Непримиримость - Семенов Юлиан Семенович - Страница 56

— Хорошо, что вы поставили точку над "i", не придется объяснять, каково жить на чужбине без средств и связи, оставленным на произвол судьбы. Думаете, я это смогу простить? Да никогда! И отомстить я Герасимову могу лишь с вашей помощью…

— Как?

— Очень просто. Я соглашусь с его предложением убить Курлова и всех, кто будет с ним, ну, Виссарионова, Комиссарова, может, придет и…

— Но, но! — Карпов снова сорвался, перешел на грубый начальственный тон. — То есть как это согласитесь?! Без моей санкции вы ни на что не согласитесь!

В глазах у Петрова высверкнуло еще ярче, рот совсем сполз вниз; справившись с судорогой, он продолжил:

— Понятно, что без вашего указания я ничего делать не стану. Но ведь и вы ничего не сможете предпринять, покуда не убедитесь в правоте моих слов… А убедиться в этом можно, если вы и ваши начальники все услышат своими ушами… Снимите мне квартиру… Филеров своих уберете. Герасимов большого уровня мастер, он ваших соглядатаев за версту разглядит, я приглашу его на квартиру для решающего разговора… А за полчаса перед тем, как он туда прибудет, в соседней комнате — пусть только квартиру подберут с фанерной перегородочкой, чтоб все было слышно, — расположатся Курлов, Виссарионов и вы. И станете свидетелями нашего с Герасимовым разговора… Я ему ни «да», ни «нет» еще не сказал, он уговаривать меня будет… Ежели вас интересуют особые вопросы к Герасимову, могу их выучить заранее и поставить их во время нашей встречи…

Карпов испугался; понимая умом, что в руки идет грандиозное дело — таких еще в России не было, — тем не менее ощущал, как все сильнее и сильнее дрожат пальцы.

Научившись у Герасимова смелости, а у Савинкова многозначительности — уроки брал с ходу, — Петров снисходительно посоветовал:

— Попусту не волнуйтесь. Трапезу можно сей момент прервать, я вообще не едок, мне все это, — он презрительно кивнул на стол, уставленный яствами, — смешно, отправляйтесь к Курлову и сообщите о нашем разговоре… А я в «Метрополе» буду ждать от вас указаний. Если ваш высокий начальник признает дело не стоящим, выдадите мне оклад содержания — Герасимов положил семьдесят пять рублей золотом и оплата проезда по чугунке, — я и отчалю восвояси…

Через три часа за Петровым пришел мышонок, шепнул, что от «Георгия Сергеевича» (времени на придумывание псевдонима у Карпова не было, взял первый пришедший на ум, торопился к Курлову), и отвез на Астраханскую улицу.

Там в пустой квартире — три комнаты и кухня (перегородки фанерные, как и просил Петров, красиво задекорированы обоями) — стоял Карпов.

— Ваша взяла, Александр Иванович! Вот вам квартирка! В полном вашем распоряжении, обставляйтесь, денег не жалейте. — Он достал из кармана бумажник, набитый купюрами, и протянул его Петрову. — Начинаем дело, предложение принято!

…В три часа утра за ним пришел Доброскок, шепнул:

— Карпов снял филеров, едем…

— А ваши? Торчат или тоже сняли?

— Одного оставили — не ровен час…

— Снимите, — резко потребовал Петров. — Отныне дело беру на себя. Малейшая несуразность, и все полетит к чертям. Вы отделаетесь выговором, я — жизнью.

…Когда Доброскок и Петров уехали, в квартиру проскользнули Бартольд и Луканов, пробыли там всего минут пятнадцать — этого вполне хватило на то, чтобы укрепить под обеденным столом, только вечером привезенным из магазина, динамит с выведенными на кухню проводами, как подключить их к сети — чтобы комнату разнесло в пух, — Петров научился в Париже.

— Итак, — заключил Герасимов, — послезавтра, когда вы до конца приведете в порядок квартиру — груз Бартольд с Лукановым занесли, так что с этим все в порядке, — позвоните по моему телефонному аппарату и пригласите на новоселье, на три часа… Убежден, Карпов понудит вас звонить со своего номера, в присутствии кого-то третьего, пусть вас это не останавливает… Если мои люди увидят, что Курлов, Виссарионов и Карпов, — возможно, кто еще, из судебного ведомства, — войдут к вам за полчаса до моего визита, в дверь постучит мужчина, поинтересуется, сдана ли квартира; это мой человек, это будет для вас условный сигнал… Идите на кухню и подсоединяйте провода. И сразу же выбегайте из квартиры, вас увезут в безопасное место.

