не спрашивая, только сказал:

– Если что будет надо, мало ли, в общем, звоните…

Он ушел в сторону Невского, и Алексей внимательно провожал его глазами. Потом посидел в машине еще минут десять, передвинувшись уже на водительское место и иногда поглядывая в зеркало заднего вида. Наконец тронул машину и вырулил в общий поток.

С тех пор как Анна Филипповна три года назад случайно, вместо заболевшей подруги, участвовала в телевизионной передаче «Книжный календарь», ее жизнь пошла кувырком.

Напрасно великий классик русской прозы посмеивался над мечтой простого человека стать известным хотя бы на мгновение и для этого написал юмореску «Прославился». Что поделаешь, если в душе каждого горожанина и горожанки, словно тайный огонек, горит желание стать известным. Хотя бы на минуту, а еще лучше – надолго, навсегда, но чтобы люди смотрели на тебя с заинтересованным добрым вниманием. Психологи объясняют такую жажду простым голодом на это самое внимание. Так уж устроен наш мир: кому-то его достается чересчур много, зато другим – не хватает. Кумиры стонут от назойливых приставаний поклонниц и поклонников, а всех остальных воспринимают как людей из толпы – без лица и души. Нас в городе миллионы, а телевизионных каналов, газет намного меньше. И поэтому для обычного человека попадание на страницу газеты или на экран телевизора и в самом деле может стать огромным событием в жизни. Так и с Анной Филипповной.

Прежде она работала в обыкновенной детской библиотеке, и имя ей было – легион. А тут – появилась хотя крохотная, но возможность, чтобы на тебя посмотрели как на отдельную личность.

Анна Филипповна переживала, что не успела перед съемкой передачи как следует сделать прическу и оделась не совсем так, как надо было. И отмахивалась от тех, кто говорил ей, что собирается смотреть ту передачу. Однако так уж получилось, что ее посмотрели все знакомые, да и они с Костиком в своей однокомнатной квартире тоже чуть ли не на полчаса раньше уже включили телевизор.

Костик даже взял у одноклассника видик и записал ту, первую в жизни, передачу от начала до конца. Сколько их было с тех пор – передач, которые она вела – Анна Филипповна не считала.

С Костиком тогда еще у них ничего не началось. Он лишь с гордостью несколько раз прокручивал передачу для одноклассников, которых специально для этого приводил домой. Но потом и он удивляться перестал. Хотя гордился по-прежнему.

На другой день после передачи ей позвонил серьезный немолодой мужчина, который представился главным режиссером программы новостей нового канала, филиала московского.

А уже спустя месяц она самостоятельно вела первую свою передачу.

– Нам требуется именно ваш типаж, – объяснил ей главный режиссер после пробных просмотров. – У вас облик поразительно уютной женщины. С первой секунды в кадре вы создаете ощущение мягкой искренности, и у зрителя не рождается даже тени сомнения ни в одном из слов, которые вы произносите. К тому же нам нужны непримелькавшиеся личности.

Сколько было этих слов, которые она с тех пор произнесла в эфире! И главный режиссер, которого она сначала звала Михаилом Ильичом, а потом просто Мишей, даже он не догадывался о том скелете, который живет в ее домашнем шкафу.

Костик же встретил крутые перемены в ее жизни спокойно, как будто так и должно было обязательно случиться.

– Во! Я всегда знал, что ты, Анечка, у меня гений!

За первые шесть лет, когда они жили вместе с родителями, Костик привык называть ее не мамой, а Анечкой. Ей и самой это было забавно, так она и оставалась для него – Анечкой.

В этот день, сбежав по лестнице, она вынула из железного почтового ящика два письма: одно из Новочеркасска, от Костика, другое – страшное, которое дохнуло на нее потусторонним ужасом.

Письмо от Костика она прочитала тут же, под окнами дома, во дворе, то улыбаясь, то хмурясь. И решила, что перечитает его еще несколько раз потом. Второе – развернула было на эскалаторе, но тут же, отшатнувшись от того, что было там написано, смяла и убрала подальше в сумку.

А нацарапаны были там на тетрадном листке в клеточку такие строки: