Самоцветные горы - Семенова Мария Васильевна - Страница 70

Эврих намеренно переврал название, но Тарким его не поправил.

– Э!.. – отмахнулся он чашкой с вином-“курё-хой”, дешёвым и крепким, взятым в путь для надсмотрщиков и для себя. – Каждый в юности думает, что станет если не первым советником шада, то хотя бы вейгилом... Но меня воистину изумляет твоя осведомлённость, достопочтенный Лечитель! Откуда бы?

Между ними на блюде горкой лежали лепёшки и большая лопасть копчёного мяса, от которой каждый отрезал себе сам. Эврих не был удручён излишней брезгливостью, но, по его мнению, блюдо не помешало бы как следует вымыть. А мясо – крепче коптить или лучше прятать от мух.

– Как говорят у нас дома, рано или поздно ты обнаруживаешь, что мир тесен, – пожал он плечами. – Однажды мне выпало беседовать с человеком, которому случилось встречаться с тобой... Я запамятовал его имя, но, если бы даже и вспомнил, оно вряд ли бы что-то сказало тебе, поскольку ваша встреча была недолгой, а лет с тех пор минуло уже с избытком. Скажи лучше, добродетельный сын Ксоо, не случится ли мне послушать твою чудесную каррикану? Тот человек утверждал, будто ты всюду возишь её с собой, дабы наслаждаться музыкой на досуге. Я не поверил ему...

– И правильно сделал, – засмеялся Ксоо Тар-ким. – Похоже, тот, с кем ты говорил, в самом деле знал меня много лет назад!.. – Отхлебнул из чашки и вздохнул: – Я уже и забыл, как её, мою красавицу, в руках-то держать... Доброе дело – музыка на досуге, но где его взять, досуг? Вот отойду однажды от дел... Тогда, может быть...

Чтобы добраться в Самоцветные горы, Волкодаву не нужен был караван. Он и так слишком хорошо помнил дорогу. Чтобы попасть внутрь, ему не потребовалась серьга-“ходачиха”, вдетая в ухо. Стража при воротах стерегла входы-выходы от беглецов, а не от тех, кто пожелал бы проникнуть извне. Чтобы пройти вглубь, Волкодаву не было нужды ни в налобном светильничке, ни тем более в провожатых... Он не был здесь одиннадцать лет, но рудник с тех пор мало переменился. Разве что длиннее стали забои, да штреки сделались разветвлённей... Он без большого труда разобрался в их хитросплетениях. И, удержавшись от искушений, миновал подземными переходами множество мест, куда звала его память. Он шёл вниз и не задерживался по пути. Вниз, туда, где за бронзовыми воротами ждал Меч. Меч, способный разрубить самые корни Самоцветных гор и отправить их в небытие. Меч плоть от плоти Тёмной Звезды... Нет, не так. Звёздный Меч.

– Ты что делаешь, сын шлюхи!..

Окрик старшего назирателя застал Гвалиора на двадцать шестом уровне, когда он расстёгивал ошейник, может, двухсотого, а может, двести первого раба: работа у него спорилась. Расковывать оказалось гораздо веселей, чем приковывать, Гвалиор даже удивлялся про себя, отчего такая замечательная мысль не пришла ему раньше.

Каждому из освобождённых было шёпотом, на ухо, велено пробираться наверх, по пути с помощью инструментов выпуская всех, кого удастся. Иные, утратившие способность соображать или слишком потрясённые случившимся, вообще не двинулись с места, но другие сразу поняли, что к чему, и кинулись к лестницам. Должно быть, шум всё-таки начался, да и как ему не начаться, когда приходит в движение тысячное скопище одичавших людей?.. Где-нибудь поймали ненавистного надсмотрщика да скинули в отвесную дудку. Или воткнули вниз головой в бадью для подъёма руды...

И, конечно, переполох никак не мог миновать Церагата. Зря ли говорили на прииске, будто никто и никогда не видал его спящим?

И Гвалиор отозвался раздражённо:

– А то сам не видишь. Людей выпускаю! Старший назиратель, естественно, был не один, а с десятком подручных. Он указал им на Гвалиора, как указывают врага отвыкшим думать собакам:

– Взять!

Прежние собутыльники, каждого из которых Гвалиор знал в лицо и по имени, шагнули к нему... Первого свалил верзила-опасный, ещё остававшийся прикованным. Могучий парень, не успевший отупеть и превратиться в ходячую тень, подхватил увесистый обломок породы – и без лишних слов вогнал надсмотрщику голову в плечи. Как ни странно, этого хватило. Церагат заорал на остальных, и они побежали.

