Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Там, где лес не растет - Семенова Мария Васильевна - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

– Ты!.. – заорал он, наконец-то оторвав левую руку от пояса. – Спускай живо собаку!.. Спускай, тебе говорят!..

И, поскольку Коренга не сделал никакого движения, лишившийся кошеля подскочил прямо к нему и попытался выхватить поводок. Он, может быть, думал, что выдернуть плетёный ремень из ладони калеки – дело нехитрое, однако ошибся. Пальцы у Коренги были весьма крепкие, и он их не разжал. Да и кобель тотчас возмутился самоуправством. Обернулся и хлопнул по чужой руке челюстями. Не во всю силу, не так, как сделал бы в ярости, отстаивая хозяина, – просто чтоб отвязался… Но надобно знать, что за пасть у веннского волкодава. И какие в этой пасти клыки. Дородный сольвенн взвыл от неожиданности (боль-то ещё не пришла) и отскочил, хватая пропоротую руку здоровой.

– Не держи сердца, почтенный, – извинился Коренга. – Мой пёс к тому не приучен, чтобы за всяким гоняться, на кого ему сторонние люди укажут. Он меня бережёт… Да меня одного только и слушает.

Он был готов засвидетельствовать – а понадобится, и доказать кому угодно – отменную выучку своего мохнатого спутника, дабы каждый мог видеть, что покусанный был сам виноват… но не пришлось. Пока он говорил, галирадец успел оправиться от нового потрясения и в свою очередь открыл рот, собираясь, кажется, заорать. Судя по выражению побагровевшего лица, он был намерен обвинить Коренгу уже во всех своих сегодняшних бедах. И, надо думать, обвинил бы – но в это время с корабельных мостков послышался задорный молодой голос.

– О чём шумим, добрые люди? – весело вопрошал он по-сольвеннски с едва заметным чужим призвуком. – Что за шум, а девки нету?

По сходням спускался хозяин «Чагравы», аррантский купец. Как почти всё его племя, он наголо брил подбородок и оттого казался моложе, чем, наверное, был, а уж голосом обладал вовсе юношеским, чистым и звонким. Народ начал смеяться его оговорке.

– Не «девки», добрый аррант, а «драки». Так у нас бают.

– А в чём разница? – нимало не смутился купец. Зубы у него были ровные, белые. А ноги от сандалий до подола тонкой рубахи – не прикрыты штанами, назло стылому холоду. – Я думаю, – продолжал он, – была бы девка – и драка уж точно была бы… Что же здесь приключилось, почтенные? И в чём винят человека, надумавшего погостить на моём корабле?

ГЛАВА 4

Пустяки, не стоящие упоминания

Некоторое время спустя Коренга сидел на берегу, выбрав место поодаль от пристани и шумных рядов, там, где в море падал резвый и говорливый ручей. Он успел попробовать морскую воду на вкус и убедиться, что она была почти пресной. На самом деле тут нечему было дивиться, ведь Галирад выстроили у самого устья Светыни, простиравшей своё течение далеко в воды залива… Тем не менее Коренга был столько наслышан от бывалых людей о горько-крепкой солёности моря, что испытал даже некое разочарование. Чаявши рассола, ощутить на устах пресницу!.. Подспудно огорчало даже то, что Батюшка Океан, часто и почтительно именуемый Грозным да Бурным, не мчался на берег огромными сокрушительными валами, а, наоборот, мирно ластился к суше, словно какое-нибудь безобидное озерко, и ничем не оказывал присущего ему, опять-таки по рассказам бывалых людей, свирепого нрава. «Вот я и освоился, – усмехнувшись про себя, подумал молодой венн. – Только что глазам своим поверить не мог, а теперь уже недоволен. Прямо как дитя, встретившее большую собаку. Боится, руки за спину прячет, а оглянуться не успеешь – виснет на шее, за хвост тянет и в зубы залезть норовит… Пока пёс с горя не рыкнет…»

– Ты уж прости, Хозяин Морской, за дерзкие помыслы, – покаянно проговорил он вслух. – Сделай милость, не казни дурака, дай путешествовать невозбранно!

Море в ответ тихонько плеснуло на берег волной. Кажется, оно не серчало.

