Абсолютное оружие (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 19

— То есть, такое его поведение может иметь целью…

— Нет, — улыбнулся я. — Я тебе объясняю, почему такого варианта не может быть. Для того, чтобы его провернуть, весь Совет должен работать на автора концепции. Да и не стал Халис доводить до точки невозвращения. Куснул для пробы, получил по зубам и загривку, и пошёл на попятный. Это проверка, абсолютно точно. Знать бы ещё, на что! Слишком часто меня последнее время проверять стали, не нравится мне это, — я недовольно скривился.

За разговором, как оказалось, мы добрались до склада.

— Добрый день, — обратился к угрюмому представителю нейтральной боевой ветви, вполглаза дремлющему на рабочем месте. Нейтральный был стар и весьма потрёпан жизнью; кажется, из ветеранов на пенсии. Он, не поднимаясь с места, вяло изобразил уставное приветствие. — Для девушки нужно три комплекта формы, рабочий комбинезон, личное оружие, силовую броню, тренировочный комплект, — и я протянул ему приказ о зачислении. Вот взгляд боевого добрался до графы «должность», и брови взлетели на лоб.

— Штурмовиком? Эту малявку?! — протянул он, окидывая взглядом недовольно насупившуюся Экси. В таком виде, как сейчас, она выглядела совсем уж несерьёзно, и боевого я отлично понимал. — Да на неё и размеров нет, — растерянно пробормотал ветеран, беря себя в руки, и задумчиво поскрёб затылок.

— Есть, не волнуйся, вчера ещё должно было прийти, — с усмешкой обнадёжил я его. Он неуверенно хмыкнул, но полез проверять. Надо было видеть выражение лица ветерана, когда всё запрошенное оказалось в доступе.

— Ларговы яйца, — потрясённо выдохнул старик и вновь поскрёб затылок. — Вот это да! Неужто теперь такие и в боевой ветви встречаются? Эх, был бы лет на сорок моложе, точно приударил бы!

— Кто бы ещё кого приударил, — пробурчала себе под нос окончательно надувшаяся девушка. На мой взгляд, подобная полудетская обида подходила ей куда больше, чем затравленная настороженность, и я с удовольствием рассмеялся. А через пару секунд ко мне присоединился и ветеран, да и сам объект насмешек явно с трудом сдерживала улыбку.

Потом на стол перед нами выложили несколько стопок с одеждой и обмундированием. Несмотря на миниатюрные габариты начинающего штурмовика, объём получился внушительным. Загребущие девичьи руки тут же потянулись к тяжёлому штурмовому плазмомёту, но я перехватил, невозмутимо пояснив в ответ на обиженный взгляд:

— Вот норматив мне сдашь, тогда получишь.

Закинув боевое оружие на плечо, я взял гермопакет с бронёй и кивнул подопечной на одежду. Она сгребла всё в охапку, недовольно косясь на меня. Знаю, о чём думает, но технику безопасности в обращении с оружием, норматив по стрельбе и сборке-разборке она мне ещё действительно не сдавала. Не то чтобы я всерьёз опасался, что она может где-то напортачить, но… она так забавно пыхтела от обиды, что я не мог удержаться.

Кто бы мне раньше рассказал, что наличие домашнего животного, в смысле, объекта воспитания, — это так увлекательно!

Не знаю, что подумал о нас ветеран, и знать не хочу, но провожал он нас очень задумчивым взглядом, даже уставное приветствие исполнил как полагается; хотя с места и не встал. Что бы я подумал на его месте, боюсь даже предположить. Потому как удивительно благодушный и весёлый носитель горячей крови — это уже повод для паники. А если он в компании юной девушки, сильнее всего смахивающей на представительницу мирной ветви, которую почему-то зачисляют в экипаж крейсера штурмовиком… В общем, не хочу знать, что он подумал.

Экси.

Во время обучения и подготовки у меня появилась одна отдушина — боевое оружие. Точнее, две, был ещё рукопашный бой, но оружие мне нравилось куда больше. Не знаю, зачем нас обучали владению даже теми типами, которыми не должны были укомплектовываться наши корабли, но мне это нравилось. Небольшие портативные излучатели не привлекали, они обладали слишком маленькой мощностью и не могли впечатлить того, кто гораздо эффективней мог выполнить ту же задачу своими руками. Меня завораживало тяжёлое оружие, превзойти которое по разрушительной мощи я не могла чисто технически. Когда одно нажатие кнопки превращает кусок полигона в дымящую лужицу расплавленного камня, в которой нет и намёка на макеты, стоявшие в том же месте секундой ранее, это восхищает.