Проводив Петрова, отправился к Столыпину; когда докладывал (не впрямую, конечно, а с легкими намеками, чтоб не спугнуть), не мог оторвать глаз от пергаментного лица премьера, живой покойник, вот-вот упадет от разрыва сердца…

Выслушав Герасимова, премьер рассеянно поинтересовался:

— Хоть я и не верю в то, что генерал Курлов может быть втянут в заговор бомбистов, но выяснить все досконально, чтобы сохранить честь жандармского мундира, полагаю разумным…

— Петр Аркадьевич, — проскрипел Герасимов, пораженный уклончивым, прямо каким-то змеевидным ответом Столыпина, — поскольку операция рискованная, а Петров в прошлом был известным бомбистом, возможны любые случайности… Вполне может быть, что все это игра эсеров… Поэтому просил бы вас на случай непредвиденного подготовить рескрипт о введении чрезвычайного положения в столице.

Столыпин задумчиво покачал головой, ответил заранее подготовленной фразой:

— Надеюсь, вы с вашим опытом ничего из ряда вон непредвиденного не допустите…

— Я не отвечаю за операцию, — возразил Герасимов. — Ею руководит Курлов… И вас об этом в известность не ставят, готовят в строгой тайне… Поэтому я и напоминаю вам о возможности любого рода случайности… К ней надобно быть готовым загодя, потом будет поздно. Будет поздно, — повторил Герасимов и, прищурившись, заключил. — Такого рода шанс упускать нельзя, другого не будет.

— О чем вы? — холодно поинтересовался Столыпин, побледнев еще больше.

Герасимов поднялся, поражаясь своей дерзости, кивнул и, ничего не ответив, вышел…

…Ах, случай, случай!

За несколько часов до намеченного Герасимовым акта Карпов приехал к Петрову, на Астраханскую, чтобы посмотреть, как обустроилась квартира, — неудобно товарища министра и шефа отдельного корпуса жандармов вести в непотребное помещение.

— Ну как, Александр Иванович? — спросил Карпов, оглядывая квартиру. — По-моему, красиво. Денег хватило? Не считайте, не считайте, можете приобретать все, что душе угодно… Вот бы и скатерть надо свежую постелить…

Петров побледнел, когда полковник потянулся, чтобы стащить старую, закапанную скатерть; сразу бы увидал мину и провода, идущие от нее, — все, конец, петля!

— Не трогайте, — нашелся Петров. — Не надо! Вы же у меня в гостях! Я сам перестелю…

Он проскакал на протезе на кухню новых скатертей еще не привезли, — вот она, мелочь, сколько раз про это и Герасимов бубнил, и Савинков предупреждал!

— Ничего, — крикнул он с кухни, — попируем на старой, а новую завтра постелим!

— Нет уж, — ответил Карпов, — увольте! Я с грязного не ем! А тем более не пью…

Петров понял, что сейчас полковник сделает шаг к столу, сдернет эту чертову скатерть, увидит мину…

Что будет дальше, он не мог представить, в голове началась давешняя рвань, рот повело в сторону; не очень-то понимая, что делает, он сунул проводки в штепсель, и, оглушенный взрывом в столовой, полетел на пол, ощущая душный, угарный запах паленого…

Через три часа Виссарионов кончил допрашивать Петрова тот под диктовку, безвольно, постоянно чему-то посмеиваясь, написал, что Герасимов понуждал его организовать акт против Курлова и других чинов полиции, дабы обезглавить секретную службу империи.

Подписав, спросил:

— Но вы даете слово, что чистосердечное сознание обеспечит мне жизнь и побег с каторги?

— Конечно, — ответил Виссарионов, пряча протокол в портфель. — Не сомневайтесь.

…Кадеты внесли в Думу запрос по поводу взрыва на Астраханской, Столыпин ответил, что оппозиция получит все подробности из судебного отчета, гласный суд назовет тех, кто стоял за преступлением.