Берег здесь был покрыт крупной, обкатанной до гладкости галькой, а кое-где – большими круглобокими валунами. Там и сям громоздились толстые обломки льдин, неведомо как выползшие на сушу. Коренга осторожно провёл между ними тележку, заранее прикидывая, где развернётся, как будет выбираться обратно… Что поделаешь, много было у него хлопот, о которых другие люди, обладатели крепких и ловких тел, даже не подозревали. Он предпочитал думать, что и у них имелись заботы, коих он, увечный, счастливо избегал. К примеру, он мог не опасаться неумеренно драчливых парней, которые, выхлебав лишку пива, искали, о кого бы почесать кулаки. Задираться с калекой – совсем себя не блюсти. Таких конченых людей было на свете всё же немного, и добрые Боги до сих пор Коренгу мимо них проводили…

Морской берег отличался от озёрного ещё и тем, что, несмотря на пресность воды, по её краю совсем не водились кусты. Даже сизая жилистая трава росла в отдалении. Коренга решил про себя, что это из-за суровых бурь, беспощадно хлеставших волнами. Достигнув края воды, он присмотрел было местечко за валуном, чтобы укрыться, как привык укрываться за лесной зеленью. Однако вовремя сообразил, что на пустынном берегу к нему вряд ли кто подойдёт незаметно, и прятаться раздумал.

Пёс, отпущенный с поводка, для начала сунулся мордой ему в руки, потом повернулся и, косясь на хозяина, прихватил зубами угол кожаной попонки. «Надоела, сил нет! – внятно говорил его взгляд. – Может, снимешь уже наконец? Размяться охота…»

Коренга потянулся было к завязкам, но сразу одумался и опустил руки. Если кто всё же подсмотрит за ним самим, это ущемит лишь его стыдливость, беспомощную стыдливость заскорбыша[5]. И не более. А вот короткое послабление любимцу могло обернуться погибелью всего путешествия. Путешествия, в которое Коренгу с надеждой снаряжали не только мать с отцом – целый род. Все дети Кокорины.

И он со вздохом взъерошил косматую лобастую голову:

– Прости, Торун[6]. Рано ещё. Уж ты, малыш, потерпи…

Понятливый пёс тоже вздохнул – что ж, дескать, хоть и тошно, а потерплю, коли велишь! – и, оскальзываясь когтями, полез через торос вынюхивать нечто интересное на той стороне. Коренга знал, что кобель обязательно предупредит его о чужом человеке, и не стал больше оглядываться. Повозившись в тележке, он что-то сдвинул под собой, отщёлкнул, открепил… И осторожно выволок довольно объёмистый черпачок, особым образом устроенный и снабжённый непроливаемой крышкой.

Это было ухищрение против ещё одного скаредного[7] свойства его никчёмного тела. Плотские отходы не желали удерживаться внутри, смирно дожидаясь посещения нужника или иного укромного места. Всё так и шло своим чередом, большей частью, конечно, очень некстати. Спасибо отцу, которого несчастье первенца превратило в великого изобретчика! Придуманный батюшкой черпачок избавил Коренгу от ежечасных и притом постыдных мучений. Пустяк вроде бы. Даже смешной. Особенно в глазах здорового человека, чьи черева радостно принимают пищу и после спокойно, с достоинством опорожняются. А вот Коренга без этого пустяка даже за околицу своей деревни вряд ли выбрался бы. Не говоря уже ни о каком Галираде, подавно о Фойреге за морем!

И получалось, что от не стоящего упоминания пустяка зависела судьба целого рода, называвшего себя Кокориными детьми. Кому смех – а оно вон как в жизни бывает.

Коренга разрыл гальку руками и складной лопаткой, сохранявшейся в его доброй тележке. Опорожнил черпачок, сполоснул в луже, устроил на прежнее место и заровнял ямку. Голоногий купец, хозяин «Чагравы», в очередной раз подтвердил славу своего племени, гласившую, что арранта никто не превзойдёт в умении болтать языком. Он не только всех зевак, но даже самого обворованного заставил смеяться над происшедшим. Коренгу сразу забыли винить в том, что он не спустил пса догонять скрывшегося татя. По зрелом размышлении, впрочем, молодой венн умерил свою признательность купцу. Он понимал: аррант взял его сторону не оттого, что уверился в праведности его поступка, а скорее из нежелания лишаться гостя на своём корабле… и с ним платы, которую тот мог принести.

вернуться

5

Заскорбыш – заморыш, изнурённый болезнями человек или животное.

вернуться

6

Торун – внезапный порыв ветра, шквал, а также удар «тычком».

вернуться

7

Скаредное – мерзкое, дрянное.