Химера - Хадспет Э. Б. - Страница 5

5

Я был к этому совершенно не готов, но неожиданно для самого себя сделал предложение. Я не знаю, как выразить то, что я чувствую, но это изумительно.

На протяжении всей своей работы в Палате С Блэк получал довольно внушительное жалованье, позволившее ему приобрести большой дом рядом с академией. Весной 1872 года Элиза произвела на свет их первого ребенка — Альфонса. Он родился здоровым и, когда вырос, пошел по стопам отца.

1 марта 1872 года, спустя без четырех дней девять месяцев со дня нашей свадьбы, в сезон цикад родился мой сын Альфонс.

Портрет Альфонса Эдварда Блэка. Это единственное известное изображение Альфонса. Сделанная от руки подпись гласит: «Мой сын Альфонс спит. С. Блэк». 1872 год

Медицинское сообщество и страна в целом были взволнованы и исполнены надежд благодаря результатам работы, проводимой в Палате С. Территорию академии наводнили студенты, и академии пришлось изменить учебный план и правила приема, чтобы приспособиться к своему стремительно возрастающему престижу. К 1873 году количество заявлений на поступление в академию исчислялось десятками тысяч.

К сожалению, череда успешных операций, проводимых в палате С, прервалась с прибытием девятилетней пациентки по имени Мередит Анна Хит. Девочка родилась с близнецом-паразитом. У нее были две лишних ноги и торчащая из живота рука. Чтобы подвергнуться операции, она вместе с родителями приехала в Палату С из Колорадо. Осложнения возникли уже через несколько минут после начала операции. Через сорок пять минут невероятных мучений Мередит умерла. Хотя вину за трагедию взял на себя доктор Холас, медицинский совет академии признал смерть девочки неотвратимой. Ученые мужи заявили, что ее состояние было неконтролируемым, а результаты операции — непредсказуемыми. Блэк разделял чувство вины, испытываемое его коллегой.

12 марта 1873 года

Она умерла не под моим ножом, но разве мы все не присутствовали при ее кончине? Я не могу согласиться с тем, что мы не могли предотвратить то, причиной чего сами же и стали. Мы разрезали ее, и пролилась кровь. Это полная противоположность тому, на что мы рассчитывали. Я хочу участвовать в спасении, а не в смерти людей. Вся ее семья — родители и братья — вернулись домой. Умерший ребенок ехал в саване или, возможно, в гробу, если они могли его себе позволить. Каким врачом мне суждено стать? Как часто я буду встречаться со смертью?

Потеря пациентки потрясла Блэка и, похоже, сказалась на его отношениях с коллегами. Это происшествие стало последней каплей в долгих разногласиях с его бывшим наставником доктором Джоабом А. Холасом.

Полагаю, что я могу понять его строгий и прямолинейный подход к медицинской науке, но я полагаю также, что свод законов следует держать в руках, не стискивая его побелевшими пальцами, дабы иметь возможность прочесть все, что необходимо, либо мгновенно выронить его, не обременяя себя более его весом.

Неудача возмущала Блэка, и, по не вполне выясненным причинам, в смерти девочки он винил Холаса и всех сотрудников Палаты С. Возможно, Блэк также испытывал проблемы личного характера. Он часто писал о ночных кошмарах и нервозности. И то и другое могло способствовать разрушению его профессиональных взаимоотношений.

И снова прошлой ночью мне приснился труп, который внесли в анатомический театр. Когда с тела сняли покров, я увидел осунувшееся лицо своего отца. Затем они надели фартуки и начали резать и удалять части его тела. Когда все было кончено, аудитория опустела. Я посмотрел на отца и увидел, что он мертв, но его органы продолжают жить. Его сердце трепетало, его почки выделяли жидкость. А потом я проснулся.

Осенью 1874 года Блэку снова пришлось терзаться болью утраты. Только на этот раз она пришла к нему домой. Его жена Элиза родила еще одного ребенка, девочку. Элизабет трагически умерла всего через несколько дней из-за отказа каких-то внутренних органов. Судя по всему, смерть дочери привела Блэка в отчаяние. Он был безутешен.

Все же он продолжал свою работу в Палате С. На протяжении последующих четырех лет, с 1874 по 1878 год, Блэк постоянно доказывал свою незаменимость и внес неоценимый вклад в разработку операций по вивисекции, трансплантации и в коррекционную хирургию. Эти достижения подняли репутацию академии на небывалую высоту.

Еще ни один медицинский центр не исполнил так много самых оптимистичных обещаний, как это сделала Филадельфийская медицинская академия. Можно не сомневаться, что обучающаяся в ее стенах молодежь получит великолепное образование и высокую квалификацию.

Альфред Дж. Дж. Стронг, доктор медицины, Нью-Йорк

Зимой 1876 года Элиза родила еще одного ребенка, Виктора, но в дневниках Блэка о рождении мальчика почти не упоминается. Врач, которому уже исполнилось двадцать пять лет, очень изменился. Некогда энергичный молодой человек стал угрюмым циником. Многие считали, что эксцентричное и сумасбродное поведение Спенсера превратило его в очень трудного в общении человека. Его настроения были непостоянны и переменчивы. Малейшее несогласие с его мнением выводило его из себя. Сила убеждений, прославившая Блэка всего несколько лет назад, теперь работала против него. Под ударом оказалась не только его репутация в академии. Опасность угрожала и его благосостоянию. Тем не менее его преданность работе оставалась непоколебимой. Он был так погружен в нее, что начал пренебрегать друзьями, семьей и профессиональными обязанностями перед академией.

Осенние заморозки сменяются зимними бурями. Моему сознанию не удается погрузиться в безмятежные размышления. Мне приходится думать о детстве, уныло перебирать его уродливые воспоминания. Я был бы счастлив поработать в комнате, пронизанной солнечными лучами теплого весеннего дня, перенесшись в него из серости и сырости мертвого времени года. Возможно, я воспрянул бы духом, если бы лица, на которые я смотрю каждый день, также не были серыми и мертвыми.

На протяжении 1877 года, последнего года работы в Палате С, Блэк все меньше времени посвящал академии и все больше — частным исследованиям. Он выдвинул новые противоречивые идеи относительно эволюции, которые затем противопоставят его всему научному сообществу. В двадцатишестилетнем возрасте он работал над теориями, основанными на том положении, что в ходе эволюции и на определенных путях естественного отбора люди утратили некоторые из естественных и необходимых признаков. По его мнению, именно отсутствие этих жизненно важных элементов и приводит к мутациям и уродствам.

Более того, Блэк предположил, что, возможно, человеческое существо не является высшим результатом эволюции. Он допускал, что наши предки обладали признаками, роднившими их с некоторыми из древних животных, а если точнее, с некоторыми из древних мифических животных. Блэк утверждал, что научные данные, доказывающие существование древних мифических животных, были скрыты некими безымянными людьми, которые также уничтожили составленные классификационные записи, изменили комбинации созвездий, переписали волшебные сказки, пытаясь таким образом проигнорировать истинную историю человечества. Хотя Блэк ни разу не назвал имени того, кто, по его мнению, нес ответственность за этот грандиозный заговор, складывается впечатление, что он имел в виду конкретного человека (или людей).

Успех и признание заслуг Палаты С казались доктору Блэку неубедительными. Он, похоже, считал кульминацию своей работы незавершенной. Блэк писал в дневнике о готовности развивать свои наименее популярные теории несмотря на то, что не имел ни малейшего представления, как это делать. И лишь неожиданная встреча на ярмарке подтолкнет его к тому, чтобы полностью посвятить себя тератологии.