Самоцветные горы - Семенова Мария Васильевна - Страница 28

Которую, скучая в ловушке, он всегда успевает сожрать...

Вероятно, это было началом осторожных расспросов, ведь по тому, как ответит гость на подобную шутку, тоже можно судить кое о чём.

Винитар опустил меч и усмехнулся. Он сказал:

– И правильно делает. Когда же и попировать, как не перед смертью!

Волкодав тоже усмехнулся – и промолчал. В своё время он целых семь лет провёл в таком месте, где крыса, убитая камнем, почиталась за великое лакомство.

– Мой сын, – продолжал Атавид, – отправился ловить тармаев в своё излюбленное место, Tap-май водятся не только там, но выловленные в заливе Кривое Колено, по общему мнению, наиболее жирны...

– Наверное, – с самым серьёзным видом кивнул Винитар, – там водятся необычайно упитанные мыши...

Хозяин дома засмеялся.

– Именно, – сказал он. – Мой сын должен скоро вернуться: посмотрим, какова будет нынче его удача. Нас, может быть, скоро посетит кунс, и Атарох не намерен перед ним осрамиться!

Винитар снова взялся за рукоять и поднял меч перед собой, начиная новое упражнение.

– Кунс? – спросил он как бы даже с ленцой. – Прости наше невежество, почтенный, но мы ничего не знаем про вашего кунса.

– Наш кунс, – с охотой стал рассказывать Последний, – правит не только нами, своими кровными соплеменниками, но и иными, кто пожелал встать под его руку, а таких очень немало, ибо хотя он гневлив и в гневе грозен, но всегда справедлив, как и следует благородному кунсу. Он уже видел свою пятидесятую зиму, у него есть достойные сыновья и не менее достойные дочери, которых он признал и должным образом ввёл в право наследования, но только теперь длиннобородый Храмн вложил ему в сердце мысль о женитьбе. Люди говорят, он посватался к равной по знатности и богатству и теперь показывает невесте свои озёра и острова. Третьего дня охотники видели его корабль: должно быть, через ночь-другую он и к нам завернёт. Мы ему как-никак не чужие.

Воинское правило следует совершать в молчании, чтобы ничто не нарушало сосредоточения духа. Тем не менее Винитар снова подал голос:

– Этот ваш кунс... Он родился уже здесь или пришёл из Понора, чтобы стать вашим вождём? Меч в его руках свистел и плясал, рубашка на груди и спине лоснилась от пота, лицо же оставалось бесстрастно, как будто он единственно из вежливости поддерживал разговор, и лишь второе зрение, то самое, которым Волкодав привык наблюдать всполохи и потоки внутренней силы, позволяло венну судить об истинном состоянии Винитара. Его кровного врага снедало жгучее любопытство. И... робость.

– Нашего кунса, – с законной гордостью объяснил Атавид, – подобрали в озере в тот же год, что и меня, и сделали это жители нашей деревни. Поэтому мы и считаем его себе не чужим. До вас кунс был единственным, кто не оказался ни младенцем, ни стариком, ни калекой. Но, в отличие от вас, он был связан по рукам и ногам. И оглушён. Ему было тогда столько зим, сколько сейчас моему Атароху... Вот тут Волкодав заметил, что Последний приглядывался к Винитару прямо-таки с необыкновенным вниманием. Собственно, чего и следовало ожидать, ведь семейного сходства не утаишь. Наверняка проницательный Атавид давно уже понял, что кое-кто из присутствующих во дворе в самом деле окажется здешнему кунсу отнюдь не чужим.

– Мальчишка происходил из рода вождей, – продолжал Атавид. – Люди поняли это по знакам на его одежде, а более по тому, как он храбро держался в воде, даже связанный и к тому же раненный ударом по голове. А потом нашлись старики, которые просто узнали его. Они подтвердили нам, что это вправду Вингоррих, сын кунса Вингохара, умершего тремя зимами ранее. Вот так у нас появился настоящий правитель. Теперь у нас истинный Старший Род, ничем не хуже других!

– Понятно, – кивнул Винитар. И ничего не добавил.

Атавид же задумчиво произнёс:

– Я иногда думаю: тот, кто теперь ведёт народ Закатных Вершин, какой он? Такой ли, как наш Вингоррих?

