Право на поединок - Семенова Мария Васильевна - Страница 18

И тут Эврих вспомнил. Вспомнил, что рассказывал ему Тилорн. Про эту самую третью ночь. Третью, если считать от пожара Людоедова замка. Когда все они чуть не погибли, настигнутые мстительными душами убитых оружием венна и сгоревших в огне, разведенном его рукой...

– Волкодав!.. – севшим голосом выговорил ученый аррант. Тот молча поднял голову и вопросительно посмотрел на него. Эврих сглотнул и начал сбивчиво говорить: – Ты... те шестеро... они что, сегодня должны..?

Венн передернул плечами:

– Может, и не должны. – Эврих продолжал смотреть на него, и он, криво усмехнувшись, кивнул ему на остывающий котелок, который аррант заботливо обнимал, держа на коленях: – Ты ешь... пока льдом не покрылось...

Эврих вздрогнул и сунул в рот ложку. Казалось бы, уж какая тут пища, когда пошли разговоры о мертвецах, но ничего подобного. Голодный желудок требовал насыщения.

– Так ты, значит... потому так и спешил?.. – спросил он, поочередно откусывая от хлеба и ободранной луковицы. Волкодав снова кивнул.

– Если я правильно понял, – сказал он арранту, – где-то здесь есть тропка, по которой к реке ходят из деревни. Завтра к полудню...

Он не договорил. Договаривать не хотелось. Как бы парень не натворил глупостей, если прямо сказать ему, что, вполне возможно, разыскивать нарлакскую деревню придется уже в одиночку.

Он крепко верил в могущество тройного круга, очерченного именем Солнца, Молнии и Огня. Топор был для веннов священным оружием Бога Грозы. Про горящую ветку и вовсе не стоило ничего объяснять. А меч Волкодава звался Солнечный Пламень. Неужели не оборонят?.. А вот и не оборонят. Злодея, сотворившего грех. Вольный или невольный...

– Ты себя на всякий случай отдельно еще огради, – сказал он Эвриху. – Мало ли...

– Не буду!.. – окрысился аррант. – Я с тобой!..

– Ну и зря, – спокойно сказал Волкодав. – Глупо.

Эврих подумал, и ему стало стыдно. Теперь он наконец-то понимал все до конца. Вот, значит, зачем венн так гнал его и себя. Он, Эврих, если вдруг что, должен был оказаться уже в Нарлаке. Поближе к людям. К городу Кондару, откуда через море отправляются корабли...

Ломая себя, он вытащил из костра головню и вычертил круг. Раскаленные угли, покрывавшие жаркий конец головни, недовольно шипели, соприкасаясь с мокрой травой. Эврих замкнул круг и только потом сообразил, что отгородил себя от разостланной постели и вдобавок едва ли теперь сумеет как следует вытянуть ноги. Не сможет даже поправить костер, подкинуть в него хвороста... Он усмехнулся и бросил головню обратно в огонь. Тилорн, покалеченный и незрячий, и тот схватился тогда за ореховое копьецо. С чего это венн решил, будто он, Эврих, останется спокойно сидеть в своем кругу, если... Ой, да не храбрился бы ты, прозвучал глубоко в сознании словно бы чужой, насмешливый голос. Еще не всеми страхами пуганный. Не хвались наперед...

Эврих заставил себя досуха выскрести котелок и поставил его наземь.

– Ну и что теперь?.. – спросил он, изо всех сил стараясь, чтобы голос не выдал волнения.

– Ничего, – сказал Волкодав. Эврих сжал кулаки:

– Во имя репьев, прицепившихся к подолу Прекраснейшей!.. Если доживем до утра, венн, я сам тебе голову оторву!..

Волкодав сидел лицом к реке, полагая, что души сраженных насильников явятся со стороны Засечного кряжа. Там он оставил валяться их неприбранные тела; птицы и звери, должно быть, уже вволю потрудились над падалью. К тому же нечисть и зло, как известно, всего чаще приходят именно с севера...

Он подумал о том, что, может, в эту ночь произойдет то, что должно было произойти, и шесть возмущенных душ выдернут из тела его собственную, чтобы увлечь ее... куда?

