Лебединая дорога - Семенова Мария Васильевна - Страница 95

— Звать меня Азамат, сын Шаева, и я брат старейшины Барсучьего Леса. А ты, как я слышал, кугыжа словен, но я тебя не боюсь.

Чурила проговорил не спеша:

— Твоего брата не знаю, но сдается мне, будь ты старшим, не много бы дани булгары с вас насобирали. Как ныне берут?

Азамат пожал плечами:

— Обыкновенно… по собольей шкурке да по серебряной монете от дыма, да когда еще со свадьбы или добычи воинской… Торг у нас, купцы заходят.

Отчуждение понемногу уходило с его румяного, чуть скуластого лица.

Шрамолицый князь беседовал с ним как с равным — чего еще? Чурила вытер нож о кусок хлеба.

Спросить бы нынче же этого Азамата Шаевича — а что, не пойдет ли ко мне брат твой кугыжа? И брать бы стали поменьше, и живем ведь ближе хана булгарского, тронет кто — прибежим… Нет, не время.

— Дед Патраш, где ты там! — позвал он старейшину. — Расскажи-ка, какого красного зверя для нас приглядел! Поедешь ли охотиться с нами, Азамат?

Дремавший рогач приподнял голову, и мохнатые уши описали два медленных полукруга, вбирая в себя шорохи и голоса. Он сам не знал, что его разбудило. То ли принесенный ветром подозрительный шум, то ли просто нюх на опасность, который бодрствовал в нем даже во время сна…

Но наяву лес не рассказал ему ни о чем тревожном. Старый тур по привычке лизнул голое пятно на плече, еще не успевшее зарасти черной шерстью, — след ожога, которым отметил его недавно отбушевавший пожар. И вновь опустил голову, продолжая прерванный отдых.

Липы покачивались над лежавшим быком, тихо беседуя о последнем дожде и о том, как сладка была в этом году питавшая их земля… Где-то неподалеку жило своей жизнью пчелиное дупло. Из-под деревьев наплывал запах меда, сновали крылатые живые комочки. Мирно пахло коровами, пасшимися на поляне.

Бык дремотно повел на них глазом, моргнул длинными ресницами и шумно вздохнул. Гнедые красавицы бродили по самой границе его зрения, но он знал любую так хорошо, что ему казалось, будто они стояли перед ним, своим повелителем, в нескольких шагах. Особенно та, что была светлее шерстью, стройнее и легче на ногу, чем все остальные… Бык снова вздохнул. Близилась осень, кровь бежала по жилам быстрее ото дня ко дню.

Солнце стекало по широким листьям лип, бросая трепещущие блики на его матово-черное сильное тело, прочерченное вдоль спины узким белым ремнем…

Но вдруг он вскочил на ноги так стремительно, как будто из-под деревьев снова дохнуло смертоносным жаром огня. Упругий хвост схлестнул бедра. Так вот что помешало ему спать… Переменчивый ветер снова дунул с той же стороны, что и тогда. И теперь он уже явственно донес до слуха голоса перекликавшихся собак.

Жадно раздувшиеся ноздри быка втянули воздух, и глубоко в груди родился угрожающий рокот. Глаза тура начали наливаться кровью. Рядами с запахами лошадей и собак витал ненавистный человеческий дух.

Он свирепо фыркнул и шагнул вперед, пугая надвигавшуюся опасность, — так, как по осени пугал равных себе. Но угроза не помогла. Запах продолжал упрямо расти, и тогда он повел коров прочь. В темную чащу, не раз и не два укрывавшую его семью от врага.

Он уходил не торопясь и с достоинством, как подобало лесному князю, чьих страшных рогов боялись и волк, и медведь.

Лошади, собаки и люди добрались до места его недавней стоянки и по горячему следу свернули в ту же сторону, что и туры. Недаром, знать, смутное присутствие человека, пусть не смевшего подходить близко, тревожило быка уже несколько дней… Еще раз поймав этот запах, рогач яростно хрюкнул.

И побежал…

Человек был слаб, но, как почти все слабые, — хитер. Ему не требовалось подходить близко, чтобы вонзить блестящее жало в шею или загривок. Люди не имели рогов. Они носили их в руках и трусливо метали издалека. Люди плохо бегали, но зато ездили на лошадях, служивших их воле. Они почти ничего не слышали и не ведали запахов, так ярко окрашивавших мир. Но они приводили с собой собак… Двуногие создания были ничтожны — тур растоптал бы такого легко, встретив один на один. Но их было много. Как волков, что загоняют добычу по весеннему насту, ранящему ноги бегущих.

Из пасти быка свесился дымящийся красный язык. Он легко перелетал поваленные стволы, с треском крушил грудью подлесок. Ярость и унижение толчками бились в его сердце…

Псы заливались теперь прямо за спиной, и для того, чтобы хорошо слышать их, больше не нужен ветер. Иные начали даже обходить его стадо, подбираясь с боков.

Разогнавшись в беге, тур зацепил плечом одинокую березу, выросшую на поляне, и хрустнуло, мотнув белым стволом, стройное дерево… острая щепка провела на боку зверя кровавую черту.

Первая боль холодом окатила быка. Он остановился на всем скаку, так, как умел это только он. Успел увидеть пропадавший в кустах силуэт светлошерстной… и, круто развернувшись, с ревом взметнул на рога отчаянно завизжавшего пса.

Свора окружила его, оставив туриц убегать. Бык завертелся на поляне, увеча собак, хватавших его за бока и за задние ноги. Его грозный боевой клич перекрывал и визг раненых, и остервенелый лай нападавших. Ярость боя овладевала им безраздельно. Почти такая же, как та, что осенью, в пору желтых листьев, отрывала его от лакомых желудей и несла куда-то по затянутому паутинками лесу, заставляя пугать робких коров и, трубя, вызывать на бой каждого встречного…

Светлые рога тура заливал теперь тяжкий багрянец. Собаки порастратили свой пыл и больше не смели бросаться на него, ограничиваясь лаем. Победный рев быка потряс притихшую чащу. Он был готов сам пуститься навстречу погоне. И в открытой схватке узнать, кто же сильней!

Долго ждать не пришлось. Мягкая лесная земля донесла близкий топот. И два светлых пятна одновременно выскочили из-за деревьев и понеслись к месту боя, делаясь .все четче и четче и превращаясь в двоих всадников — один на соловом, другой на сером в яблоках коне. Один — с копьем в руках, другой — с тугим охотничьим луком…

Тур коротко проревел и двинулся навстречу. Бесстрашный живой таран, оснащенный двумя бьющими без промаха мечами. Лук и копье могли оборвать его жизнь — но не его бег. Стрела барсучанина Азамата впилась в основание шеи,наконечник копья оцарапал плечо… А в следующий миг боярин Вышата Добрынич полетел куда-то в сторону, взметенный на рога вместе с дико закричавшим конем.