Сказано это было со смыслом, но Винитар промолчал. Волкодав решил его выручить.

– Скажи, почтенный... – обратился он к Атавиду. – В Потаённую Страну ведёт не только Понор, есть и иные Врата. Люди ездят туда и обратно, не встречая препятствий... Если бы кто-то из вас, живущих здесь, вознамерился побывать на родине предков или, по крайней мере, что-нибудь разузнать, это не оказалось бы недостижимо!

Ещё не договорив, он понял по усмешке калеки, что, не желая того, коснулся давней, но отнюдь не изжитой обиды.

– Удобных Врат у нас здесь поблизости нет, – ответил велиморский сегван. – Пускаться в опасное путешествие и тратить несколько лет жизни ради вестей с родины, которая нас выкинула, как мусор!.. – Атавид шевельнул изуродованной рукой. – Нет уж! Если живущему в доме однажды взбредёт на ум проверить, не выбросил ли он случаем что-нибудь ценное, пусть сам наклонится и посмотрит!

– Ты очень разумно беседуешь, Атавид, – сказал Винитар. – Я встречал подобных тебе. Это люди, чьё тело претерпело ущерб словно бы в отплату за избыток ума. Мало чести кунсу, который избавляется от способных дать мудрый совет, а потом ведёт своё племя туда, где ждёт дурная судьба.

Имел ли он в виду своего отца, прозванного Людоедом, и его поход в веннские земли?.. А ведь знай люди Островов, подумалось вдруг Волкодаву, что Понор – вовсе не поганая дыра на тот свет, а путь в славные и изобильные земли, если бы кто-то всё же вернулся и рассказал, не пришлось бы им таскать корабли по льду на катках, переселяясь на Берег, и терпеть смертные муки, замерзая под пятой ледяных великанов. И кто первым отправился бы. обживать новые земли, если не племя Закатных Вершин?.. И всё было бы по-другому, и не угас бы в лесах над Светынью маленький веннский род – Серые Псы...

А может, кто-то и возвращался, и пытался рассказывать, да люди не верили?..

У всякого хозяина душа горит скорее послушать рассказ о чудесных приключениях гостя. И уж в особенности если дом стоит в глухом углу вроде Другого Берега, а гость появился такой, что от его рассказа невольно ждут многого. Но если видит хозяин, – пришлый человек почему-либо не готов начинать откровенную повесть, – настаивать грех. Лучше подождать, пока незнакомец осмотрится в доме и разговорится сам. А не разговорится – что ж, его право так и уйти, не открыв имени-прозвища и ничего о себе не поведав. Даже Богам случалось неузнанными скитаться среди людей, испытывая гостеприимство Своих земных чад. И все помнили, что бывало с теми, кто, движимый подозрительностью или неумеренным любопытством, силой пытался вытянуть у чудесных гостей, кто таковы.

Оттого Атавид, поняв, что светловолосый воитель с лицом близкого родича кунса никак не желает отзываться даже на явственные намёки, отступился без обиды и раздражения и стал просто смотреть, как тот плясал и кружился, вновь и вновь занося тяжёлый деревянный меч... и, между прочим, тем самым о себе немало рассказывая. Сам Атавид никакого оружия, кроме рыболовной остроги, отродясь в руках не держал. И даже не потому, что увечье мешало. Просто не было необходимости. По озёрам и островам кругом деревни никогда не шалили разбойники, торговые пути, видевшие богатых купцов, пролегали весьма далеко, красть у здешних жителей было особенно нечего, а если кто и удумал бы злое, тот вряд ли легко миновал бы кунса Вингорриха и его молодцов в лёгких, быстрых лодьях. Однако глаза Атавиду даны были не зря, он кое в чём разбирался и, узрев мастерство, способен был его распознать. И он безошибочно видел, что к нему припожаловал из Понора не просто воин, привычный сражаться. Это был вождь. И потомок вождей. Что будет, когда он встретится со своим... дядей по отцу, надобно полагать? И чем эта встреча родни отольётся его, Атавида, деревне?..

Старейшина смотрел на упражнявшегося Винитара, подперев здоровой рукой подбородок. Во всяком случае, он ни в чем не мог упрекнуть ни себя, ни своего сына. Особенно – сына. А это было самое главное.