Волк и сокол (СИ) - "Реимарра" - Страница 59

Тело, чужое, хрупкое - ясно, что неровно бьется сердце, что ребра слабы, а шея тонка, но руки умелы и быстры, остр разум. Брату тоже хорошо - его нити вплетены в сильного и благородного, старший клинок заслуживает этого. Мы больше не будем жить в забвении.

Мейлин осел прямо на ковер, как только Киано унесли из зала - неужто все окончено? Кто же придумал этот ритуал - забирающий силы у всех, кто принимает в нем участие? У Гэлленара едва хватило сил сесть на лавку, схватить кувшин с водой и жадно пить, словно он был в пустыне. Феа переплетено - теперь сверкание будет стальным, а от нитей темного эльфа не осталось и следа, лишь бы оборотень сумел совладать с новой силой и научился бы ей пользоваться.

Гэлленар утер рот, чувствуя, как силы начинают возвращаться, наблюдал, как колдует над светловолосым эльфом Маэон - там все простенько, должно получится без сложностей. Эльф поспит, проснется и даже не поймет, что с ним было - пока не возьмет в руки свой меч.

Интересно - как они их опознают? Целитель пригляделся поближе к оставшемуся клинку, ах, да - имя же выбито. "Убийца конунгов" - серьезная история у клинка, но теперь его имя - "Сокол Моря", тоже красиво.

Тиннэха пустили только в спальню, когда туда доставили обоих. На огромном ложе два неподвижных тела, маленькое, кианово, замерло под грудой одеял, а рядом лежал эльф, раскинув руки. Порез на его спине почти не кровоточил и лицо было спокойным, в отличие от посеревшего оборотня.

Тиннэх взял в ладони тонкую руку брата, чувствуя слабый пульс.Живой, какой угодно, уставший, спящий, безумный, но живой и снова свой, их, волчий Киано. Нерги никогда не получить его - уж за этим то Тиннэх проследит, ни одного неподконтрольного выхода на Грани.

Клинки лежали тут же - на столе, без ножен, ожидающие своих хозяев. Любимое кианово оружие. В голову полезла мысль, а что бы было, если поселить Киано в Меч Запада, но тут же пришло отрезвление - в этом случае участью было быпо стоянное бегство от темных, страшная судьба.

Красивые мечи, ничего не скажешь, но дерьма ни Киано бы, ни Нерги и в руки бы не взяли, интересно, что скажет Нерги, когда узнает что сделали с предметом его страсти.

"Он вас сам проклянет", память услужливо вытащила слова рыжей сволочи из подсознания. Теперь лишь бы дождаться, когда оба очнутся, только тогда все станет ясно.

Тиннэх подлил себе еще вина, отослал наблюдающих целителей и остался ждать.

Давно он не был в киановых покоях, наверно с момента их перестройки, сразу видно, что живут мужчины и никакие служанки и мелкие домовые помощники тут не помогут. У самого Тиннэха в личных покоях такой же беспорядок - после смерти жены он так и остался одинок и брошенные в дальний угол обмотки печально собирали пыль, в спальню и свои комнаты он редко допускал даже женщин, убирающих комнаты. Стеснялся, что ли, внезапно подумалось князю, осматриваюшему покои брата - тут все так же. Кинутые на стул вещи, широкие рубахи Иррейна и маленькие, как будто на ребенка, Киано, стеклянный бокал с потеками вина, пыль на книгах, огрызок яблока, кожаная папка с торчащими листами.

Оборотень потянулся, за папкой и неловко ухватил ее - листы высыпались и перемешались на полу.

Рисунки, много разных поз, выражений, стилей, но нарисовано одно и тоже, грифелем на желтоватых листах - Киано с закрытыми глазами. Спящий. Вот он сладко подсунул ладонь под щеку и приоткрыл губы, а вот разметался и видно только затылок и спину, прикрытую сбившейся косой. Множество рисунков, есть те, что были скомканы, а потом расправлены, с морщинами сломов, а есть новенькие, аккуратные. Неужто каждое утро Ирне рисует спящего Киано?

