Рунная птица Джейр (СИ) - Астахов Андрей Львович - Страница 71

- Это очень опасно, - в который раз сказал инквизитор.

- Я знаю. Мы идем?

- Да поможет нам Бог, - отец Питри принял у одного из крестьян факел, Ярре взял другой, и они вчетвером вошли в открытые двери, в темноту, пахнущую землей и тлением.

Каменная лестница из четырнадцати ступеней привела их в Зал предков – первое помещение склепа. Испокон веков все фамильные склепы в Кревелоге состояли из двух залов – поминального, посвященного предкам, и собственно усыпальницы, где покоились останки успоших. В Зале предков находился алтарь для поминальных служб, и стояли статуи похороненных в склепе людей, вырезанные из дерева или мягкого камня. В склепе Веленичей статуй было четырнадцать. Мужчины, женщины и две детские. Ярре показалось, что слепые глаза скульптур с неодобрением смотрят на незваных гостей, нарушивших их покой. И еще был пьедестал для пятнадцатой статуи, которую еще не успели установить. Табличка на пьедестале извещала, что тут должна стоять статуя любимой дочери барона Тибора Веленича Розы-Вероники, умершей на шестнадцатом году жизни в третий весенний месяц года 987-ого от тяжкой болезни и унесшей в могилу свою девственность. На пьедестале лежало несколько засохших и почерневших роз.

Янка остановилась у пъедестала и коснулась холодного камня пальцами. Ей стало тоскливо и тяжело на душе. Она вспомнила, как Роза с отцом приезжали в Лесную Усадьбу. Вспомнила ее искрящиеся зеленые глаза, смех, как они играли в кукол на скамейке в парке…

- Ненавижу тебя, смерть! – прошептала девочка, гладя пальцами камень пъедестала.

- Нам надо идти, - мягко сказал отец Питри, коснувшись плеча Янки.

Инквизитор и Ярре зажгли в зале несколько светильников, в которых еще не высохло масло. Теперь можно было хорошо разглядеть двустворчатую широкую дверь, окованную медью. На медных пластинах была искусная чеканка, изображающая сцены Дня Воссоединения – великого воскресения мертвых в конце времен, когда те, кто любил друг друга при жизни, встретятся в царстве Божьем, чтобы не разлучаться никогда. Отец Питри толкнул двери, и створки со скрипом разошлись, открывая вход в усыпальницу. Резко запахло тлением и сыростью. Вельфгрид встал на пороге, настороженно зарычал. Ярре передал факел Янке и взялся за лук.

- Не стоит, - сказала княжна. – Нам никого не придется убивать.

Отец Питри вопросительно посмотрел на девочку. Но Янка уже шла мимо старых каменных саркофагов к красивому, отделанному резьбой и позолотой деревянному гробу в правом дальнем углу склепа. Подошла ближе и опустилась у гроба на колени.

- Это здесь, - вздохнула она.

Отец Питри кивнул и обнажил освященный кинжал, однако Янка велела ему убрать оружие.

- Разве мы не пришли, чтобы покончить с этим, ваше высочество? – спросил инквизитор.

- Я же сказала, отец Питри – мы не станем убивать ее. Отойдите, прошу вас, - тут Янка как-то странно посмотрела на мужчин. – Вы пугаете ее.

Ярре почувствовал, как по спине пробежал холод. Янка положила ладони на крышку нарядного гроба и начала ее гладить. Несколько мгновений было так тихо, что было слышно, как падают с горящих факелов капли смолы. А потом все услышали молодой женский голос, который шел будто из-под земли.

- Кто ты? – спросил голос. – Зачем ты здесь?

- Роза, это я, Янка Трогорская, - сказала княжна и улыбнулась. – Ты помнишь меня?

- Янка? Княжна Трогорская? – Послышался тяжелый вздох, от которого даже у отца Питри зашевелились остатки волос на голове. – Я.. я помню тебя.

- И я тебя помню, Роза.

- Маленькая Янка с двумя косичками и в платье из голубого зараскардского шелка, - сказал голос. – Это было давно. Я помню, что я сама тогда была очень молодой.

- Да, и мы так славно с тобой играли. Было здорово.

- Зачем ты пришла?

- Я хочу помочь тебе, Роза.

- Помочь? – Голос дрогнул. – Ты хочешь остаться со мной?

- Нет. Я пришла дать тебе покой.