Но побежали не вверх, что вроде бы подсказывал простой здравый смысл. Они опрометью кинулись куда-то ещё ниже... Уж не на двадцать девятый ли уровень, который старший назиратель и без того каждый день посещал?..

– Без меня иди, Церагат!.. А с меня хватит!.. – крикнул вслед Гвалиор.

Всё это казалось ему невероятно смешным. Он хохотал так, что не сразу попал ключом в скважину очередного замочка.

Вот так просто?.. Да, вот так просто. Если ЗНАТЬ...

Волкодав стоял перед воротами, – или Вратами, лучше сказать? – чей замок захлопнулся полтора десятка лет назад, однажды и навсегда. Тяжеленная рама была не прямоугольной, как у обычных ворот. Бронзовые створки сходились не в плоскости, а под углом, обращённым туда, внутрь... за пределы этого мира. Так, чтобы лучше сдерживать прущую оттуда непредставимую силу. И до сих пор Вратам неплохо удавалось ей противостоять. В ровном, ничем не тревожимом воздухе бывшего забоя золотистый металл даже не особенно потускнел. Лишь по внешнему краю створок и возле петель появилась первая зелень. Да и у неё вид был такой, как будто она не разъесть пыталась Врата, а, наоборот, собою законопатить в них самомалейшую щель...

Механизм же замка был залит свинцом сквозь отверстие, предназначенное для ключа. Это отверстие не было сквозным. Но всё равно его для верности ещё и забили тяжёлой бронзовой пробкой.

И вся громада была надёжнейшим образом вмурована, вмазана в стены. Да не в лёгкую пористую породу, служившую ложем опалам – Пламени Недр, как их здесь называли. Врата поставили там, где непрочная каменная пена смыкалась с несокрушимым гранитом. Волкодав помнил разговоры каменотёсов, готовивших для них место. Бронзовые части отливали каждую по отдельности, спускали сюда и уже здесь пристраивали одну к другой так, чтобы всё сооружение покоилось лицевой частью на обтёсанном граните, прилегая к ней с той стороны...

Гранит же был такой, что даже лучшие зубила долго не выдерживали, тупились.

Волкодав невольно взвесил на руке небольшой, но очень тяжёлый мешок, с которым пришёл. Догадка о сущности Самоцветных гор посетила его воистину поздновато... Угодив затем в Саккарем, он решил, что ему повезло и здесь он найдёт отменную сталь: в конце концов, эту страну населяли потомки людей, некогда обработавших камни крепости на Чёрных холмах. Да и оружие делали – заглядишься... Но Чираха подтвердила своё звание клопиной дыры. Хорошего инструмента там ковать попросту не умели. А потом всё покатилось кувырком, и он понял, что снасть для открывания Врат ему придётся добывать прямо на руднике. Это его не обеспокоило. Уж он-то знал: лучшего “сручья” для работы по металлу и камню, чем могли предоставить Самоцветные горы, не раздобудешь нигде Так и произошло. В его мешке позвякивало несколько отменных зубил, способных вгрызаться и разбивать любую скалу. Ворота, которым пришлось перекрывать полноразмерный забои, были выше человеческого роста и в добрую сажень шириной. Обколоть их и выворотить из гранита явилось бы чудовищной работой даже для немалой артели, но Волкодав и в мыслях на подобное не замахивался. Ему будет более чем достаточно прорубить малую щёлку. Причём не обязательно пробиваться навылет. Просто ослабить породу, пустить по ней трещины... а остальное доделает неистовый напор изнутри. Подземный Меч в тысячи раз сильней тех, что рванулись из-за опаловой глыбы потревоженной несчастными проходчиками... Волкодав опустился на колени и стал бережно, вершок за вершком, ощупывать и ослушивать камень примыкавший к бронзовой раме. Он не умел посылать рудным жилам мысленный зов и улавливать отклик, как делают лозоходцы. Но способность воспринимать голоса недр, указующие на изъян в крепкой породе или предупреждающие о скором обвале, – есть свойство, без которого в Самоцветных горах не выжить исподничему. Это свойство Волкодав и раньше в полной мере знал за собой. И за минувшие годы оно не оставило его, разве что обострилось. Умеющему видеть человеческие намерения камень был тем более готов многое рассказать...