Тиннэх внимательно вгляделся в один лист - лицо спящего напряжено, губа прикушена, словно он заснул с болью, а тело как будто натянутая струна. Лист не успел пожелтеть, значит рисунок из новых. Киано так мучился во сне? Ах, Ирне... сберег ли ты свое счастье?

Тиннэх аккуратно сложил листы в стопку, закрыл папку и положил на то место, где она лежала, хотя конечно видно, что рисунки перепутаны и переложены..

Но это такая мелочь, волк вздохнул и принялся ждать.

Глава 2

Солнце уже давно перевалило за полдень, крася холодным багровым светом витражи в комнате. В покое было жарко натоплено, так, что сидевший в глубоком кресле оборотень изнемогал от жары. Деваться было некуда - из двоих, спящих на кровати, никто и не думал просыпаться, а пробуждения было необходимо дождаться.

Изредка в комнату шмыгали целители, проверяя подопечных, искоса смотрели на князи и быстро уходили.

Иррейн проснулся оттого, что заныла спина и затекли руки, тело сразу напомнило о наработанной годами привычке - не поворачиваться резко, рядом Киа, а разница в весе у них большая. Иррейн сначала нащупал плечо оборотня рукой, убедился, потом только открыл глаза.

- Ирне? - Тиннэх, что он тут делает, спросонья подумал эльф и сон как рукой сняло. Алтарь, кровь, мечи.

- Да, я тут, нормально все - Иррейн предварительно ответил на все возможные вопросы, - Киа проснулся?

- Нет, - сразу помрачнел Тиннэх, - и видимо будет спать еще долго. Рана кровит, Мейлин уже извелся весь. С тобой что, как чувствуешь?

Иррейн пожал плечами, чувствовал он себя преотлично, словно после бани и отменного сна, прямо вот хоть сейчас бери топор и иди тесать бревна, о чем и сообщил Тиннэху.

Киано спал рядом, уткнувшись лицом в сложенные руки, накрытый до плеч одеялом, Иррейн аккуратно приоткрыл покрывало - спина оборотня закрыта льном, пропитанным мазями, с бурыми пятнами крови, беззащитно голый затылок с едва начавшими расти заново волосами.

Иррейн сходил в купальню, с удивлением поняв, что от раны остался едва заметный шрам и спустился в трапезную, где ждали Фиорин и остальные эльфы. На расспросы отвечать не хотелось, Иррейн и так чувствовал себя неловко, поэтому поев он вернулся в спальню. Но от тщательного допроса Мейлином ему отвертеться не удалось - целителя интересовало все, ощущения, настроение, аппетит. Волк записывал каждое слово.

- Счастливое ты создание, - улыбнулся целитель, - все у тебя как надо, не то, что... Ну впрочем из под наздора все равно не выпущу.

Киано просыпался трудно, долго не мог разлепить веки, слипшиеся от слез и сонной мути, было душно, невыносимо жарко под одеялами, казалось еще вздох и он задохнется от удушья.

Он закашлялся, пытаясь перевернуться, опереться на руки и приподнять непослушное тело, но бессильно упал на живот.

-Киа? - Иррейн с Тиннэхом тревожно переглянулись.

Киано даже не обратил внимания на голоса, слишком было важно подняться, он оперся на сжатые кулаки, пытаясь распрямить локти. Бесполезно - слишком тяжелое и неудобное тело, истекающее потом, сейчас бы прохладу и воды. Мучительно хотелось пить.

Иррейн догадался первым - он сам перевернул Киано, усаживая его на постели и поднося кружку с водой, Тиннэх распахивал окна, впуская морозный воздух в покой.

- Киа? - Иррейн беспокойно вглядывался в лицо любимого. Изумрудные глаза запали, смотрят устало и недоуменно, и изменился цвет, к чистоте ясных прозрачных камней прибавился серый отблеск стали. Киано не выдержал взгляда, прикрыл глаза ресницами, бессильно откидываясь на подушки.

- Очень плохо.. - Мейлин что-то уже сосредоточенно растирал в оловянной ступке, - очень слабый. Но хорошо что проснулся, значит не умрет. Так, - скомандовал целитель, - ты волоки его в купальню, сначала пропарить, потом отмыть, только аккуратно, а ты, князь, распорядись насчет пожрать, все, что с кровью и побольше молока.