Отчаяние - Семенов Юлиан Семенович - Страница 34

– Вы помните, Лаврентий Павлович, – тихо сказал Комуров. – Мы по вашему указанию готовили на него вхождение на звание Героя за срыв переговоров в Швейцарии между Даллесом и немцами...

– А почему вы, собственно, явились ко мне, а не пошли с этим вопросом к Абакумову? – Берия сыграл удивление. – Я сейчас позвоню к нему, проведите совещание, а потом, если решите посоветоваться, приезжайте втроем, зачем игнорировать наркома?

Деканозов, видимо, понял те мотивы, которые вынуждали Берия вести себя именно так.

– Поскольку Абакумов, – сказал он, – в ту пору, когда работал Штирлиц, занимался «СМЕРШем», мы не хотим ставить наркома в неловкое положение...

Комуров, однако, гнул свое:

– Виктор не ориентируется в этой ситуации, Лаврентий Павлович... А если поймет, то может повернуть дело не туда, куда следует.

Берия резко поднялся из-за стола:

– Ты свои интриги брось! Что это за батумские штучки?! Одно дело делаете!

Спрятав папки в сейф, вызвал Саркисова:

– Позвони на дачу, пусть накроют стол на троих, голова разваливается, хоть часок воздухом подышу, – и пошел к двери, бросив Деканозову и Комурову: – Едем, я вам там мозги прочищу, интриганы...

Только в машине, отделившись от шофера и охранника толстым стеклом, Берия сказал:

– Ну, выкладывайте...

– Инициатором ареста этого самого Исаева был я, Лаврентий Павлович, – сказал Деканозов. – Богдан лишь подписал ордер... Дело в том, что он может оказаться ключевой фигурой в деле Валленберга, а вы знаете, как Иосиф Виссарионович относится к этому дурацкому инциденту...

– Это не дурацкий инцидент, – возразил Комуров. – Мы были готовы отдать Валленберга шведам, но Абакумов лично вывез его из Будапешта в Москву и начал мять, выбивая признание, что тот работал на гестапо... Ну и домял – мы его с трудом отходили...

– Что у вас есть на Исаева? – спросил Берия.

– Обращение к Кузнецову и Лозовскому, – ответил Деканозов. – То есть связь с врагами... С будущими врагами народа... Это первое. Признание, что он является сторонником Тито, – два... Остальное довольно топорно сработал Влодимирский, он теперь, – Деканозов усмехнулся, – «Аркадий Аркадьевич»... Есть признание, что встречался с Троцким, называл его «вождем РККА»... Курит фимиам Тито... Есть обязательство «работать на англичан», подобраны апрельские шифровки из Берлина, чтобы мы переводили деньги на его имя в Парагвай...

Берия досадливо перебил Деканозова:

– Если мне не изменяет память, Меркулов считал это игрой...

Комуров вздохнул:

– Кстати, он еще там, в Южной Америке, в нашем посольстве стал просить, чтобы мы немедленно забрали Мюллера, давал координаты... Но ведь сидят-то на местах анкетные дуболомы, что для них Мюллер?

– Кто назначил этих людей? – спросил Берия заинтересованно.

– Мы, Наркоминдел, – ответил Деканозов. – Но виза Абакумова есть.

– Подготовьте мне записку, – сказал Берия.

...На даче и в своем особняке на улице Качалова Берия не опасался подслушки (вернее, не в такой мере, чтобы непереступаемо избегать рискованных разговоров); поскольку приглашал к себе Курчатова, реабилитированного Ландау, Микулина, других ученых, он ввел в личную охрану своего инженера, который контролировал возможность проникновения «вражеских технических спецслужб»; абакумовские «жучки» обнаружили бы неминуемо; в Кремле такого рода профилактика была недопустима – хотя Сталин давно уже не жил здесь, перебравшись на Ближнюю дачу, но работать приезжал сюда – немедленно б настучали...

Сев за стол, Берия, тем не менее, машинально включил приемник и разговор продолжил, потому что в голове его что-то зрело, тяжело, сумрачно ворочаясь, словно жернова гигантской мельницы прилаживались друг к другу...

Валленберг интересовал его в такой же мере, как и Сталина; Швеция до сих пор поднимала вопрос о своем выкраденном дипломате; зимой сорок пятого посол в Стокгольме Александра Коллонтай да и сам Деканозов заверили шведские власти, что Валленберг находится в Будапеште под охраной советских войск; как только кончатся уличные бои, его отправят домой, нет никаких оснований для беспокойства.

Однако Абакумов вывез Валленберга в Москву; швед действительно ничего не знал, кроме того, что переговоры с нацистами о спасении обреченных узников концлагерей ведут и американцы в Швейцарии.

Абакумов навалился на Валленберга со всей яростью, на какую был способен, несчастный оказался в госпитале, шведы продолжали требовать ответа от Москвы, к Сталину обратился министр иностранных дел Трюгве Ли, который должен был стать генеральным секретарем Объединенных Наций.

– Что со шведом? – раздраженно спросил Сталин, вызвав Берия. – Почему Коллонтай признала, что он у нас? Он действительно здесь? Если был гестаповским агентом – выведите на процесс, пригласите прессу, найдите свидетелей, не мне вас учить...

Но вскоре разразился очередной кризис в Берлине, не до шведа; потом Берия аккуратно отошел от Лубянки, а сейчас – в связи с делом этого банкира – Исаев обещает опубликовать книгу о беседах Деканозова с Герингом и Риббентропом... Деканозов его человек, сидел у Молотова в конечном-то счете как связник; значит, если книга действительно выйдет, будет нанесен удар по нему, Берия, потому что он – прямо или опосредованно – руководил работой аппарата, когда этот чертов Штирлиц был в рейхе, единственный внедренный в РСХА...

– Ну хорошо, – выслушав гостей, задумчиво произнес Берия, – а что, собственно, он мог знать о нас, кроме девок Деканозова и его бесед с Герингом? Что нам Геринг? Отвергнем, и все тут! Фальсификация истории, провокация господ империалистов! На девок и вовсе отвечать не будем, грязные сплетни. Что он мог знать еще?

– Он мог знать все об операции по устранению Лейбы, – сказал Комуров.

Берия нахмурился, не сразу его поняв, потом усмехнулся:

– Троцкого, что ль? Лейба... Во сколько миллионов стал нам этот Лейба... Ну написал Лейба книгу о Хозяине – гнусную, клеветническую, напечатали ее, а каков результат? Пшик! Ноль! Умные люди даже обернули ее в нашу пользу: «Смертельный враг диктатора пишет о нем с уважением...»