Четыре. История дивергента - Рот Вероника - Страница 19

Я не знаю, почему я сомневаюсь. Я не хочу проводить дни, охраняя стену, патрулируя Город или даже нарезая круги в тренажерном зале. Может, у меня и есть некоторые склонности к схваткам, но это не значит, что я постоянно хочу заниматься обороной. Шанс принести пользу фракции Лихачества привлекает мою альтруистическую часть, которая все еще живет внутри меня, время от времени давая о себе знать. Я думаю, мне просто не нравится, когда у меня нет выбора. И я киваю головой.

– Нет, вы не ошиблись. – Я прочищаю горло, чтобы голос звучал громче и решительнее. – Я хочу этим заниматься. Спасибо вам.

– Превосходно, – говорит Макс.

Он встает и разминает пальцы, похоже, по старой привычке. Он протягивает мне руку для рукопожатия, я беру ее, хотя такой жест мне по-прежнему незнаком – в Альтруизме никто не прикасается друг к другу без причины.

– Приходи в конференц-зал рядом с моим кабинетом завтра в восемь утра. Это в «Спайре» на десятом этаже.

Он покидает мою квартирку, оставляя частички высохшей земли с подошв своих ботинок на полу. Я убираю их метлой, которая стоит у стены возле двери. И лишь когда я придвигаю стул обратно к столу, я осознаю, что, если я стану лидером и представителем фракции Лихачества, мне придется сталкиваться с моим отцом. И не один раз, а постоянно, пока он окончательно не уйдет из Альтруизма в неизвестность. Мои пальцы немеют. Я много раз сталкивался со своими страхами во время симуляций, но это не значит, что я готов встретиться с ними в реальности.

– Парень, ты все пропустил! – восклицает Зик, широко раскрыв глаза. Он выглядит обеспокоенным. – Под конец остались только нудные работы вроде уборки туалетов. Где ты был?

– Все нормально, – говорю я и несу поднос к нашему столику у выхода.

Шона пришла со своей младшей сестрой Линн и ее подругой Марлен. Едва я заметил их, мне захотелось развернуться и сбежать – даже когда у меня хорошее настроение, Марлен для меня слишком веселая, но Зик уже махал мне рукой, так что было слишком поздно. Позади Юрайя пытается догнать нас, на его тарелке лежит больше еды, чем он может засунуть в желудок.

– Я ничего не пропустил, – объясняю я. – Макс приходил ко мне раньше.

Когда мы усаживаемся за стол под одной из ярко-синих ламп, свисающих со стены, я сообщаю всем о предложении Макса. Я стараюсь говорить так, чтобы это не звучало слишком впечатляюще. Мы только подружились, и я не хочу, чтобы мне завидовали без причины. Когда я заканчиваю рассказ, Шона подпирает голову локтем и обращается к Зику:

– Наверное, стоило больше стараться во время посвящения…

– Или просто убить его, пока он не прошел последнее испытание.

– Или и то и другое. – Шона лукаво улыбается мне. – Поздравляю, Четыре. Ты этого заслуживаешь.

Я чувствую на себе теплые взгляды друзей и тороплюсь сменить тему.

– Что вы в итоге выбрали?

– Диспетчерская, – отвечает Зик. – Моя мама раньше работала там, и она уже научила меня большей части того, что я должен знать.

– А я буду осуществлять руководство над патрулированием, – говорит Шона. – Не самая увлекательная штука, но, по крайней мере, я смогу выполнять задания на улице.

– Ага, посмотрим, как ты запоешь в лютый мороз, когда тебе придется пробираться сквозь футы снега и льда, – кисло замечает Линн. Она тычет вилкой в картофельное пюре. – Я буду стараться во время посвящения. Не хочу застрять у стены.

– Хватит, надоело, – бурчит Юрайя. – Не произноси это слово на букву «П» как минимум за две недели до того, как оно начнется. Меня уже тошнит.

Я смотрю на гору еды на подносе Юрайи.

– А объедаться, вообще, как, нормально?

Он закатывает глаза и продолжает уплетать жаркое. Я вяло ковыряюсь в тарелке – с самого утра у меня нет аппетита, я жутко волнуюсь насчет завтрашнего дня и не могу набивать желудок чем попало. Внезапно Зик замечает кого-то в столовой.

– Я сейчас вернусь.