- Он мне не нужен. Покой пугает меня. Он похож на сон без сновидений. Мне было очень холодно, а потом я услышала звук. Кто-то протрубил в рог, и я поняла, что пришло мое время вернуться к людям.

- Роза, ты причиняешь им боль.

- Я люблю их. Каждый раз, когда я вижу девушку, я хочу, чтобы она стала моей подругой. А когда вижу ребенка, мне хочется обнять его и поцеловать. Ведь у меня никогда не будет своих детей.

- Ты приносишь им смерть.

- Я приношу им мою любовь, - ответил голос. – Она бесконечна, как мир, в котором я живу. Я искренне, всем сердцем люблю их, хочу, чтобы они были рядом вечно. И тебя я тоже люблю, Янка. Ты ведь останешься со мной навсегда?

- Ты этого хочешь?

- Очень, - голос вновь дрогнул, и опять раздался вздох, заставивший всех живых в склепе испытать темный ужас. – Это одиночество невыносимо. Я боюсь его. Только с приходом ночи я могу спастись от него. Но теперь ты со мной, и мне совсем не страшно.

- Ты не можешь упокоиться?

- Я все время думаю о той, прошлой жизни. Она закончилась так быстро. И Бернард, мой Бернард – он ведь забыл меня, да?

- Он помнит тебя.

- Ты лжешь. Я знаю, что он забудет меня и женится на другой.

- Он не забудет. Он любит только тебя. Однажды вы встретитесь и вечно будете вместе, Роза.

- Я не верю тебе.

- Поверь, я знаю. Только надо набраться терпения и забыть о своем горе. Надо успокоиться.

По склепу пронесся тихий зловещий смех. Вельфгрид припал к полу и зарычал, отец Питри сделал охраняющий знак.

- Успокоиться? – спросил голос. – Ну, уж нет. Пришло мое время, маленькая девочка. Ты знаешь это не хуже меня. Там, за дверями меня ждет живая кровь, и она дает мне жизнь. Ты не заставишь меня вновь вернуться в эту мерзкую пустоту, от которой мое сердце холодеет и перестает биться.

- Это не жизнь, это иллюзия жизни, - твердо сказала Янка. – Ты ведь знаешь, что покой лучше. Тебя не будет сжигать этот страшный голод, ты забудешь про боль и страдания. Ты будешь наслаждаться тишиной и безмятежностью до того дня, когда не черный рог, а голос Божий призовет тебя, и ты пойдешь с Бернардом к алтарю. Ты ведь мечтаешь об этом, Роза?

- Кто со мной говорит? – прошипел голос. – Ты говоришь со мной голосом Янки Трогорской, но ты не она.

- Я говорю. И я говорю правду.

- Может быть… я…. Я хочу верить тебе, но я так боюсь мучений пустоты.

- Я могу спеть тебе песню, и ты успокоишься. Хочешь?

- Песню? Я очень давно не слышала песен. Спой, прошу.

Янка откинула волосы со лба, закрыла глаза, глубоко вздохнула и запела. Сначала тихо, едва слышно, а потом громче и громче. Голосок у нее был полудетский, красивый и очень печальный. Она пела старую песню, которую часто пели дворовые девушки Трогорских за рукоделием:

Ой, маменька, ты пожалей меня,

Ой, маменька, да не ругай меня,

За колечко мое заветное,

За колечко мое девичье.

Пошла нынче да по воду я,

В отраженье свое загляделася,

Загляделася, залюбовалася,

А тут шел бережком парень любый мой,

Подошел ко мне, да улыбнулся мне,

Признавался в любви мне до смертушки,

И колечко мое потеряла я.

Покатилось оно, в воду кануло,

Унесла его реченька быстрая.

Ой, маменька, ты пожалей меня,

Ой, маменька, да не ругай меня

За колечко мое заветное,

За колечко мое девичье.…

Вельфгрид поджал хвост и тихонько завыл на одной ноте. Ошеломленный Ярре увидел, что из гроба Розы Веленич начала сочиться кровь. Сначала выступила каплями на дереве, а потом стала собираться в струйки и стекать на пол, собираясь в лужицу у ног княжны. Будто вся кровь, высосанная вампиром из жертв, теперь изливалась из мертвого тела и впитывалась в землю. Отец Питри, подняв руки к своду склепа, читал молитвы, и было видно, что он потрясен до глубины души. Наконец, Янка закончила свою песню. Несколько мгновений она сидела, глядя невидящими глазами в пространство, потом вздохнула и, поднявшись с колен, отошла от гроба подруги.