Наемники принадлежали к разным народам. У каждого имелись свои Небеса и своя Преисподняя. Веннский Исподний Мир был негостеприимен. Злодеев ждала лютая тьма и такой же лютый мороз. Волкодав вздохнул и подумал о том, как, наверное, опечалятся Серые Псы, ждущие его на зеленых полянах Острова Жизни. То есть многие из них, должно быть, уже возвратились в этот мир, потому что он за них отомстил. Но мать и отец... почему-то ему упорно казалось: они оставались еще там, наблюдая деяния сына, и смотрели на него сквозь семь прозрачных небес, и чаяли встречи...

И в это время раздался голос, прозвучавший совсем не с той стороны, откуда он ждал:

– Я смотрю, ты уже и не рад мне, малыш? Волкодав мгновенно обернулся, но рука, непроизвольно дернувшаяся к мечу, остановилась на полпути. За чертой внешнего круга стояла невысокая седовласая женщина, облаченная в серые шерстяные шаровары и синюю стеганую безрукавку. Она стояла подбоченившись и с насмешливой укоризной посматривала на Волкодава, склонив голову к худенькому плечу.

Эврих, начавший понемногу клевать носом возле костра, испуганно вскинул голову: его спутник вскочил и стремительно шагнул прочь, туда, где на границе света и тьмы колебались и плавали плотные клочья тумана.

– Государыня!.. – хрипло проговорил Волкодав. – Мать Кендарат!..

Судя по всему, он собирался по собственной воле миновать все три круга и беззащитным выйти наружу, где... где его... Голоса Волкодавовой собеседницы Эврих не слышал, только заметил, что один из обрывков тумана оставался на месте и вроде бы приобретал некое сходство с человеческой фигурой. У молодого арранта зашевелились волосы. Он понял: кто-то заманивает венна в ловушку.

– Стой!.. – завопил он, вскакивая на ноги и без размышлений вылетая за ограждающую черту, которой сам только что себя окружил. – Стой, варвар!..

Он догнал Волкодава и схватил его за руку, отлично понимая, что удержать не сумеет. Он успел даже подумать, а что будет с ним самим, когда его спутник перешагнет все три черты и хрупкая граница окажется нарушена... Он, Эврих, убитых Волкодавом насильников даже и пальцем не трогал... Так неужели его... его тоже...

Как бы то ни было, бросать венна одного он не собирался.

– Не выходи из круга, малыш, – сказала Кан-Кендарат. – Незачем!

И она подняла руку, обращая к нему развернутую ладонь. Удивительной силы было исполнено это движение. Эврих по-прежнему не слышал голоса и толком не понимал, с кем разговаривал Волкодав. Он осязал только присутствие. Сперва оно ошеломило и испугало его своей мощью. Потом он понял, что присутствие было благим. Но все равно пугающим...

Волкодав остановился. Выдернул у Эвриха руку. И опустился перед женщиной на колени.

– Я не от тебя загораживался, Мать Кендарат, – проговорил он глухо. – Я только... не думал, что ты... уже завершила свой земной путь...

Он успел понять: его седовласая наставница была здесь не во плоти.

– А я и не завершила, – усмехнулась она. – Но если все мои ученики начнут поступать, как ты, я вправду стану молиться об окончании странствий!

Волкодав промолчал.

– Ты опять ждешь, чтобы за тобой пришли души тех, кого ты убил, – продолжала жрица Богини Кан. – Видишь, ты даже меня принял за мстительный дух! Не бойся, они не придут... – Волкодав поднял голову, и она пояснила: – Им было позволено обрести то посмертие, которого они заслужили. А ты...

– Они совершили зло, – сказал Волкодав.

– Верно, – ответила Мать Кендарат. – Совершили. А ты, значит, полагаешь, будто сделал добро? Ты убил их. Ты прекратил шесть жизней. Зачем?

Волкодав упрямо повторил:

– Они совершили зло.

– И ты, – кивнула жрица, – поступил с ними так, как тебе было проще всего. Ты не стал возиться. Ты их просто убил.

– Я сожалею об одном, – сказал Волкодав. – Я не расспросил четвертого по счету, где он насмотрелся канкиро. И какой такой наставник воинов объявился за морем, в Тин-Вилене...

Эвриху показалось, будто прядь тумана, чем-то напоминавшая человеческую фигуру, еле заметно вздрогнула.

Волкодав увидел, как тень пробежала по лицу Матери Кендарат. Наверное, она уже прослышала о несчастье и знает, что божественное Искусство попало в скверные руки. Но жрица сказала совсем другое:

– Ты жалеешь не о том, что убил, а о том, что не заставил несчастного юношу говорить? Ты в самом деле мог бы истязать человека?..