Шона наблюдает, как он пересекает зал, чтобы поздороваться с молодыми лихачами. Они кажутся нашими ровесниками, но я не помню их на посвящении. Наверное, они старше нас на год или два. Зик говорит что-то компании, состоящей преимущественно из девушек, отчего те начинают смеяться. Затем он пихает одну девчонку под ребра, заставляя ее визжать. Шона, сидящая рядом со мной, с негодованием наблюдает за ним и промахивается вилкой, размазывая соус от цыпленка по всей щеке. Линн хихикает, и Марлен нарочито пинает ее под столом.

– Итак, Четыре, – громко заявляет Марлен, – кстати, ты в курсе того, кто будет твоим напарником?

– Ой, между прочим, я не видела сегодня Эрика, – встревает Шона. – Я надеялась, что он поскользнулся и свалился в пропасть, но…

Я заталкиваю в рот кусок мяса и стараюсь об этом не думать. От синего света лампы мои руки тоже выглядят синюшными, как у трупа. Я не общался с Эриком с тех пор, как обвинил его в смерти Амара, – кто-то донес Джанин Мэтьюз, лидеру Эрудиции, что Амар осознает происходящее во время симуляции. Будучи бывшим эрудитом, Эрик первым попал под подозрение. Я еще не решил, что сделаю в следующий раз, когда столкнусь с ним нос к носу. Дракой не доказать, что он предатель фракции. Нужно найти способ и проследить его недавние связи с эрудитами, а потом передать информацию одному из лидеров Лихачества – скорее всего, Максу, поскольку его я знаю лучше всего.

Зик возвращается к столу и садится на свое место.

– Четыре, есть планы на завтрашний вечер?

– Пока нет, – бормочу я.

– Теперь есть, – провозглашает он. – Пойдешь со мной на свидание.

Картофель застревает у меня в горле.

– Что?

– Не хочу расстраивать тебя, братишка, – вступает Юрайя, – но на свидания надо ходить одному, а не тащить с собой друга.

– У нас будет двойное свидание, что непонятного? Я пригласил Марию, она обмолвилась про парня для своей подруги Николь, и я решил, что ты заинтересуешься.

– Какая из них Николь? – спрашивает Линн, вытягивая шею, чтобы посмотреть на компанию девушек.

– Рыженькая, – ухмыляется Зик. – Завтра, в восемь часов. Это даже не обсуждается.

– Я не… – мямлю я и кошусь на рыжую девушку на другом конце зала.

У нее белая кожа, а ее большие глаза подведены черным. На ней – облегающая рубашка, которая подчеркивает изгиб ее талии и… кое-что другое, на что мой внутренний отреченный голос предлагает не обращать внимания. Но я все равно это замечаю. Строгие ритуалы ухаживания в моей бывшей фракции включают в себя совместную службу и, возможно, – ужин с чужой семьей с последующей помощью в уборке. Я никогда не был на свидании. В принципе я никогда не задумывался о том, хочу ли я с кем-нибудь встречаться – такой расклад всегда казался мне маловероятным.

– Зик, я никогда…

Юрайя хмурится и больно тычет пальцем в мою руку. Я отмахиваюсь от него.

– Что?

– Ничего, – веселится Юрайя. – Просто сейчас ты превратился в настоящего Сухаря, и я решил проверить…

Марлен смеется:

– Да, точно.

Мы с Зиком переглядываемся. Я никогда не намекал Зику о том, что хочу сохранить в тайне свое происхождение и то, что моей прежней фракцией был Альтруизм. Тем не менее, я уверен, он помалкивал. Обо всем, кстати, известно и Юрайе, но, несмотря на то что он еще тот болтун, он соображает, когда надо прикрыть рот. А сейчас я гадаю, почему Марлен до сих пор еще ничего не поняла – может, она не очень наблюдательна?

– Здесь нет ничего сложного, Четыре, – заявляет Зик с набитым ртом. – Ты составишь мне компанию, пообщаешься с ней как с обычным человеком, возможно, она позволит тебе – задержи дыхание – взять ее за руку…

Шона резко поднимается из-за стола, скрипя стулом по каменному полу. Она убирает волосы за ухо и, опустив голову, направляется туда, куда складывают грязные подносы. Линн сердито смотрит на Зика – впрочем, как и всегда, – и идет за сестрой.

– Ладно, можешь ни с кем не держаться за руки, – продолжает Зик как ни в чем не бывало. – Просто приходи, ладно? Я буду твоим должником.