Валькирия - Семенова Мария Васильевна - Страница 54

Наконец Велета не выдержала. Покрылась пятнистым румянцем, подошла к побратиму, склонилась, что-то сказала. Ярун поднял вихрастую голову, взглянул на неё и засмеялся:

– А ну тебя! Теперь у меня всякая на шее повиснет... Велета отшатнулась от него, попятилась прочь...

Меня взвило с тёплой земли словно бы ветром. Одним прыжком я одолела костёр и за вышитый ворот подняла на ноги Яруна. Право слово, ни разу ещё мне так не хотелось кого-нибудь придушить, вмять носиком в твердь и увидеть красную кровь. Верно, разом вскричали во мне все девки на свете, все дуры доверчивые, кого умолвили бросить для милого мать и отца – и за первым кустом отдали ражим дружкам, пособлявшим с побегом!..

Ярун смотрел на меня мутными голубыми глазами:

– А ты почто? Никто не берёт, так со мной поневеститься захотела?

Ему было весело, он думал, что шутит истинно по-мужски, он даже надумал обнять меня, полез мокрыми губами в лицо. Я ударила его одновременно головой в подбородок, коленом в живот и ещё двумя кулаками. Жаль – близко стоял, не замахнёшься как следует. Ярун взвыл от боли и неожиданности, ноги не удержали, свалился чуть не в огонь. Пожалуй, я бы его подняла и крепко добавила. Но в это время между нами как из земли встал воевода.

Я увидала лишь его спину, и мне мгновенно хватило, чтобы опамятоваться и остыть. Ярун увидел его лицо и опущенные руки с сомкнутыми кулаками. Ой, щур, спаси меня, щур, дедушка любимый, не выдай!.. Бедный парень тихо пополз прочь, ладонями по горячим углям. Было видно, как слетал с него хмель.

– Не я, – простонал он. – Не я, всё пиво сболтнуло! Люблю её!..

Вождь приказал совсем тихо:

– Встань...

Если бы Ярун был трусом, он бы не отважился встать. Пепельно-белый от отчаяния и боли, он начал медленно подниматься. Он поднимался на смерть и знал это. Мой гнев исчез без следа, я только что хотела сама его оттрепать, он и заслуживал трёпки хорошей но ведь не казни же!.. Я шагнула вперёд: не брошу его... Другое дело, что и не спасу. Никто его не спасёт.

– Бренн, – позвал мой наставник. Вождь впервые не повернулся к слепому и ничего не ответил.

Ярун наконец выпрямился и повторил с отчаянным мужеством:

– Люблю её!

– Иди отсюда, – сказал Мстивой по-прежнему тихо, но у меня чуть не иней встал на спине.

Мой побратим шагнул мимо него, туда, где, закрыв руками лицо, на сырой земле сидела Велета. Глухой, страшный голос настиг его:

– Я сказал, иди отсюда...

Ярун качнулся, как стреноженный. Спотыкаясь, незряче пошёл куда-то сквозь набрякшие росою кусты. С соседней поляны по-прежнему долетали весёлые шутки, топот и смех. Они там не видели и не слышали ничего.

Ошеломлённая горем Велета не воспротивилась, когда я обняла её, поставила на ноги и повела домой. Озноб колотил её с макушки до пят. Лучше бы плакала, думала я, слезами душа облегчается. Эта мысль крутилась во мне всё то время, пока мы шли. Меня, видно, тоже пришибло немилостиво – ничего не являлось больше на ум, знай бежало внутри, ловило собственный хвост.

...A если пристально разобраться, во всём виноват был воевода. Ишь вырастил тонкокожую – слова спьяну не молви. Не обижали её, вот она и не выучилась прощать.

На другой день ничего не случилось. И на следующий. И ещё через день. Велета всхлипывала ночами, но стоило мне шелохнуться – тотчас затаивалась. У меня горела душа спорить с нею, оправдывать побратима; один раз я даже начала какие-то речи... Велета не оборвала меня, просто смотрела с такой мукой в глазах, что рот мой закрылся и больше уже открыться не мог.

По вечерам она спокойно сходила в гридницу есть. Так рассудила, должно быть, – не дело сестре воеводы прилюдно скорбеть из-за какого-то глупого кметя. Зато Славомира душила лютая ярость, он даже её не очень скрывал. Наверное, думала я, это всё оттого, что Ярун носил копьё не за кем-нибудь, а за ним. Вот он и кипел. Мужи в большинстве сочувствовали Яруну. А вождь сидел такой же невозмутимый, как и всегда.

Ярун не обращал внимания ни на кого. Больными глазами смотрел на Велету, копил в себе мужество, порывался что-то сказать. Она проходила, как мимо порожнего места.

В те дни мы были с ней почти неразлучны. Как-то под вечер мы уплыли вдвоём на лодке и сели на берегу, развели костерок от комаров и занялись рукоделием: Велета сновала иглой, расшивая новые рукавицы, а я поворачивала кленовую чурочку, резала ложку взамен треснувшей.

Я издалека увидела шедшего к нам воеводу... За воеводой шагал принаряженный Блуд, а за Блудом – мой побратим. Когда подошли, я поднялась перед вождём, как подобало. Велета осталась сидеть. Даже не подняла головы. Только остановилась рука с тонкой иглой...

– Сестрёнка, – сказал вождь по-галатски и протянул руки к нашему костерку, хотя было вовсе не холодно. – Веришь ли, тут честный гость бает, будто есть у меня золотое колечко... а у него – серебряная сваечка...

У меня во рту высохло и волосы, кажется, шевельнулись при виде подобного сватовства!.. Ужас выдумать – чтобы брат да названую сестру!.. Воевода и сам прекрасно всё понимал. Замолк, не стал договаривать. Тут я смекнула, почему с ними был Блуд. Наверняка звали Славомира, но Славомир отказался и ещё всяких ласковых слов добавил к отказу.

– Кому бы вздумалось, братец? – едва слышно выговорила Велета. – Уж ты вразуми меня, недомысленную...

Варяг ответил:

– Да ты его, может, в гриднице видела мельком. Голубоглазый такой, Яруном зовут.

На бедного побратима жаль было смотреть, так он за эти дни осунулся и почернел. Неудивительно, что разжалобил даже Мстивоя. Велета сидела, крепко зажмурившись, лишь на ресницах дрожали жгучие слезы.

– Твоя воля, братец милый...

Ярун шагнул, воскресая: унести на руках, зацеловать до смерти, всю рыбу в море переловить для свадебного веселия... Воевода продолжал неумолимо:

– Сама что скажешь? Знаешь ведь, неволить не буду.

Велета наклонила голову ещё ниже и прошептала:

– Одну ласку видела я от тебя, братец любимый. Чёрной девкой буду тебе, у порога спать лягу... только не отдавай...

Вождь повернулся к Яруну и чуть развёл руками, мол, сделал что мог, не обессудь. Блуд в сердцах стукнул себя кулаком по бедру. Он тоже хотел, чтобы они поладили.