И вот сейчас одна из таких игрушек, предмет моего страстного вожделения, покоилась на плече капитана. Спору нет, вместе они смотрелись очень органично, были явно созданы друг для друга, но… мне же не для красоты!

Как-то вдруг из головы вылетели все переживания, страхи, волнения, осталась только обида на несправедливость мира в лице одного наглого красноволосого типа. Я же не просила у него дать пострелять! Не дура же я, чтобы начать палить в здании, даже случайно. Просто хотелось прикоснуться. Почувствовать, как рука уверенно ложится на рукоять, предплечье плотно обхватывает крепёжная система. Как левая кисть бережно поддерживает округлое цевьё, а пальцы осторожно поглаживают гладкую керамику. Почувствовать скрытую за стеклом и пластиком разрушительную силу — и свою власть над ней.

Когда мы дошли до летательного аппарата, на капитана я поглядывала с завистливой ненавистью и строила планы изъятия предмета своего вожделения. Причём так, чтобы оружие пострадало как можно меньше, а капитан — как можно больше. Увы, разумных мыслей так и не появилось; вероятности реализации всех моих предложений аналитический аппарат бессердечно признавал бесконечно малыми величинами.

Впрочем, когда мы положили вещи и сели, Райш, покосившись на меня, сжалился.

— Вот тут не нажимай, это выстрел, — коротко сообщил он и положил мне на колени свою ношу. Я тут же вцепилась в добычу, пристроила её на коленях поудобнее и обняла так, будто это была моя последняя надежда на спасение. Капитан косился с насмешкой, но мне было плевать. На всё было плевать; на мир, на дурацкое платье, на эти их расовые заморочки, на инстинкты и Совет Старших. В этом мире существовали Большие Пушки, и возможность держать в руках одну из них примиряла меня с действительностью. Выживу, разберусь как-нибудь со всеми трудностями. Лишь бы не отобрали…

— Это плазменный излучатель, да? — наконец, когда мы, судя по продолжительности полёта, уже подбирались к финишу, предположила я.

— Да, — капитан покосился на меня с одобрением и некоторым уважением. — Ты это по внешнему виду определила?

Я уже оттаяла, простила его за всё и готова была к разговору. Тем более его уважение было приятно, как бывала, на моей памяти, приятна только похвала доктора Ладоги. Она практически единственная из всего персонала относилась к нам почти как к людям, и пыталась отстоять перед коллегами каждого из нас, кого собирались выбраковывать. Слова похвалы можно было услышать от всех, но только у неё это получалось так, что мы чувствовали себя живыми. Она почти персонифицировала нас, и я всё время боялась, что она знает нашу маленькую тайну. Боялась, и одновременно хотела, чтобы это было так.

— Очень характерный ствол. Магнитная ловушка и импульсный разрядник, который должен выталкивать плазму. Здесь просто невозможно придумать что-то ещё. Конечно, это могло быть оружие, основанное на совершенно иных принципах, но я предположила известное, и угадала.

Райш кивнул и вдруг насмешливо улыбнулся, поглядывая на меня.

— Знаешь, из тебя выйдет превосходный сотрудник дипломатического корпуса, — сообщил он. — Все соседи знают, кто у нас по-настоящему опасен в ближнем бою, и от тебя такого ожидать никто не будет. Особенно в таком виде!

Я недовольно поморщилась, а он рассмеялся. Глупо спорить с очевидным, но мог бы и промолчать. Только я расслабилась и забыла про это проклятое платье!

Сейчас оно уже не так раздражало. Не потому, что я привыкла, а потому, что смотреть на него было некому. Но по прибытии я первым делом, не выпуская из рук плазменный излучатель, отправилась переодеваться.

Кажется, мне удалось удивить капитана тем фактом, что надела я не новенькую форму, а его одолженную рубашку. А у меня уже окончательно закрепилась ассоциация с одеждой из медицинского центра, и предмет одежды я начала считать своим.