Волк и сокол (СИ) - "Реимарра" - Страница 18

Киано чувствовал себя усталым, впрочем, как всегда, когда приходилось рано вставать, поэтому на долгие беседы был не настроен. Сейчас бы помыться, поесть и спать, снова спать, а поговорить они завтра поговорят. У них еще три дня.

Как сложно изображать перед всеми что все в порядке, когда вы с любимым в ссоре, нужно улыбаться, разговаривать, но на сердце висит тяжесть, и чувствуешь себя двуличной презираемой тварью.

Илисиэль все таки заподозрила неладное и весь ужин выспрашивала последние новости, чтобы никто не чувствовал себя неловко, наконец трапеза закончилась и эльф с оборотнем распрощались с домоуправительницей до утра.

Покои были старыми, теми, в которых он жил до плена, в которых отсиживался во время болезни, но теперь поменяли мебель, проветрили комнаты, на столике свежие цветы, перед камином стопка дров и немного углей для розжига. А так все те же вещи. Киано открыл шкаф, где хранилась одежда и остолбенел. А Илисиэль и девушки не теряли зря времени! Надо же столько нашить?! Чего там только не было – и рубахи, какие угодно, шелковые, льняные, шерстяные, с вышивкой и без, котты, парадные и не очень, охотничья одежда, зимние куртки, осенние плащи – все новое, Киано не заметил ни одной старой его вещи, хотя конечно, мог и забыть. Сколько времени утекло…

Молчание висело в комнате, словно гиря, подвешенная под потолочный крюк для светильников. Киано нервно разделся, распустил волосы и нырнул под одеяло. Иррейн же поставил кладь, аккуратно разложив общие вещи, вынул свернутое покрывало, бросив его на ложе и пошел к двери.

- Ты куда?! – Киано первым нарушил тягостное напряжение.

- В спальню, тут много комнат. Не хочу тебе мешать, спи.

Оборотень фыркнул, опешив, но дверь уже хлопнула.

- Да иди ты… - бросил он.

Сон не шел, Киано вертелся под одеялом, тщетно пытаясь заснуть, но в голову лезли непрошенные мысли, а сердце грызла вина. Нужно что-то сделать, иначе он совсем запутается. Сегодня вовсе не хотелось ссорится с Ирне, но сказать ему правду он бы не смог. Никому не смог, и не расскажет. Но рано или поздно, Киано это понимал, он запутается во лжи, да и странное состояние даст себя знать, сейчас действительно, мирное время, но знает, что случится завтра? Было невыносимо стыдно и больно. Стыдно за безобразную сцену днем, а больно от того, что Иррейн ушел. Это естественно, разве кому приятно, когда за заботу посылают куда подальше. Но лучше так, чем правда.

Годом раньше.

Киано сидел в оружейной сокровищнице, куда сложено было все оружие Логова, то, которое не использовалось постоянно – дареные дорогие клинки, тяжелые топоры, склад наконечников для сулиц, лезвий для длинных ножей и прочего, отрадного мужскому сердцу добра. Нужно было отобрать несколько мечей для учеников – легких и затупленных, чтобы мальчишки не перерезали друг друга. Он брал клинки, осматривал, откладывал понравившиеся, пока взгляд не наткнулся на два парных меча с грифонами на рукояти. Клинки Нерги. Для высокого эльфа они были в самый раз – узкие хищные лезвия, дорого отделанные рукояти, ни одной зазубрины, хотя жизней забрали немало, не было правда ножен. Их не нашли, второпях прихватив клинки из горящего поместья темного эльфа. По праву один клинок принадлежал Киано, тот, что под правую руку – именно им был сражен Нерги, второй был подарен клану, но в сокровищнице они были именно парой. Никто не хотел сражаться этим оружием.

Киано протянул руку, взял свой меч, правый, огладил рукоять, как ребенок провел подушечкой пальца по лезвию.

Интересно, почему Нерги спас его на Гранях? Оборотень иногда умел быть честным с собой – без помощи Нерги он бы не вышел с троп. И сам бы пропал и Хальви не спас. Нерги должен был ненавидеть своего раба и убийцу, а вместо этого подарил жизнь. Слова про виру были неправдой – мучительно хотелось жить. Но хорошо, что люди и боги узаконили сладкую ложь, чтобы горделивые мужчины не теряли воинской чести. Но об это не расскажешь ни отцу, ни брату, ни тем более, Иррейну. Киано отлично знал, как возлюбленный ненавидит рыжего эльфа – за зло причиненное волку и за то, что Киа был его наложником, за татуировку – в ласках Иррейн старательно оббегал пальцами синий знак власти Нерги. Хорошо, Киано смолчит – никому не узнать этой тайны.

- Ой! – ахнул оборотень, палец соскочил на лезвие. Он слизнул собственную кровь – клинки были отточены на совесть и будь нажим чуть сильнее, он лишился бы пальца.

Сокровищница была далеко, в глубине замка, да еще Киано имел привычку закрывать двери изнутри, поэтому его крика никто не услышал, когда татуировка на плече полыхнула огнем. Оборотень схватился за плечо, но тут же отдернул руку, ожегшись. Застонал от боли, словно на рану плеснули уксусом, сдернул рубаху, подставляя плечо свежему воздуху. Жгло неимоверно, Киано сполз с сундука, свернулся калачиком, прижав руки к груди, только так можно было переждать боль. Она действительно стихла, через несколько минут, но они были кошмаром – он едва не терял сознание, стараясь не закричать и не позвать на помощь осанве.

Он встал, пошатываясь, глянул на предплечье – все было как обычно, грифон нес в когтях змею, искусный рисунок на слегка смуглой теплой коже. Киано осторожно убрал мечи Нерги, стараясь положить так, словно он их и не трогал. Вышел из сокровищницы, забыв про тренировочные клинки.

- Что с тобой, на тебе лица нет?! – Тиннэх обеспокоился за трапезой. Иррейна не было, только-только начали ставить сруб для терема и эльфу было не до еды.

- Все в порядке, просто надо для воздуха окошко в оружейке побольше сделать. – натянуто улыбнулся Киано брату.

- Хорошо, я отдам приказ. С тобой точно все хорошо?

- Не беспокойся.

Киано отменил послеобеденные занятия, сославшись на усталость, и едва дошел до покоев, рухнул на ложе и заснул, пока Ирне не разбудил его к вечеру.

Снов он не видел, просто падал в мягкое черное забытье, отключая разум и чувства, пребывая вне миров, в небытие. Так и пошло с того злосчастного дня, он просыпался с трудом, едва терпел до вечера, спал днем если не было дел, не в силах ничего поделать с этим желанием.

И ведь никому не расскажешь, что порезался мечом Нерги, лаская клинок. Мейлин обязательно начнет копаться в феа и разуме и найдет правду, жестокую и никому не нужную.

Иррейн проснулся от крика осанве – ударило в голову так, что он едва не потерял сознание. Не своего, чужого крика, дернулся спросонья, шаря по кровати, немея от испуга – Киано нет! Потом пришел в себя, вскочил, споткнулся и кинулся в коридор.

Хорошо, что Киа не закрыл дверь изнутри, эльф даже не стал открывать, двинул плечом, распахивая тяжелую створку.

Киано метался по огромному ложу, не просыпаясь, сворачивался в комок и выгибался дугой, словно от боли, хватаясь за правое плечо. Эльф бросился на него, хватая, скручивая руки и прижимая к себе, не давая вырваться, ударил по щеке – заставляя проснуться. От вопля в голове просто звенело.